Через некоторое время Венте робко сказала:

— Мы уйдем, когда восходит солнце, сейчас лучше спать.

Рейко была слишком расстроена, чтобы спать, но она также очень устала и нуждалась в отдыхе. Она принесла коврик и легла на него.

Венте разложила маты и развернула толстое, пуховое одеяло, которое они принесли. — Давай спать со мной.

— Нет, спасибо. Рейко не мог поверить, что Венте предложит такую близость после того, что только что произошло.

— Надо, — сказала Венте. — Одной — холодно. Вместе — тепло.

Рейко увидела, что небольшой костер, который разложила Венте, не в состоянии обогревать помещение всю ночь. Уже дрожа, она неохотно подошла к Венте.

— Сними одежду, — сказала Венте, снимая сапоги, пальто и халат.

Рейко смотрела с обидной тревогой. Она никогда не испытывала сексуального влечения к женщинам и она ненавидела эту женщину. У Венте на руках была кровь, даже если это не входило в ее намерения.

— Одежда, теплая, — объяснила Венте. — Надо просушить.

Поняв свою ошибку, Рейко решила, что, если она хочет выжить, ей лучше сделать, как говорила Венте. Она разделась так быстро, как только могла. Стуча зубами, она свернулась калачиком на одеяле рядом с Венте. Она вздрогнула, когда их обнаженные спины соприкоснулись. Венте положила более тяжелые одеяла над ними. Их тела грелись в темном, душном помещении под одеялом. Венте вскоре заснула. Рейко слушала ее тихое дыхание, чувствовала ее женский запах. Когда Рейко погрузилась в сон, изумление охватило ее. Она была в глуши леса, плоть к плоти с убийцей, от которой зависели ее жизнь и ее воссоединение с сыном.

Когда днем солнце стояло в зените, по снежному морю Эдзо мчалась длинная вереница собачьих упряжек. Урахенка и вождь Аветок с такой легкость управляли передней упряжкой, что, казалось, летели за своими собаками. Сано, когда его сани кренились, судорожно держался за вожжи. Сидящий рядом с ним Хирата, по-видимому, уже овладел этим новым видом транспорта, но сзади раздавались проклятия. Оглянувшись, Сано увидел, что Марумэ свалился со своих саней. Фукида остановился, чтобы помочь ему забраться обратно. Сопровождавшие их солдаты дружно смеялись над новичками. Правитель Мацумаэ стоял вертикально на санях, наклонившись вперед, как фигура на корабле. Он умело балансировал, его телом управляла Текарэ, которая была рождена плыть через снега.

Сано, ехавший спереди, видел следы, по которым они следовали с самого рассвета. Длинные борозды протоптанного снега. В некоторых местах они шли параллельно, в других они объединялись и переплетались. Следы, оставленные Гизаемоном и его отрядом, преследовавшим сани с Рейко и Венте. Сегодня утром Сано и его товарищи заметили остатки костра, где Гизаемон разбил лагерь на ночь. Это не было достаточно далеко от охотничьего домика айнов, где остатки другого недавнего костра показали, что женщины останавливались там. Гизаемону не было трудно найти их следы. Даже если Венте не убила Рейко, может быть, он уже поймал их. Когда он и спасательный отряд помчался вперед, Сано молился, чтобы они не опоздали.

Рейко и Венте поехали вдоль русла реки, которая изгибалась между покрытыми лесом холмами. Под ними лед сверкал на солнце. Сухие золотые камыши торчали из-под льда у высоких берегов, заросших деревьями и кустарниками. В отдалении высились покрытые снегом горы. Воздух был настолько чистым, что, казалось, они расположены так близко, что к ним можно прикоснуться. Величественные белые облака плыли по бирюзовому небу. Красота пейзажа вызвала благоговение Рейко. Она думала о том, что эта земля с незапамятных времен принадлежала айнам, а теперь они могут потерять ее. Скорбь за них соседствовала в ее сердце рядом с горячим желанием поскорее увидеть Масахиро. Она хотела с кем-то поделиться своими мыслями, но рядом была только Венте.

Даже при том, что ночью они с Венте согревались, обнимая коленями друг дружку, они не разговаривали с прошлой ночи. Признание Венте создало между ними непроницаемый барьер, словно ледник. Рейко предполагала, что должна простить ошибку Венте, особенно после всего, что Венте сделала для нее, но она была слишком зла. Венте размышляла, боясь разговорами спровоцировать Рейко. Только звуки реки, ветра, бегущих рысью собак, тяжелого дыхания и едущих по снегу саней нарушали их молчание, пока Рейко не услышала другой шум. Это были странно звучащие в этом месте звуки веселой музыки.

