Живым в этой семье остался лишь пятый из сыновей — Хидео Ковакубо, который во время войны был еще школьником и вместе с одноклассниками отбывал трудовую повинность на военных верфях Сасебо.

"К погибшим братьям я отношусь с благоговейным уважением, как к людям, которые сделали все, что требовал тогда от них долг, — пишет Хидео. — И все же, спрашивая себя сейчас, в чем был смысл этих жертв, я могу думать о судьбе братьев лишь как о напрасно загубленных молодых жизнях. Я считаю, что единственный способ оправдать тяжкие утраты минувшей войны — это посвятить свою жизнь миру, миру без войн".

Как раз в то время, когда вышел юбилейный фотоальбом, на страницах японской печати развернулась дискуссия о том, что следует знать о минувшей войне подрастающему поколению.

Профессор Сабуро Иенага, автор учебника "Новая история Японии" для старших классов, демонстративно подал в суд на министерство просвещения за то, что оно добивается внесения в текст все новых и новых поправок. Суть изменений — постепенный отход от оценки минувшей войны как преступного акта со стороны тогдашних правителей Японии — милитаристской клики.

Мысль, которая поначалу исподволь протаскивалась между строк, возможно, и не наделала бы такого шума, если бы тенденция эта не обнажилась вдруг совершенно наглядно. По договоренности с министерством просвещения издательство "Сёсеки" вздумало заменить иллюстрации в разделе "Война и жизнь населения". Вместо женщин, томящихся в очереди за продовольственным пайком, появилась фотография совсем иного плана: премьер Тодзио отечески утешает детей павших воинов.

Страница учебника попала в газеты, вызвала поток негодующих писем.

"Что хотят внушить учащимся этой иллюстрацией? — писал в газету "Асахи" школьник Кёйко Хомма из города Сендай. — Я хорошо помню снимок Дальневосточного военного трибунала, который, кстати, тоже отныне изъят из учебника. Учитель рассказывал, что главные военные преступники понесли на этом суде должное наказание. Был приговорен к смертной казни и Тодзио. Неужели мы должны теперь смотреть на него как на героя? Можно ли позволить нам расти без знания ужасов войны?"

Где только не услышишь гимн Всеяпонского профсоюза учителей "Никкёсо"! Его поют стоя, взявшись за руки, сомкнув плечи и раскачиваясь в такт.

…Дальняя юго-западная оконечность острова Сикоку. Прибрежный поселок, весь завешанный гирляндами вяленой рыбы. Ветки цветущей вишни заглядывают в распахнутые окна школы, оттуда в весеннем воздухе далеко разносится пение. Учителя прощаются с выпускниками. Ну что ж, можно верить в этих подростков! Вон с каким упоением вторят они песне своих воспитателей:

Учителя прощаются и друг с другом. Как всегда, в конце марта, когда в Японии завершается учебный год, отделы народного образования объявляют очередную перетасовку преподавательских кадров: одних — отсюда туда, других — оттуда сюда, чтобы не слишком глубоко пускали корни за пределами школы.

Ну что ж, даже год-другой на одном месте не проходит бесследно. Вон вполголоса подпевают пожилые женщины, что работают у сетей. Пусть разъедутся из поселка знакомые учителя, останется Союз вдов-рыбачек, созданный по их совету, чтобы противостоять произволу местных воротил.

…Глубокие снега префектуры Ивате. Березовые рощи, где дымятся редкие костры углежогов. Затерявшаяся между сугробами школа. Поленница длиной во всю стену. В каждой из двух комнат занимаются по три класса, не считая малышей, копошащихся возле железной печки. Старшие привозят их издалека на санках: дома оставить не с кем. Здешним школьникам привычно сидеть за партой с двухлетним карапузом, привязанным за спиной.

Двое преподавателей — муж и жена — живут тут первый год, но уже успели завоевать не только сердца детворы.

— Кроме трудностей, работа в таких глухих местах имеет и свои преимущества, — говорят они. — На школьного учителя в разобщенных горных селениях привыкли смотреть как на учителя жизни. К нему идут за советом, просят разрешить спор. Такое доверие — и большая ответственность, и готовый мост к людям. Мы начали с вечеров для сельской молодежи: пока беседуем о прочитанных книгах, спорим. Здешние лесовладельцы уже бросают на нас косые взгляды, грозят пожаловаться, что, мол, ведем в школе "красную пропаганду". Ну что ж, перебросят в другое место — мы и там останемся самими собой.

Взглянешь на их озаренные лица и до глубина души чувствуешь, какая это могучая общественная сила — шестьсот тысяч наставников молодежи, объединенных клятвой: "Никогда больше не пошлем наших учеников на поле боя!".

Именно под этим девизом родился после войны Всеяпонский профсоюз учителей. Люди, воспитавшие поколения пилотов-смертников, с болью осознали трагизм своей причастности к превращению школы в слепое орудие милитаристских сил, которые довели страну до национальной катастрофы. Ведь именно раздуванию шовинистического угара служил пресловутый рескрипт "О верности трону, созданному одновременно с небом и землей", или идея о "божественном предназначении" Японии: "Собрать восемь углов мира под одной крышей".

Все эти устои старой школы были в корне отвергнуты сразу же после капитуляции. Взамен их были провозглашены мир, демократические свободы, уважение к человеческой личности. Была введена система выборности местных органов народного образования, а учителям предоставлена свобода политической деятельности.

Когда несколько лет спустя, с началом войны в Корее, американские оккупационные власти попытались изменить курс в вопросах народного просвещения, им уже противостояла мощная организованная сила в лице Всеяпонского профсоюза учителей.

"Никкёсо" неизменно борется против нажима со стороны властей, пытающихся сковать политическую деятельность учителей и взять под контроль содержание школьных программ.

В 1958 году по всей Японии прокатилась широкая волна протестов против так называемой переаттестации учителей, под предлогом которой власти пытались учинить в школах "чистку от красных". Особенно острой была борьба в префектурах Коти, Ивате и Киото, где во время забастовок преподавателей и школьников доходило до столкновений с полицией.

В бурном 1960 году школьные учителя — в первых рядах борцов против военного союза Вашингтон — Токио. Именно тогда министр просвещения заявил:

— Раз "Никкёсо" выступает против "договора безопасности", значит, это не профессиональный союз, а политическая организация. Пока он не прекратит заниматься политикой, учинять стачки и демонстрации, пока он не вычеркнет марксистские лозунги из своей программы, министерство просвещения не будет признавать его как профсоюз.

Защитить демократические принципы народного образования от посягательств реакционных кругов — вот позиция, на которой непоколебимо стоит Всеяпонский профсоюз учителей. Не раз предпринимались попытки внести раскол в его ряды. Уйма денег была потрачена, чтобы сколотить в противовес ему некую "педагогическую лигу", "учительское общество". Но все эти раскольнические организации захирели, так и не завербовав последователей.

"Никкёсо", который объединяет в своих рядах восемьдесят процентов преподавателей первых — девятых классов и пятьдесят процентов преподавателей десятых — двенадцатых классов, остается влиятельнейшей силой в народном образовании. Он остается силой, формирующей умы и сердца почти двадцати миллионов японских школьников.