– Не ревнуй, – сказал он насмешливо. – Она тебе не соперница.

– У меня вообще нет соперниц! – зло ответила я и хотела уже встать, но он удержал.

– Ты права, – прошептал вкрадчиво. – Их нет.

С трудом преодолев соблазн, я отодвинулась. Все же думать головой иногда полезно, а рядом с Владом вообще отключать мозги опасно.

– Почему ты не взял с собой Ингу? Разве она не жена тебе?

– В хельзе не венчаются по традициям хищных, – ответил он безразлично. – К тому же она бы не пошла. Инга – хельинка, ей не место в кевейне.

– И ты бросил ее? Как Лару?

– Причем тут... Полина! – Влад закрыл глаза и откинулся на подушку, всем видом показывая, что его утомили вопросы.

Что ж и ладно! Я вообще не собиралась спрашивать. Оно мне надо? У него своя жизнь. Слишком сложная для понимания обычной девушкой, как я. И почему проклятие не направлено на какого-нибудь простого мужчину. Типа Глеба или Кирилла, например. Хотя тогда оно уже не было бы проклятием.

– Вот как тебя понять? – обреченно спросил Влад. – То ты жалуешься на то, что у меня есть женщины, то на то, что я их бросаю.

– Я не жалуюсь. Просто спросила. Между прочим, Лара до сих пор меня ненавидит.

– Лара вообще мало кого любит. Это не должно тебя волновать.

– Поверь, у меня хватает своих забот, – сказала я и встала. Решила закончить этот разговор. Когда мы с Владом начинаем говорить о личном, ничего путного не выходит. Так зачем бередить раны?

– Придешь еще или сделаешь вид, что ничего не было? – лукаво улыбаясь, спросил он.

Я подошла к двери и, не оборачиваясь, ответила:

– Ничего не было. – И уже переступив порог, добавила: – Но я приду. Мы же атли, и должны держаться вместе.

Новая жизнь, в общем-то, мало отличалась от старой. Работа, вечера с книгой... Казалось, я перечитала уже все, что можно было прочесть.

Иногда сидела, глядя на совят, заполонивших широкий подоконник в моей комнате, и думала о будущем. После того дня, когда очнулся Влад, я часто размышляла о том, что будет со мной завтра, как сложится пасьянс и что мне это принесет.

Плохое решительно отметала, оставляла лишь бытовое, человеческое. За страхами и магическими влечениями я совершенно забыла о не так давно планируемом спокойном быте с Матвеем, подготовке к новой для меня роли. Понятно, что сейчас это уже потеряло актуальность, но мысли упорно возвращались к известию, которое тогда я так и не успела осмыслить. И когда это происходило, в груди начинало невыносимо щемить, а необъяснимая грусть не отпускала до вечера.

Мама ведь смогла построить семью. Пусть ненадолго, пусть это за версту разило фальшью, но я родилась, и отец любил меня.

А потом я понимала, что так не смогу. Не после того, что узнала об атли, не после того, что пережила. Связать жизнь с обычным человеком, скрывать свою истинную сущность и болезненную тягу к другому...

Влад, и правда, восстановился быстро. Никто не успел опомниться, как в доме уже звучал его проникновенный голос, а жизнь завертелась в прежнем ритме. Впрочем, спустя неделю после выписки из больницы, он отправился в Лос-Анжелес, и стало спокойнее дышать. Во всяком случае, мне.

Мы не возвращались к прежним разговорам о венчании, он никак не намекал на нас и вообще мало со мной разговаривал.

Обиду я прогнала сразу, отругав себя за ненужные переживания, а потом долго собой гордилась.

После хельзы внутри поселился страх, напоминающий о злосчастном ритуале.

Может, я и правда наивная дура, если считаю, что проклятие остановит Влада? Глеб убежден, что я в опасности. А ведь он знает Влада с детства, не то, что я.

Жертва.

Это слово совершенно не нравилось, особенно когда примеряла на себя. Если Влад и правда решится, смогу ли дать отпор? Похоже, пора всерьез об этом задуматься. В хельзе на счету у него было шесть нали. Два – не так много. Возможно, он пропустил через себя и их.

