Колючая проволока авиабазы йокота вплотную подходит к поселку Акидзима. Пилотам реактивных бомбардировщиков, наверное, хорошо знаком гребень длинной крыши, что выделяется среди тесной неразберихи домишек и переулков как раз за взлетной полосой. Это и есть начальная школа номер два, где учительствует Мицуру Гото.

Когда громада бомбардировщика, едва оторвавшегося от земли, низко проносится над школой, кажется, будто небо, вдруг расколотое на куски страшным ударом, тяжелыми глыбами рушится на землю. Стены содрогаются от грохота, пол ходит ходуном, как при землетрясении. В такие минуты нельзя понять, говорит ли учитель или только шевелит губами. Да если бы он и мог перекричать этот немыслимый гул, разве дошли бы до класса его слова?

У Гото сжимается горло, когда он видит, как бледнеют детские лица, вздрагивают губы, как инстинктивно втягиваются в плечи склоненные головы. Ведь все это, как кошмар, уже прошло перед ним в детстве, в годы войны. Когда на Японию падали американские бомбы, его учеников не было на свете.

Возможно, и не стоило бы рассказывать им про случай с американским реактивным истребителем на Окинаве — он врезался в школу, расположенную по соседству с аэродромом, и в пламени взрыва сгорело много детей. Но дирекция получила указание: извлечь урок, принять меры предосторожности. И вот каждый месяц звучит по коридорам сигнал учебной тревоги, и все, от первоклассников до престарелых педагогов, спешат выполнять инструкцию: как можно скорее выскочить из здания и отбежать от него подальше.

Только не самообман ли это? За оградой, на территории базы есть другая, американская школа.

Когда там начинает выть сирена, светлоголовые веснушчатые мальчишки также высыпают на улицу. Но их тренируют не просто разбегаться по сторонам, а быстро взбираться по трапу на транспортный самолет, который всегда стоит наготове.

Поселок Акидзима не фигурирует в туристских путеводителях. Но по воскресеньям туда часто приезжают большие группы людей. И всегда перед этой молчаливой, сосредоточенно слушающей толпой можно видеть фигуру учителя Гото.

Он ведет гостей вдоль проволочных заграждений. Налево, между густо рассыпанных крестьянских домов втиснуты лоскутки ячменных полей, формой, цветом да, пожалуй, и размерами напоминающие разостланные циновки. А направо разительным контрастом раскинулся простор аэродрома Йокото. Сколько земли в краю безземелья обречено на бесплодие там, за колючей проволокой!

Поход обычно заканчивается у школы. Страницы брошюры "Шум самолетов" здесь словно оживают. Дети сами читают отрывки из своих сочинений, а взлетающие и садящиеся бомбардировщики напоминают гостям, что небо над Акидзимой никогда не бывает тихим.

Хоть и часты аварии при взлете и посадке, отнюдь не в них главная опасность, исходящая от баз. Гнездилище носителей водородных бомб — это магнит, который в случае использования их для агрессии навлечет на себя первый же грозный ответный удар. Те, что обосновались за колючей проволокой в чужой стране, отдают себе отчет в этом. Они готовятся за несколько минут поднять в воздух не только боевые машины, но и свои семьи.

А японцы — где искать им спасения на собственной земле?

Слово "Микурадзима" с тревогой зазвучало на устах не только потому, что народу дороги судьбы 283 соотечественников. Участь острова, приносимого в жертву чужеземному богу войны, напомнила, что опасность стать мишенью угрожает всей Японии.

Каково место Японии в современном мире? Какова ее новая роль? Что нужно ей для того, чтобы выступать на международной арене действительно как великой державе?

