— Где ты это взял?.

— Из комнаты правителя Мацумаэ. — Сано заметил, как удивился Гизаемон. Как если бы он не знал, какие отношения были между его племянником и Текарэ. Или он просто не знал, что правитель Мацумаэ вел дневник? Но сейчас нельзя было отвлекаться на Гизаемона.

— "Мои худшие опасения оправдались, — продолжал он, по страницам дневника. — Я увидел Текарэ и молодого солдата"… "Они осмелились заниматься любовью прямо передо мной, как будто меня там не было!" … "Она улыбнулась мне, когда я лежал беспомощным и в ужасе, а …".

— Но это была всего лишь игра, мы играли. — Текарэ как будто удивилась, что правитель Мацумаэ может иметь единомышленников. — Ревность взволновало его. Ему понравилось.

— Не в соответствии с этим — Сано стал читать дальше, — "Я злился на нее. Я пригрозил отправить ее обратно в племя, если она будет так себя вести. Но она сказала, что если я сделаю это, я никогда ее больше не увижу. И я сам знаю, что мои угрозы никуда не годятся. Я в ее власти". Это не звучит, как если бы правителю Мацумаэ понравилась ваша игра.

— Он любил меня, — потрясенно, но уже не уверенно сказала Текарэ.

— По его собственным словам "Теперь я боюсь Текарэ так же, как и люблю ее. Она околдовала меня злыми чарами, сделала меня собственной жалкой тенью, я должен освободиться от нее, но как?"…"я должен уничтожить ее, прежде чем она полностью разрушит меня".

— Он бы не мог причинить мне боль. — Текарэ смотрела на руки правителя Мацумаэ, сгибая их, как будто она не могла поверить, что он использовал их против нее. — Он не мог.

— Вы не имели столько власти над ним, как вы думали. Вот что он написал. — Сано продолжил читать, — "Ночью я лежу с открытыми глазами, планируя ее смерть. Может, я должен отравить ее еду. Или установите ловушку с луком на дороге, которой она ходит. О, боги, дайте мне волю к действию!"

Сано подчеркнул последние слова, а затем повторил:

— Ловушку с луком.

Изумление охватило присутствующих солдат, очевидно, что подобная идея никогда не приходила им в голову. Глаза Хираты наполнились надеждой. Он посмотрел на вождя Аветока, который слушал, как будто понимая все, что говорил Сано и не был удивлен.

— Вы говорите глупости, — сказал Гизаемон.

— Этого не может быть! — воскликнула Текарэ возмущенно. — Правитель Мацумаэ не писал эту книгу!

— Не верите мне на слово. Давайте спросим у него, — предложил Сано, — правитель Мацумаэ, ты здесь?

Текарэ застыла, как будто ток молниями проходил через нее. Ее лицо потемнело. Слабые пятна огня зажглись в каждом из ее глаз.

— Что вы имеете сказать в свое оправдание? — спросил Сано правителя Мацумаэ.

Мужская осанка вернулась в тело правителя Мацумаэ, но прежде чем он успел ответить, он закричал на себя голосом Текарэ:

— Это книга твоя?

Он увидел в руках дневник Сано, как будто боялся, что она его укусит:

— Да..

— Ты написал эти вещи?

— Да… Нет, — он запнулся.

— Что это? — спросил Сано одновременно с Текарэ. — Тебе не нравилось так много во мне?

— Нет! Я просто запутался, строчил глупые вещи. Я любил тебя всем сердцем.

— Ты планировал устроить ловушку для меня. Ты?

Полный страха взгляд правителя Мацумаэ был направлен внутрь себя. — Я-я не знаю.

— Конечно, он этого не делал. — сказал Гизаемон Сано. — После того как он сходит с ума от горя от смерти женщины, после того как он позволяет расследовать ее убийство, как вы можете обвинять его?

Горе не единственная вещь, которая сводит людей с ума. Вина тоже. Сано подумал, что правитель Мацумаэ пытался справиться с ней, наказывая других за свое преступление.

Текарэ наклонилась вперед, угрожающе человеку, телом которого она обладала. Два духа внутри него создавали иллюзию, что его тело было разделено на двух отдельных людей:

— Как ты можешь не знать? Знаешь ли ты, убил ли ты меня?

Правитель Мацумаэ попятился в тщетной попытке избежать ее:

— Я имею в виду, я не помню!