Холодок страха пробежал по позвоночнику. Пробежал и исчез.

Я не буду подозревать его! Лучше сразу отречься и уйти, чем не доверять тому, кто призван меня защищать. Бояться уснуть, потому что Влад может войти и взять ночью мою кровь.

Но даже не это самое страшное. У меня было время подумать и решить для себя. Нельзя оставаться слабовольной, списывая собственные ощущения на последствия мести давно почившей ведьмы. Ведь они во многом настоящие. Реальные. Мои.

Мне нравится в нем все. То, как он смотрит, как двигается, говорит. Как идет ему стрижка, какие удивительные у него глаза. Как бешено стучит сердце, когда он приближается с полуулыбкой – немного хищной, но в то же время ласковой.

Я не могу отбросить это и списать на проклятие. Потому что тягучую, невыносимую тоску нельзя подделать. Потому что хочу видеть его счастливым независимо от того, будем ли мы вместе.

Если Влад действительно решится провести ритуал, у меня просто ничего не останется. Поэтому нельзя верить. Просто нельзя.

И я не верила.

Жила себе, пока другая, более реальная и осязаемая опасность не появилась в жизни атли.

Яркая вспышка заставляет вздрогнуть, зажмуриться, но уже через секунду помещение погружается в темноту. Я продвигаюсь на ощупь, примерно знаю направление. Ощущение опасности – дикое, рождающее дрожь по телу – не отпускает ни на секунду. Но я иду, потому что нужно узнать, где Глеб.

Впереди дверь – она закрыта, но в щель у пола проникает свет. Я осторожно приоткрываю ее...

Глеб сидит на стуле, его голова опущена. То ли без сознания, то ли спит. Темные волосы спутанными космами падают на лицо. А склонившись над моим другом, стоит охотник.

В голове кавардак, я уже готова переступить порог, но охотник вскидывается, улыбается, и я узнаю его. Это тот, из подворотни. Тот, что чуть не убил Кирилла, а затем меня, вселившись в Славика.

Первая мысль: он выследил атли, несмотря на то, что я сбила его со следа. Оно и немудрено, город-то маленький. Но размышлять об этом некогда. Глеб там один на один с ним.

А потом понимаю, что это не так.

Охотник смотрит налево и улыбается. Туда, где стоят Рита с Владом. А потом я буквально слышу, ощущаю физически, как рвется жила хищного.

Пол в коридоре на поверку оказался невероятно твердым, и ушибленная рука болела. Или же твердой оказалась стена, о которую меня с силой швырнуло?

Я мало помнила, но знала одно: есть два человека, которым я должна позвонить. Осторожно пошевелив рукой, убедилась, что она не сломана. Телефон нашла в нескольких метрах от себя – видимо, выронила при падении. Батарея лежала отдельно, чуть поодаль. Нужно было покупать какую-нибудь противоударную модель, с моим-то даром. Что ж, рано или поздно придется – не думаю, что этот выдержит многочисленные падения.

Время на перезагрузку показалось вечностью, длинные гудки раздражали – я потеряла им счет, и когда Глеб взял трубку, громко выдохнула:

– Где тебя носит?

– Фига се, приветствие!

– У меня было видение. Плохое. Охотник засек тебя, так что где бы ты ни был, Измайлов, дуй домой!

– Хочешь сказать, я на крючке? – совершенно безэмоционально поинтересовался мой друг.

– Не знаю...

– Если это так, мне нельзя домой.

– Плевать мне на всякие нельзя! – выкрикнула я, а потом добавила умоляюще: – Глеб, пожалуйста.

– Не дрейфь, Полевая. Прорвемся! – выдал он и повесил трубку.

Такого я точно не ожидала. Застыла, уставившись на потемневший экран и часто моргая. Шок медленно уходил, и я понимала, что Глеб не вернется домой. Во всяком случае, пока не будет уверен, что атли в безопасности.

И я знала об этой его черте, могла предположить. Вот и что теперь делать?

Набрала его еще раз, но приятный женский голос вежливо оповестил о недоступности абонента – Глеб выключил телефон.

Думай, Полина, думай. Я рванула назад в комнату, схватила куртку.