Венте с мимолетной улыбкой обернулась через плечо. — Деревня, — сказала она, указывая вперед.

Музыка стала громче. Собаки лаяли взволнованно и сорвались в галоп. Сани повернули вокруг извилины в русле и в поле их зрения оказалась деревня. Несколько, возможно, с десяток хижин с соломенными лохматыми крышами и стенами, располагалась на плато над рекой. Венте остановила сани на протоптанной в снегу тропе между деревней и кромкой воды. Она отвязала собак, и они побежали вверх по тропе. Рейко с Венте побежали за ними. Задыхаясь, они прибыли в деревню.

Она оказался пустой, хотя Рейко могла различать голоса, поющие под мелодию на струнных инструментах и быстрый бой барабанов. — Где все? — Рейко осматривала дома через изгороди из ивовых веток.

Венте и собаки направились к лесу за деревней. Рейко последовала за ними. В открытом пространстве под деревьями находилась толпа из нескольких сотен местных жителей. На пальто из оленьих шкур, меховых гетрах и покрытых рыбьей кожей сапогах у них были геометрические узоры. Мужчины били в барабаны и бренчали на чем-то вроде сямисэна, женщины играли на полосках бамбука зажатых в зубах, которые издавали жужжащий звук. Казалось, что-то шумное и дикое происходит в центре, но Рейко не смогла увидеть сквозь толпу.

— Что они делают? — спросила она.

— Икоропорогуру, — сказала Венте. — Медвежья церемония. Ее лицо сияло от счастья. — Мы чтим бога медведя, отправляя домой в духовный мир. На праздник приезжают племена из других сел.

Татуированные женщины и дородный, усатый мужчина вышли встречать ее. Она обменялась приветствиями с ними, пока они не заметили Рейко. Увидев японскую женщину, они были в замешательстве. Венте представила ее и объяснила, почему она тут оказалась. Но Рейко смотрела сквозь толпу, ища единственного человека, который для нее имел значение.

— Масахиро! — Позвала она.

Она увидела центральное действие. Бурый медведь неуклюже шел по утоптанному снегу. Двадцать или тридцать человек держали его крепкими веревками. Медведь рычал, не столько ожесточенно, сколько игриво. Десятки собак лаяли и бросались на него. Толпа пела, хлопала и выкрикивала приветствия. Матери ругали группу детей, что подобрались к медведю слишком близко. Вдруг один мальчик отделился от группы. Он мчался к Рейко, крича:

— Мама!

Это был Масахиро. Звук его голоса пронзил Рейко счастьем, настолько огромным, что было мучительно. Когда Масахиро подбежал к ней, он протянул руки, и она распахнула свои объятия. Свет вокруг него так сверкал, что ничего другого не было видно. Она боялась, что это всего лишь очередная иллюзия, навеянная длительным ожиданием этого счастливого момента, но он был в ее объятиях, настоящий и живой. Задыхаясь, как будто она вытащила его из океана, который чуть не утопил их обоих, Рейко то крепко обнимала его, то держала его на расстоянии вытянутой руки и наслаждалась его видом.

Он был одет в такую же одежду, как другие местные дети, он мог бы быть одним из них. Он был тоньше, чем Рейко помнила, его длинные волосы не были расчесаны, но его лицо сияло, а глаза блестели:

— Мама, ты пришла! Ты получил мое сообщение?

— Да, — Рейко почувствовала, что расцвела первой счастливой искренней улыбкой с тех пор, как он исчез. Это оттаяли мышцы, замороженные страдание:

— Они вели меня к тебе. Ты такой умный мальчик!

Она выплакала много слез по Масахиро, но не так сильно, как сейчас. Рыдания вырвались из глубин ее души. Они душили ее, заставили ее опустился на колени, ее тело сотрясалось в болезненных спазмах и конвульсиях. Она так долго подавляла свой страх, что Масахиро мертв, так глубоко загнала его в себя и запечатала его там в упрямой надежде, что она увидит его снова. Теперь она взорвалась, и ее дух выпустил его, чтобы избавить от его смертельного яда. Она прижалась лицом к Масахиро, вдыхая его сладость. Ей казалось, что она не дышала, с тех пор, как она потеряла его, и только теперь она могла вздохнуть.