— Без тебя я бы не раскрыл то преступление, да и другие, которые последовали за ним. Независимо от сложности дела и опасности, ты всегда помогала мне в раскрытии самых сложных дел. Я всегда мог рассчитывать на тебя.

Сано взял ее за руки. Они были сжаты в кулаки, жесткие, холодные, твердые. — Могу ли я рассчитывать на тебя сейчас?

Рейко отвела взгляд. Сано почувствовал в ней именно то, что чувствовал сам, когда думал, что правитель Мацумаэ убил его сына — желание отказаться от борьбы, полное отсутствие сил. Но он также видел — упрямый дух безразличия ко всему, что прямо не касалось Масахиро, сидевший в Рейко, пошатнулся. После долгой паузы она сказала:

— Что я должна делать?

Сано почувствовал облегчение. — Перед тем, как ты вошла, Хирата и я обсуждали, что мы успели узнать об убийстве. Он пересказал Рейко, что они узнали и к каким выводам пришли. — Похоже, что у Текарэ было много врагов. Многие ее враги могут быть здесь, в замке. И есть группа людей, от которых тебе будет легче получить информацию, чем мне.

Рейко подняла на него глаза. Он был рад увидеть в них проблеск интереса:

— Женщины?

— Да, — сказал Сано. — Они знали Текарэ, и они, вероятно, будут более склонны говорить с тобой, чем со мною.

В этом была сила Рейко-сыщика: возможность быть рядом с женщинами, связанными с преступлениями, и узнавать самые личные обстоятельства их жизни. Она сказала:

— Я уже знаю, что японские дамы ненавидят наложниц-эдзо. Возможно, наложницы-эдзо не ладили друг с другом. Ее природное любопытство возродилась. — Я попробую выяснить, имеет ли кто-то из этих женщин отношение к гибели Текарэ

— Хорошо, — сказал Сано, довольный, что у Рейко появился интерес к активной деятельности.

— Но как я буду говорить с ними, если я заперта здесь? — Это казалось незначительным препятствием по сравнению с другими, которые они уже преодолели. Сано сказал:

— Я завтра поищу способ.

Утро выдалось серым и тихим. Теплый ветерок разгонял облака над городом. Когда Сано, Хирата, сыщики и Гизаемон шли по замковой территории, поднимавшийся из труб дым растворялся в сером небе. В приглушенном свете деревья и здания выглядели абсолютно одноцветными. Снег выглядел унылым и рыхлым, без блеска и тени. Сано почувствовал в воздухе различные запахи, которые раньше были заморожены и скрыты.

— Как рука? — спросил Гизаемон Сано.

— Лучше, — ответил Сано, хотя она болела, а стежки горели. — Как правитель Мацумаэ? — Хуже, — сказал явно обеспокоенный Гизаемон. — Не советую его беспокоить сейчас. Вам лучше подождать.

— Это невозможно. Следствие должно продолжаться. Все зависит от него. Каждый шаг этого расследования требовал одобрения от правителя Мацумаэ, и Сано не собирался спорить с Гизаемоном, который к тому же был в числе подозреваемых.

Гизаемон пожал плечами:

— Это ваши проблемы.

Открыв ворота, он провел Сано в парк. Сквозь ветви вечнозеленых растений Сано увидел высокое, квадратное, деревянно-кирпичное здание. Из него раздавались пронзительные крики.

— Правитель Мацумаэ проверяет своих ястребов. Он держит их в этом доме, — сказал Гизаемон.

Он впустил Сано и Хирату внутрь здания. Крики обрушились на Сано. Он увидел около тридцати хищных птиц, привязанных к насесту, огромных орлов, ястребов и соколов поменьше. Некоторые кричали без умолку, открывая и закрывая изогнутые клювы, глядя на людей дикими глазами. На головы других были надеты кожаные колпаки, они сидели тихо и спокойно. Огромные крылья хлопали, перемешивая спертый воздух этого птичника с запахом птичьего помета и вонючего гнилого мяса.

Правитель Мацумаэ стояла в центре помещения, распекая трех самураев. — Это хуже, чем грязные конюшни. Вы не заботились о моих ценных птицах.

Мужчины бормотали извинения. Гизаемон сказал на ухо Сано:

— После убийства женщины, самураи охраняли порты.

