Да, на последнем поприще я что-то не очень преуспела. Вообще, влезла в панцирь, сижу затворницей в комнате, а ведь мне только двадцать. Свет клином не сошелся на вожде атли. У него своя жизнь, у меня – своя. Единственное, что нас объединяет – племя, но с этим я смирюсь. Надеюсь, охотники и Чернокнижники в прошлом, и я смогу нормально жить. В предыдущие месяцы у меня неплохо получалось.
Все, решено: в эти же выходные завеюсь с подругой в какой-нибудь ночной клуб!
Хорошее настроение длилось вплоть до выходных, и в пятницу вечером, ложась спать, я уже предвидела грядущее веселье.
Веселье развеялось на следующее утро – я поняла, что погулять на выходных мне не светит. Первое, что я увидела, открыв глаза – серое и осунувшееся лицо Глеба, сидевшего на моей кровати.
– Ты когда-то говорила, что хочешь помочь, – произнес он без приветствия. – Не люблю признавать такие вещи, но... мне нужна помощь.
Последние слова он выдавил из себя чуть ли не насильно.
Я села на кровати, заглянула ему в лицо. Глаза он старательно прятал, как и эмоции, но показалось, что Глеб больше чем расстроен.
– Что случилось?
– Безумно хочу выпить.
– Глеб! – возмутилась я, но он поднял на меня синие глаза, и я замолчала.
– Мама... умерла сегодня.
Никогда не знала, что нужно говорить в таких случаях. Банальное «соболезную» казалось почему-то неуместным, «мне очень жаль» – недостаточно искренним.
Поэтому я просто его обняла. Без слов. Понимала, это мало поможет, и он, наверное, сейчас все воспринимает в штыки. Он всегда такой колючий, когда разговор заходит о том, что близко сердцу, теперь, скорее всего, и вовсе панцирем обрастет.
Но Глеб неожиданно обнял меня в ответ. Крепко прижал к себе, уткнувшись носом в ключицу.
– Как это случилось? – осторожно спросила я.
Он отстранился, взял меня за руку, потянул на балкон.
Морозный воздух полностью разбудил, заставил поежиться. Снег уже почти растаял, и пейзаж был довольно унылым. Не люблю слякоть зимой. Ощущения весны еще нет, а мрачность навевает ужасную тоску.
Глеб подкурил, прищурился и посмотрел вдаль.
– Она много болела, – сказал, хотя я уже не ждала ответа. – Рак.
– Она не была атли?
Он покачал головой. Да, я и сама понимала, что не была. Иначе присутствовала бы с нами, когда объединяли племя, и жила в этом доме.
– Она готовила меня, постоянно говорила об этом. Да, и врачи... Но разве к такому можно подготовиться?
- Нельзя, – согласилась я. – Наверное, нужно будет все организовать. Похороны...
Он отстранился и странно посмотрел на меня.
- Я думал, Вермунд тогда тебя уломает. Или было?
- Ты суешь нос не в свое дело, Измайлов, – проворчала я, но без злости. – Ничего не было.
- Что так?
- По-твоему, присутствие Лары в его жизни – не аргумент?
- То есть, если бы Домбровской не было, теоретически...
– Глеб, ну, зачем все это? А если бы все было не так, а если бы Земля была в форме блина, и ее держали бы на спинах слоны... Что изменят все эти «если»? Все так, как есть.
- Он разобьет тебе сердце, Полина.
– Он уже его разбил. Давно. Так что это не новость.
Странно, но говорить об этом стало проще. Словно все случилось не со мной и совершенно в другой реальности. По сути, так оно и было. Все, что связано с атли – белый лист. Черновую тетрадь я сожгла давно.
- Мне нужно в Елец, мама... там. Она хотела, чтобы ее похоронили именно на том кладбище. Рядом с отцом. – Он помолчал немного, затем резко повернулся и спросил: – Поедешь со мной?
Я обняла его.
– Конечно.
Вещей с собой брать не стала. Глеб сказал, мы едем на один день, а завтра к вечеру вернемся. Когда я спросила, не хочет ли он, чтобы кто-то из атли поехал с нами, например, Филипп, он отказался.
– Мама не была атли. Все ее родные и друзья далеко отсюда. Нет, будем только мы.
В гостиной с утра было оживленно.