— Вы сознательно забыли, что убили Текарэ потому, что вы не хотите, чтобы она это узнала. — Эта теория имела такой же смысл для Сано, как и все, что произошло в Эдзо. — Вы боялись того, что она сделает, если узнает.

Гизаемон выплюнул зубочистку, с отвращением глядя на Сано. Но ярость Текарэ свидетельствовала о том, что правитель Мацумаэ сделал это:

— Это был ты!

Господин Мацумаэ споткнулся, он отпрянул от противника внутри себя:

— Этого не было, моя возлюбленная. Я не мог, я бы не стал бы.

— Ты убил меня?

— Нет! — Но отказ правителя Мацумаэ прозвучал слабо, так как его воля была подорвана.

Сано призвал:

— Вспомните, что вы самурай. Возьмите на себя ответственность за свои действия. Положите конец этому безумию. Если он не мог убить правителя Мацумаэ своими руками, он согласился бы принудить его совершить ритуальное самоубийство.

Правитель Мацумаэ начал бить по своему собственному лицу. Голос Текарэ изрыгают проклятия:

— Ты убил меня! Убийца!

Его кулаки били по своей груди и животу. Все остальные стояли в шоке, а он упал и корчился, в то время как дух Текарэ закричал:

— Ты заплатишь за мою жизнь своею! Умри!

Пытаясь удавиться, он сдавил руками свое горло и бился головой об пол. Его тело тряслось. Задыхаясь, он хватал ртом воздух.

— Остановите его! — приказал Гизаемон солдатам, которые побежали на помощь его племяннику. — Прежде, чем он убьет себя!

Рейко на цыпочках прошла по коридору в женскую половину и остановилась у двери, которая вела в помещение, где жили наложницы-эдзо. Через дверь были слышны голоса разговаривавших на языке эдзо женщин. Рейко постучала в дверь, а затем, не дожидаясь ответа, открыла ее.

Беседа смолкла. Рейко остановилась на пороге комнаты, обвешанной ковриками на стенах, с соломенными шторами на окнах. На полу был стол, на котором стояли деревянные веретена. Рядом находился ткацкий станок, на котором уже было начато изготовление новой ткани. Наложницы сидели вокруг очага, держа деревянные миски на коленях и ложки в руках, ели блюдо, которое пахло сушеной рыбой и острыми приправами. С полными ртами, они смотрели на Рейко. Она была так ослеплена гневом, а их татуированные лица выглядели настолько похоже, что она не могла определить, какое принадлежала той, с которой она хотела говорить.

— Венте — позвала она.

Одна из них поставила свою миску и ложку. Застенчивая улыбка Венте сникла, она поняла, что Рейко пришла не по дружбе.

— Почему ты не сказала мне, что враждовала с Текарэ? — потребовала Рейко.

На лице Венте появился испуг. Она посмотрела на свои подруг, словно ища от них помощи. Отведя глаза от Рейко, она сказала:

— Откуда вы знаете?

— Госпожа Мацумаэ сказала мне, что ты и Текарэ дрались. Ваши подруги должны были оттаскивать вас друг от друга.

Другие женщины явно не понимали, о чем она и Венте говорили, но чувствовали опасность в воздухе, поэтому они вскочили на ноги и вышли из комнаты. Венте хотела последовать за ними, но Рейко встала перед ней. Они остались вдвоем в задымленной, жарко натопленной комнате, что была похожа на местную хижину, чуждую для Рейко по обстановке.

— Не было времени, — пробормотала Венте.

— Было много, — сказала Рейко, хотя она вспомнила, как она спешила найти Масахиро. От горя она плохо соображала. Она поддерживался себя только гневом, который в этот момент был нацелен на Венте. — Это заняло бы всего лишь мгновение, чтобы сказать мне правду о Текарэ.

Венте закусила губу:

— Вы же меня спрашивали о госпоже Мацумаэ.

— Забудьте про госпожу Мацумаэ. — Эта женщина пробила большую брешь в уверенности Рейко, что она убийца. Рейко признала, как опрометчиво быстро стала верить Венте, поверила, что ее горе о смерти сестры было подлинным, и сочувствовала ей. — В настоящий момент меня интересуешь ты одна. Вы поссорились с Текарэ незадолго до ее смерти. Почему?