— Вы двое немедленно уберите все здесь, — приказал правитель Мацумаэ, указывая на мужчин. Сам он был таким же, как этот грязный птичник, небритый с торчащими усами, с длинными и растрепанными волосами, в рваной шубе и грязных потертых сапогах. — А ты мне поможешь проверить ястребов.

Два самурая начали выметать накопившиеся помет, перья и прочий мусор. Другой пошел за Мацумаэ, который направился к Сано. — Что вы хотите? — спросил правитель Мацумаэ.

Сано заметил две точки света в каждом из его глаз, одна из его собственной души, другая от духа, который вселился в него. — Рассказать вам мои планы на сегодня.

— Очень хорошо, — сказал правитель Мацумаэ. — Мы можем поговорить, пока я осматриваю ястребов.

Служащий набросил тяжелую ткань на холеного серого сокола и поднял его с насеста. Он показа птицу князю Мацумаэ и тот осмотрел ее когти, клюв, глаза и оперение.

— Почистите ему когти, — сказал он. — Поправьте эти перья. Это мой подарок сегуну. Птица должна быть идеальной.

Казалось, он забыл, что попал в беду из-за того, что не отправил сегуну никаких подарков. Сано чувствовал, что Текарэ угрожающе сидит в нем. Самурай поставил сокола обратно на насест. Правитель Мацумаэ бросил птице мышь из ведра, полного мертвых грызунов. Сокол проглотил.

— Я хотел бы, чтобы Хирата-сан еще раз допросил людей-эдзо, — сказал Сано. — Мы просим разрешить ему сходить в их лагерь сегодня утром.

— Наконец-то, кто-то ищет убийцу в нужном месте, — буркнул себе под нос Гизаемон.

— Разрешаю — сказал правитель Мацумаэ, когда он и слуга сцепились с другим ястребом, что изо всех сил бился под тканью и кричал. Но тут же снова заговорил голосом острым и подозрительным с акцентом Текарэ:

— Почему ты разрешил ему идти к моему народу?

Он ответил своим собственным голосом:

— Это они могли убить вас.

— Это мог сделать и ваш народ. Неужели ты простишь японцам мое убийство?

— Нет, моя возлюбленная. — В лице правителя Мацумаэ чередовались мужские и женские образы. — Я просто хочу убедиться, что ты ничего не упустил.

Сано слушал, потрясенный. Теперь правитель Мацумаэ не только говорил за Текарэ с ее интонациями, он сам разговаривал с ее духом, который контролировал его разум.

Гизаемон прошептал:

— Я вас предупреждал. Он приказал трем солдатам сопровождать Хирату в лагерь и сказал:

— Если с ним будет какие-либо проблемы, то навечно окажетесь на крайнем севере Эдзо.

— Возьми Марумэ и Крысу с собой, — сказал Сано Хирате.

Хирата отправился со своим сопровождением. Сано сказал:

— Господин Мацумаэ, я еще прошу разрешить моей жене посещать госпожу Мацумаэ.

— Я бы не советовал этого — сказал Гизаемон.

— Да? — правитель Мацумаэ соскабливал ножом грязь с когтей ястреба. — Почему?

— Госпожа Рейко может снова попытаться убежать. Она должна находиться в своей комнате, где мы можем наблюдать за ней.

— Она пообещала мне, что она будет вести себя как полагается, — сказал Сано.

— Все же это не очень хорошая идея, — сказал Гизаемон, — госпожа Мацумаэ в трауре. Она не хочет развлекать гостью.

Его забота о госпоже Мацумаэ казалась более оправданной, чем желание не допустить побега Рейко, так как мотивировалось сочувствием женщине, потерявшей ребенка. — Возможно, компания моей жены сможет поднять настроение госпожи Мацумаэ, — сказал Сано.

— Я думаю, что нет, — сказал Гизаемон. — Лучше запретить этот визит уважаемый племянник.

Сано подумал, знает ли Гизаемон, что Рейко помогала ему при расследованиях убийств и специально ли он препятствует ее общению с госпожой Мацумаэ, от которой можно получить дополнительную информацию. Подозрения Сано к Гизаемон возросли.

— Что вы думаете, моя возлюбленная? — спросил Мацумаэ сидевшего внутри себя духа и сам себе ответил голосом Текарэ — Я считаю, что это хорошая идея. После чего уже собственным голосом сказал:

— Я разрешаю госпоже Рейко посещать мою жену.

Теперь Сано заинтересовало, кто именно: он сам — или сидящая в нем Текарэ подозревает, что собственная жена может быть причастна к убийству.