Каролина уже освоилась и вовсю хохотала над фразой Филиппа, а он снисходительно улыбался. Лара и Влад стояли поодаль, у окна и о чем-то оживленно говорили. Вернее, говорила защитница, а Влад слушал и хмурился. Она держала его за рукав, и создавалось впечатление, что если отпустит, он убежит – таким недовольным был его взгляд.
Я одернула себя – мне все равно.
Влад же, напротив, похоже, решил использовать наше появление как возможность избежать разговора со своей девушкой. Тут же развернулся и подошел к нам. Глеб нахмурился, но у него зазвонил телефон, и он отошел в сторону.
– Собралась погулять? – Влад улыбнулся, потрепал меня по плечу. Вообще после того разговора в кабинете в день приезда Каролины он вел себя более чем странно. Постоянно интересовался, все ли у меня хорошо, всего ли хватает. Может, и правда, боялся, что мне кирпич на голову упадет.
Я предпочитала не думать о смерти и воспринимать Каролину просто как еще одного члена атли. Она была милой, приятной и общительной. Без намека на спесь, что радовало.
– Мы с Глебом уезжаем, – ответила я и добавила: – В Елец.
Влад посерьезнел, нахмурился и, по-видимому, ждал объяснений.
– Его мама умерла сегодня...
– Ольга мертва?
– Глеб говорит, она болела.
Он подозрительно прищурился.
– Почему ты едешь?
– Он попросил. Я не пойму, почему тебя это волнует?
Ну, все, хватит! Довольно. Устала. И от беспочвенных приступов ревности, и от намеков на отношения, которых у нас не будет. Возможно, Лара злится небезосновательно? Возможно, он дает ей повод?
– Мог бы взять с собой Макарова. Они, кажется, дружили, когда хотели свергнуть меня.
Ответить мне не дали. Глеб по-хозяйски обнял за плечи и уставился на Влада.
Как я не люблю такие разборки! А что самое противное, они используют меня, чтобы выяснить отношения.
Но злиться на Глеба я не могла. Не сегодня.
– Кажется, тебя ждет защитница, – произнес он с вызовом.
Я приготовилась к стычке, даже наметила план тушения «пожара», но Влад не стал ругаться. Его лицо смягчилось, на нем отразилось сочувствие и теплота. Неприкрытые эмоции или игра? Его всегда сложно раскусить.
– Мне жаль, Глеб, – мягко произнес Влад.
Глеб насупился, помолчал несколько секунд, разглядывая пол, а затем вскинулся и спросил:
– Так ты не против, если мы уедем?
Не люблю их поединки взглядов. Особенно когда стоишь близко. Кажется, что сейчас взорвется бомба, и тебя отбросит ударной волной. Я вспомнила, как в прошлую их стычку Влад силой мысли швырнул Глеба через всю гостиную. Незваные противные мурашки заползли под кофту и заставили поежиться.
Но на этот раз Влад сдался быстро.
– Поезжайте.
Глеб потянул меня к выходу.
– Полина!
Я повернулась. Зеленые глаза смотрели пристально и недобро.
– Не строй планов на воскресенье.
– Почему? – осторожно спросила я.
– Мы отправимся на охоту.
Он развернулся и пошел прочь.
– Театрал! – раздраженно изрек Глеб. – Идем.
– Что Влад имел в виду, когда говорил об охоте? – спросила я, принимая из его рук шлем. Ехать на мотоцикле по такой погоде опасно, но я не стала возражать. Не думаю, что Глеб сейчас станет лихачить, к тому же, он выглядел грустным, но не злым. Смерть мамы не явилась для него чем-то внезапным – он ее ждал.
– А Филипп разве не показывал тебе? – удивленно спросил он.
– Что именно?
– Ясновидца.
Я покачала головой.
– Что ж, тогда тебе продемонстрирует высший пилотаж сам его величество вождь.
Мне не понравились эти слова, но больше спросить я не успела. Пришлось надевать шлем и усаживаться.
Дом Ольги Измайловой выглядел не очень большим, но просторным. Двухэтажный, с цокольным этажом и огромной верандой, встретил нас неестественной тишиной и спокойствием. В свете последних событий это было и немудрено – теперь в нем никто не будет жить. Я инстинктивно нащупала ладонь Глеба. Представляю, каково ему находиться здесь, да еще и одному – я не в счет. Так, вынужденный эскорт, ведь от настоящих друзей он давно избавился...
