Страна с тревогой ощутила, что жизнеспособность ее бурно разросшейся индустрии, словно от тонкой пуповины, зависит от морского пути из бассейна Персидского залива.

При огромном потреблении нефти запасать ее стало возможно лишь на считанные дни. И токийская печать обсуждала проекты чрезвычайных правительственных мер на случай внезапного прекращения подвоза. В числе их предлагалось, в частности, использовать воинские части для разработки заброшенных шахт, чтобы снабжать отечественным углем хотя бы аварийные электростанции.

Так опьянение "энергетической революцией" обернулось для Японии горьким похмельем "энергетического кризиса".

Ощутить последствия такого кризиса пришлось и Великобритании.

Хотя, может быть, и не в столь крайних формах.

Избавить отечественную энергетику от произвола международных нефтяных концернов, от их спекулятивных махинаций оказалось куда труднее, чем попасть в их кабалу. Жертвами однобокой ориентации на привозное жидкое топливо стали не только вымершие угольные бассейны, не только полмиллиона уволенных горняков. От этого пострадала экономика страны в целом и каждая британская семья в частности. Непомерно взвинченные цены на импортное топливо резко подхлестнули общий рост дороговизны.

Правда, с середины 70-х годов доля нефти в энергетическом балансе Великобритании пошла на убыль, а спрос на отечественный уголь соответственно возрос, почти сравнявшись со спросом на нефть. Однако за четкую перспективу развития своей отрасли английским горнякам по-прежнему приходится вести борьбу.

Близорукая политика принудительного свертывания угольной промышленности слишком дорого обошлась стране, говорят в профсоюзе шахтеров. Выступая против закрытия шахт и массовых увольнений, британские горняки отстаивают не только свое право на труд, но и общенациональные интересы. Вот уже много лет они добиваются энергетической политики, в которой делался бы упор на отечественные топливные ресурсы. Эти ресурсы — самое ценное богатство индустриальной страны. Топливно-энергетические отрасли промышленности слишком важны, чтобы их можно было отдавать на произвол рыночной стихии.

Открытие нефтяных месторождений в Северном море не умаляет роли угля как одного из важнейших для Великобритании источников энергии. К тому же в отличие от добычи нефти, где доминирует иностранный капитал, угольная промышленность целиком находится под контролем британского правительства, использует отечественное оборудование и технологию.

Важно, однако, подчеркнуть и другое. В отличие от нефти снабжение углем нельзя прекращать и возобновлять поворотом крана. Мало иметь разведанные запасы, нужна еще и кадровая армия горняков, которая регулярно пополняла бы свои ряды молодежью. Даже при нынешнем уровне механизации угледобычи работа в забоях в решающей степени зависит от людей, от их профессиональной спайки, которая обретается годами.

Чтобы привлечь на шахты молодое пополнение, перед британской угольной промышленностью должна быть открыта четкая гарантированная перспектива развития — нелегкий труд горняков должен оплачиваться с учетом его важности для страны.

Именно в этом национальный профсоюз шахтеров и видит главные цели своей борьбы, которая ознаменовалась самыми крупными сражениями на стачечном фронте Великобритании.

Да, сходен труд, сходен быт британских и японских горняков.

Сходны цели их борьбы, сходны даже нападки их классовых противников, обвиняющих шахтеров в попытках остановить научно-технический прогресс.

Но судьба угольной промышленности в двух островных странах красноречиво свидетельствует как раз об обратном: о том, что капиталистическая "рационализация" может быть вопиюще нерациональна, то есть неразумна в силу самой природы капитализма, которому свойственно предпочитать сиюминутную спекулятивную выгоду долговременным национальным интересам.

На глазах миллионов телезрителей пульсирующая темная жидкость постепенно заполнила участок трубопровода, специально сделанного из прозрачного пластика.

Это было похоже на переливание крови, когда живительная струя устремляется по сосудам ослабевшего организма.

— Мы являемся свидетелями события, значение которого для британской экономики можно сравнить лишь с промышленной революцией конца XVIII века…

Так был оценен в заявлении главы правительства пуск первого нефтепровода, по которому "черное золото", добытое со дна Северного моря, потекло наконец на Британские острова.

Новость эту англичане ждали с нетерпением и надеждой. Впервые дал зримый результат самоотверженный труд тысяч людей, прокладывающих неизведанные пути в противоборстве человека с природой. В 80-х — 90-х годах Британия сможет ежегодно добывать более ста миллионов тонн нефти, то есть не только покрывать свои потребности в жидком топливе, но сама стать его экспортером.

Скажем прямо, если бы ближневосточная нефть не подорожала в несколько раз, вряд ли за месторождения Северного моря взялись бы так активно! Природа уготовила здесь людям на редкость неблагоприятное сочетание климатических и технологических трудностей, взаимно усугубляющих друг друга. Нефть приходится искать и добывать со дна там, где море глубокое, холодное и чаще всего бурное.

Так называемое "погодное окно", когда ненастье реже бывает затяжным, длится лишь несколько месяцев в году.

Из-за глубин, достигающих двухсот метров, буровые вышки разрастаются чуть ли не до размеров телевизионных башен (уже одна транспортировка их целыми флотилиями буксиров — титаническая задача!). Постоянно близкая к нулю температура воды требует от металлоконструкций особой прочности, а волны, доходящие порой до двадцати метров в высоту, — дополнительной устойчивости к нагрузкам.

Но даже и при обычной трехметровой волне работа на вышках намного более трудна и опасна, чем любые подобные же операции на верфях или у портовых причалов. Не только монтаж, даже повседневное снабжение буровых установок требует самоотверженности, которой нельзя не воздать должного.

Итак, "черное золото" потекло наконец на Британские острова с североморского дна. Но где, в чьих хранилищах оседает в итоге этот поток драгоценными желтыми слитками?

С середины 60-х годов правительство начало выдавать частным фирмам лицензии на добычу нефти в британском секторе Северного моря. При этом львиная доля месторождений попала в руки иностранного, прежде всего американского капитала.

Вдумайтесь только: три из семи наиболее могущественных межнациональных корпораций (так называемых "семи сестер"), которые господствуют в нефтяной промышленности капиталистического мира, контролируют более половины разведанных месторождений Северного моря.

Освоение нефтяных богатств Северного моря — это гигантская техническая задача, совершенно новый обширнейший рынок заказов, способный послужить толчком для модернизации таких традиционных отраслей, как металлургия, машиностроение, судостроение, которые переживают застой, особенно в Шотландии и Северной Англии.

В какой же мере сумела британская индустрия использовать этот поистине золотой шанс? Далеко не лучшим образом.

Больше половины заказов, связанных с североморской нефтью, уплыло за рубеж. Налицо один из характерных симптомов так называемой "английской болезни": нежелание предпринимателей хотя бы в малейшей степени идти на риск, сворачивать с проторенных путей. Пусть добыча нефти с морского дна считается перспективной отраслью, монополии предпочитают находить капиталам иное применение.

Было бы еще объяснимо, если бы британскую индустрию вытесняли с Северного моря американские фирмы, имеющие тесные связи с межнациональными нефтяными концернами, а также давнюю практику подводного бурения в Мексиканском заливе. Но изо дня в день все сильнее ощущается конкуренция со стороны европейских соседей — Голландии, ФРГ, Франции, Италии, Норвегии, которые имеют так же мало опыта в добыче нефти со дна моря.