Перворазрядные коммерческие фирмы и государственные учреждения предпочитают пополнять свой персонал выпускниками перворазрядных университетов, которые пользуются в Японии неоспоримым преимуществом перед обладателями других дипломов.

Питомником правящей элиты считается Токийский университет. Его выпускники — главные кандидаты на ключевые посты в стране. Они составляют 80 процентов высокопоставленных чиновников, 40 процентов ведущих бизнесменов. В деловом мире много людей, кончавших университет Кэйо, среди политических деятелей — воспитанников университета Васэда.

Ранг учебного заведения предопределяет и угол восхождения человека по служебной лестнице, и уровень его личных связей на всю остальную жизнь, то есть социальный слой, в котором ему предстоит вращаться.

Так что дети именитых родителей предпочитают сдавать вступительные экзамены в Токийский университет по три, пять раз, чем идти во второразрядный вуз. Ведь после его окончания они оказались бы на эскалаторе, который вовсе не доходит до верхних этажей.

Все это обостряет конкуренцию среди поступающих. Существует пословица: "Будешь спать четыре часа — попадешь, будешь спать шесть часов провалишься".

Причем экзаменационная горячка носит в Японии затяжной, как бы хронический характер. Некоторые преимущества при поступлении в Токийский университет дают перворазрядные средние школы. Чтобы попасть в них, тоже нужно пройти трудный конкурс. Есть даже привилегированные детские сады, открывающие путь в перворазрядные начальные школы. Таким образом, японец чуть ли не с шести лет вступает в полосу так называемого экзаменационного ада. И, разумеется, на каждом этапе состоятельные родители имеют несравненно больше возможностей хорошо подготовить своих детей к экзаменам, нанимая для них репетиторов.

Огромных затрат требует не только подготовка к экзаменам, но и само обучение, особенно в частных вузах. Ведь быть принятым — значит получить право посещать лекции и сдавать экзамены. А уж где жить, на что питаться, студент должен заботиться сам.

Одно из самых ходких в университетской среде слово "арбайто", занесенное из немецкого языка в предвоенные времена, означает не работу вообще, а именно приработок на стороне, без которого не мыслится студенческая жизнь.

Для абсолютного большинства японской молодежи учиться — значит одновременно подрабатывать себе на жизнь. Различие может быть лишь в том, что для одних "арбайто" — это дополнение к помощи родителей, а для других единственный источник средств к существованию.

Самый старый, можно сказать, классический вид "арбайто" — быть репетитором. Из-за экзаменационной горячки спрос на них есть всегда. Но одними уроками, даже если давать их ежедневно, теперь не проживешь. Кроме основной "арбайто", приходится подыскивать еще и другие. Чем только не приходится заниматься будущим юристам, инженерам, врачам! Они нанимаются заталкивать пассажиров в вагоны метро и электрички, моют автомашины на заправочных станциях, упаковывают товары в магазинах, обходят дома, разыскивая неплательщиков по счетам за воду или газ.

Трудно бывает в пору экзамена, когда для "арбайто" не остается времени. Трудно в апреле и октябре, когда, кроме текущих расходов, надо вносить полугодовую плату за обучение. Однако для студента, который сам себе зарабатывает на жизнь, нет ничего хуже, чем заболеть.

Высшее образование в Японии стоит дорого. И хотя цена его продолжает расти, тяга к университетскому диплому не ослабевает. Ведь это единственный канал социальной мобильности, единственный шанс помочь детям подняться на ступеньку выше по общественной лестнице.

В Японии, по существу, имеет место финансирование высшего образования самим народом, простыми семьями, которые вкладывают в него значительную часть своих средств. Почти целиком за счет этих трудовых сбережений, а не за счет государственного бюджета существуют частные японские университеты, где обучается три четверти студентов.

Автострада между Киото и Осака огибает опустевший выставочный городок "Экспо-70". Смотришь на Башню солнца, на рукотворное небо, возведенное архитектором Танге над площадью фестивалей, и вспоминаешь девиз "Прогресс и гармония для человечества", под которым страны мира старались показать свой сегодняшний день и заглянуть в завтрашний.

Нельзя не задуматься над словами этого девиза применительно к самой Японии. Вырваться в первую тройку мировых индустриальных держав, уступая лишь Соединенным Штатам и Советскому Союзу, — это, конечно, прогресс. Однако поставить рядом слово "гармония" можно лишь со знаком минус. Это прогресс за счет гармонии.

Авторы "Одноэтажной Америки" называли когда-то Соединенные Штаты богатырем с маленькой головой, подчеркивая, что стремительному экономическому росту там сопутствовало обеднение духовной жизни страны. Про Японию этого сказать нельзя. Бурная модернизация не принизила роли духовных ценностей в жизни японского народа. Японию точнее было бы сравнить с человеком, который чрезмерно увлекся наращиванием мускулов в ущерб сердцу, кровеносным сосудам, печени и почкам.

Японские предприниматели радели лишь о расширении производственных мощностей, но чем гуще становился лес заводских труб, тем болезненнее сказывалось отставание социальных тылов, давали о себе знать нездоровая концентрация индустрии и населения в отдельных районах, загрязнение природной среды промышленными отходами.

Японские дельцы куда щедрее, чем их западные соперники, вкладывали средства в обновление техники и технологии. Зато они были до неразумности скупы в затратах на все то, что обслуживает производство и самого труженика. Рывок индустрии к переднему краю научно-технического прогресса был совершен за счет отставания транспортной сети, коммунального хозяйства, жилищного строительства.

Наращивание производственных мощностей дошло до критического рубежа, когда новым заводам не стало хватать не только земли, воды, но даже воздуха. Ведь Япония не только густонаселенная, но и гористая страна. Если не брать в расчет непригодные для освоения крутые склоны, окажется, что на каждом квадратном километре японских равнин производится примерно в двадцать раз больше продукции, чем в США. Это сопоставление показывает, сколь остра для Японии проблема "когай", то есть загрязнения природной среды промышленными отходами.

К началу 80-х годов стало очевидным, что Япония в основном исчерпала те преимущества, на которые она опиралась в первые послевоенные десятилетия: дешевая и образованная рабочая сила; дешевое привозное сырье и топливо; доступная по сходной цене зарубежная технология, ставка на новые виды продукции для прорыва на мировые рынки.

Обострение социальных проблем, которыми в угоду росту производства слишком долго пренебрегали; повышение зарплаты до уровня западноевропейских стран; вздорожание нефти, руды — все это затормозило развитие экономики и внешней торговли Японии.

С территорией "Экспо-70", именовавшейся "городом будущего", соседствует Амагасаки. Одно из мест, которые убедительно демонстрируют отрицательные последствия перекосов, навязанных стране монополистическим капиталом. Амагасаки — это прежде всего чудовищная теснота. Это место, где земля оседает, потому что для промышленных нужд из почвы выкачано слишком много грунтовых вод. Наконец, это воздух, отравленный дымами тысяч труб, родивший новую болезнь — "астму Амагасаки".

Амагасаки — лишь одно из звеньев тихоокеанского индустриального пояса, который тянется от Токио до Кобе и дальше на юг. Здесь на площади пять тысяч квадратных километров вынуждены жить и трудиться около шестидесяти миллионов человек.

Площадь Японии не так уж мала. Это полторы Англии. Однако японская земля на пять шестых состоит из почти непригодных для освоения горных Хотя плотность населения в Японии меньше, чем в Бельгии или Голландии, теснота здесь остро ощущается потому, что половина населения страны сгрудилась на полутора процентах ее территории.