Эти естественные раздумья приобретают в Японии отнюдь не отвлеченный характер. Они стали острой политической проблемой, ибо на них пытаются спекулировать. Кое-кто старается вбить в головы молодежи, что быть мировой державой Японии мешает отсутствие неких "национальных целей". Дескать, выкорчевали из умов милитаризм и шовинизм, но ничего другого взамен не насадили. Вот и возникла "духовная пустота", помеха национальному самосознанию…

Здоровое чувство национальной гордости расцветает на почве доброжелательства и уважения к другим народам. Но у тех, кто кричит об "идейном вакууме", на уме другое. Именно по настоянию этих кругов вновь объявлен государственным праздником день восшествия на престол мифического императора Дзкмму, а 11 февраля 660 года до нашей эры стало считаться датой основания японского государства.

Прогрессивная общественность возражала не только потому, что этот взятый из легенд факт оспаривается наукой.

"Вплоть до конца войны, — писала газета "Иомиури", — японских детей учили не историческим фактам, а мифам. Их учили, что Япония — священная земля, управляемая никогда не прерывавшейся династией потомков Дзимму. Их заставляли заучивать девиз Дзимму: "Восемь углов мира под одной крышей".

Идея, заложенная в этом девизе, составляла духовную основу агрессивной, империалистической, воинствующей, ультранационалистической Японии.

Народу внушали, что божественное предназначение Страны восходящего солнца — собрать "восемь углов мира под одной крышей" (то есть объединить под властью Японии все страны света).

За шовинистический угар, за алчные планы "Великой восточной Азии" пришлось расплачиваться дорогой ценой…

Солдаты уходят на войну. Тот, кто шагает во главе колонны, вместо винтовки несет на плече двухметровую деревянную ложку, всю исписанную иероглифами. Это увеличенная до гигантских размеров самодзи — круглая лопаточка, какими в японских семьях раскладывают рис из котла в миски. Подарить большую самодзи — значит выразить пожелание: загребать добычу лопатой. С таким напутствием провожали войска.

А вот встреча. Тот же строй, та же походная форма, только без винтовок. Что несут солдаты вместо них? Бережно, словно только что полученную награду, каждый прижимает к груди аккуратный белый ящичек. Колонна награжденных? Нет, это возвращаются домой останки тех, кто погиб на заморских фронтах. Три миллиона урн, обтянутых белым траурным крепом, — вот трофей, который принесла японскому народу война.

Оба этих снимка помещены в изданном газетой "Майнити" фотоальбоме "История Японии в войне". Страницы его бесценны не только самой своей документальностью. В книге собраны как раз те снимки, которые наиболее правдиво отразили лицо войны и потому были скрыты от взоров народа: цензура ставила на них клеймо "Запрещено".

Со времени вторжения в Маньчжурию в сентябре 1931 года и до капитуляции в сентябре 1945 года в "Майнити" скопилось 24 038 таких фотографий, которые газета не могла опубликовать, Однако сотрудники редакции тайком хранили их, желая сберечь запрещенные кадры для истории, для будущих поколений.

Расправы над чужими пленными и брустверы из трупов своих солдат.

Горящие японские города и бездомные жертвы налетов, бредущие с узлами неведомо куда.

Все это летопись того, как от девиза "собрать восемь углов мира под одной крышей" в 1940 году военщина довела страну до культа самоубийств в 1945-м.

Фабриканты оружия гребли барыши большой лопатой. Но народу, пришлось дорого расплачиваться за девиз Дзимму. Цена эта определена и подсчитана не пером историков, а выписана на семейных могильных плитах.

Вот лишь одна из таких бессчетных надписей на кладбище, расположенном неподалеку от монумента Дзимму:

Хисасада Кавакубо,

28 лет, летчик, сбит над Амоем (Южный Китай) 16 мая 1938 года.

Сабуро Кавакубо,

27 лет, подводник, погиб в южной части Тихого океана 12 июля 1944 года.

Сиро Кавакубо,

24 года, летчик, убит американской бомбой на аэродроме острова Трак 30 апреля 1944 года.

Теруо Кавакубо,

23 года, моряк-смертник, взорвался вместе с торпедой у берегов Новой Гвинеи 12 января 1944 года".