Потрясенные Сано и Хирата посмотрели на Гизаемона.

Я же тебе говорил — сказал с улыбкой суровый Гизаемон.

— Лучше ответь на вопрос.

Сано сказал:

— Я был когда-то сыщиком сегуна. — Он был так очарован незнакомкой, смотревшей на него сквозь правителя Мацумаэ, что он не знал, что говорит. — Его Превосходительство доверял мне расследовать самые сложные убийства. Присутствие духа заразило атмосферу. Животный страх прокрался к нему. — Он был доволен моей работой.

Лицо правителя Мацумаэ вернулась к своему привычному виду, он заговорил своим собственным голосом:

— Вы должны сказать мне все, что вы собираетесь делать и заранее получить мое разрешение. Вы и ваши люди никуда не пойдете без сопровождения моих людей.

— Эти условия не были частью сделки, — сказал Сано, такие условия его не устраивали не только потому, что теперь у него два надсмотрщика, один из которых был плодом воображения или реальным призраком. Ограничения не давали ему достаточно свободы, чтобы искать его сына, а также препятствовали его усилиям по поиску убийцы.

— Либо да, либо нет! — сказал правитель Мацумаэ. Два лихорадочных огня горели в каждом из его глаз, от двух душ.

— Ладно, хорошо, — сказал Сано, признавая поражение.

Умиротворенный, князь Мацумаэ сказал:

— Итак, каков ваш первый шаг?

— Первым делом я, как правило, осматривал тело убитого, — сказал Сано. Но так много времени прошло, труп должен был разложиться, его, скорее всего, кремировали и похоронили. — Так как это невозможно, может быть, вы могли бы просто сказать мне, что случилось.

— Это возможно. — сказал правитель Мацумаэ и обратился к своему дяде. — Отведите их, чтобы они осмотрели Текарэ.

Как Гизаемон жестом указал Сано и Хирате на двери, в его глазах сверкнула язвительная насмешка над их удивлением:

— Сюда.

Проснувшись одна своей комнате, Рейко вылезла из кровати. Было так холодно, что при дыхании изо рта шел пар. Она как можно быстрее помылась, оделась и уложила свою прическу, после чего съела принесенный слугой завтрак. После подняла оконные жалюзи, отодвинула бумажную панель и выглянула наружу.

Солдаты Мацумаэ слонялись по веранде. Она отчаянно собиралась искать Масахиро, но что если она попытается и они остановят ее? Сано и Хирату сопровождали другие солдаты, которые не собирались позволить им плутать. Была ли она тоже арестовала? В Эдо правила были ясны. Здесь же она чувствовала, что попала в сплошной беззаконный, бессмысленный кошмар. Раздался стук в дверь.

— Входите, — отозвалась Рейко.

Это была горничная из комнаты госпожи Мацумаэ. Она несла связку из кожи и мехов. — Простите меня, уважаемая госпожа, — сказала она, кланяясь, — но я подумала, что это вам должно пригодиться. Ее речь была максимально вежливой. Стоя на коленях, она положила меховое пальто оленьей шкуры с капюшоном, сапоги из рыбьей кожи и кожаные рукавицы перед Рейко.

— Спасибо, — сказала Рейко, благодарная горничной за заботу. Она оделась в одежду. Она была пошита примерно как та, что носила горничная и не очень хорошо пахла, но она была гораздо теплее, чем одежда, привезенная Рейко из Эдо.

— Я не думаю, что она чем-то вам поможет, — сказала горничная. — После того, что произошло вчера.

"Она" — могла быть только госпожа Мацумаэ. Рейко изучала горничную, которая подняла брови и предварительной улыбкой выказала желание посплетничать. — Можешь ли ты остаться на время?

— Да, — произнесла горничная хриплым от восторга голосом. — Огромное спасибо.

— Как тебя зовут? — спросила Рейко.

— Сирень.

Ее глаза напомнили Рейко как яркие, быстрые бабочки ищут сладкие цветы. Сирень стояла бочком к туалетному столику и любовалась серебряной расческой Рейко, зеркалом в лакированной раме и коробкой с макияжем. Трепет раздвинул ее чувственные, поджатые губы.

— В Эдо имеется много магазинов, где люди могут купить такие хорошие вещи, как эти?

— Да, — сказала Рейко. — Разве ты никогда не была там?

— Нет, я родилась здесь, на Эдзо и я никогда не покидала его. Моя семья является слугами клана Мацумаэ. Но я хотела бы попасть в Эдо. — Страстным голосом сказала Сирень. — Больше всего на свете.

Она подошла к шкафу, в котором слуги сложили некоторую одежду Рейко, что удалось спасти с корабля. — Могу ли я посмотреть? — спросила она смело.

Рейко кивнула, они как бы заключили негласное соглашение, которое давало разрешение девушке осмотреться. Сирень открыла шкаф и подняла шелковое кимоно, украшенное узором синего и серебристого цвета.

— Восхитительно красиво! — Воскликнула она, приложив его к себе. Потом она вздохнула:

— Даже если бы у меня была такая одежда, как эта, здесь нет никакой возможности ее носить. И нет никого, кто захотел бы меня увидеть. Как я хочу жить в большом городе.

Тут наступило время для Рейко уточнить свою часть соглашения:

— Может быть, вы можете ответить на некоторые вопросы для меня.

— Я сделаю все возможное. — Сирень, встряхнув последний раз, убрал кимоно в шкаф и опустилась на колени перед Рейко.

Это было довольно бестактно, что не могло понравиться Рейко, но Рейко не имела возможности выбирать собеседника:

— Во-первых, кто эти женщины-эдзо?

— Они наложницы.

Рейко была поражена, потому что варварки казались такими странными, что она не могла представить себе сексуальные отношения между ними и японским самураем. — Правителя Мацумаэ?

— Нет, они принадлежат его слугам.

Это объясняет, почему женщины были в замке, хотя эдзо здесь не должны находиться. — Почему тогда госпожа Мацумаэ так злится на них?

— Она ненавидит их. Я расскажу вам, почему.

Сирень посмотрела на открытую дверь. Через зал, другие горничные убирали комнаты мужчин. Они хихикали с Марумэ, Фукидой, и Крысой, которые заигрывали с ними. Сирень поманила Рейко приблизиться и прошептала:

— Она и ее фрейлины видят, как наложниц-эдзо используют, как животных. Они завидуют, потому что мужчины хотят их. Они наказывают их, когда те получают шанс.

Так как они не могут наказать мужчин, они изливают свою злость на наложниц, Рейко поняла. И наложницы не могли сопротивляться, потому что за это будут наказаны не только они сами, но и их родные. Рейко стало жалко эдзо.

— Но госпожа Мацумаэ начала относиться к ним еще хуже, когда ее дочь умерла.

Рейко начала что-то понимать:

— Когда это было?

— В прошлую весну.

— Сколько лет было дочери?

— Восемь лет.

Такого же возраста, как Масахиро. — Имеет она и ее фрейлины других детей? — Нет, — ответила Сирень и добавила — правитель Мацумаэ назначил двоюродного брата своим наследником. Госпожа Мацумаэ слишком стара, чтобы заводить других детей.

Наконец-то Рейко поняла, почему госпожа Мацумаэ отреагировал так бурно, когда она спросила, имеются ли у нее дети, словно если бы она знала, что ее ребенок умер. Рейко нечаянно затронула незаживающую рану. Теперь ей стало жалко госпожу Мацумаэ, она пожалела о своих собственных словах и том, что она спровоцировала жестокость госпожи Мацумаэ по отношению к беспомощным наложницам-эдзо. Она хотела спросить, как дочь госпожи Мацумаэ умерла, но решила не заводить разговоров о смерти ребенка, когда ее собственный сын пропал без вести. И у нее были более насущные проблемы.

— Я бы хотела найти моего сына, — сказала она. — Можешь ли ты мне помочь?

Сирень отступила от Рейко. Ее стремление угодить превратилось в беспокойство.

— Ты знаешь что-то о нем, не так ли? — видя, что Сирень старается не встречаться с ней взглядом, Рейко взмолилась:

— Скажи мне!

— Я думаю, что я видела его, — неохотно сказала Сирень.

Оглушенная надеждой, Рейко спросила:

— Когда это было? Где?

— Около месяца назад. Здесь в замке. Маленький мальчик, с тремя солдатами. Я никогда не видела их раньше.

Это должен был быть Масахиро в сопровождении людей правителя Мацудайры, подумала Рейко. Колебание в голосе Сирени давало понять, что она не хотела рассказать эту историю, потому что концовка Рейко не понравится, но, Рейко должна была узнать правду. — Что случилось? — спросила она.