Защитница выглядела злой и немного растерянной. Смотрела на меня некоторое время, потом встала, заломила руки.

- Я не верю во все эти бредни! – сказала с раздражением и отвернулась.

- Это лишь легенда, Лара, - пожал плечами Филипп.

- Легенда, проявление которой атли уже наблюдали, ты хотел сказать! – фыркнула она. – Рогова была настоящим проклятием для Анны.

Фамилия мамы резанула слух. Я даже растерялась и судорожно пыталась понять, что такого могла сделать мама защитнице атли, и кто такая Анна. Впрочем, понять было не дано, так как в гостиной появился Влад, посмотрел на меня как-то странно, задумчиво, а затем сказал:

– Идем со мной.

Поборов раздражение, я послушно поднялась. Ярость и возмездие оставлю на пятницу – это как десерт, который нельзя трогать до основного блюда. К тому же рядом с Ларой стало совсем неуютно и безумно хотелось узнать побольше о девушке из видения.

Кабинет выглядел еще роскошнее, чем гостиная. В английском стиле, обшитый лакированными деревянными панелями, напомнил обстановку старых фильмов. Огромный темный стол посреди комнаты, компьютер, высокое кожаное кресло. По другую сторону от стола – два кресла поменьше. Рядом с диванчиком книжный шкаф – высокий, почти до потолка.

Брюнетка сидела в кресле, смущенно улыбаясь и робко сложив руки на коленях. Вблизи я могла лучше рассмотреть ее: иссиня-черные волосы, несомненно, крашеные, собраны в тугой хвост. Настолько тугой, что кожа на висках натянулась и казалась неестественно гладкой и тонкой, с проступающими синими узорами вен.

Большие голубые глаза с ярко накрашенными ресницами смотрели прямо на меня.

- Это она? – спросила девушка, взглянув на Влада.

- Да, Марго, это Полина.

– Привет. – Она улыбнулась, вставая и протягивая худенькую, слегка дрожащую руку. – Меня зовут Маргарита, и я... твоя сестра.

Прозвучало нелепо, и я рассмеялась. Правда, нервно. Меня разыгрывают? Попыталась найти ответ на лице Влада, что-то типа «Ага, попалась! Как мы тебя провели!», но не нашла – он был абсолютно серьезен и, похоже, ждал от меня иной реакции.

– Это шутка?

– Мою маму звали Светлана Рогова, – сказала Маргарита.

Я судорожно соображала. Какие-то странные, глупые слова...

Родителей я помнила плохо, слишком мала была, когда они погибли, но все же какие-то воспоминания сохранились. Эта девушка не похожа на маму. Разве что глаза... Глаза мамины, да. И улыбка. Но все равно поверить было сложно.

- Звучит неправдоподобно, - сказала я и покачала головой. – Мама не смогла бы скрыть такое. Тем более, от отца – он души в ней не чаял.

- Марго родилась задолго до встречи твоих родителей, Полина, - мягко сказал Влад. – Светлана отдала ее на воспитание дальним родственникам, так как боялась реакции моей матери.

– При чем тут твоя...

Догадка полоснула по сердцу острым лезвием. В груди заныло, и вспомнился взгляд Лары в гостиной.

– Анна, – прошептала я. Посмотрела на Влада, внутренне желая, чтобы он все отрицал, сказал, что я ошиблась. – Анна – твоя мать?

Легкий кивок. Молчание. Значит, правда... Глупая, глупая Полина! Ты видела магию собственными глазами. Думаешь, сможешь противостоять ей, если убедишь себя?! Даже мама не смогла.

Мама... Я знала ее так недолго, и то она успела соврать. Соврать отцу, ничего не сказав о ребенке.

Я посмотрела на Риту – она неестественно сжалась в кресле, словно от моей реакции зависела ее жизнь. Что это я, в самом деле? Она ведь не виновата, и не имеет никакого отношения к проклятию. Это только между мной и Владом.

Я натянуто улыбнулась, протянула руку. Легкая, почти невесомая ладонь слегка сжала мою, расслабилась. Такая хрупкая. Я вспомнила ее, прислонившуюся к ковру. Лицо, запятнанное синяками, умоляющее, несчастное. И слезы, дрожащие на кончиках ресниц.

- Ты искала меня? – спросила я, пытаясь отвлечься от резкого негодования.

Она покачала головой, а Влад сказал:

- Она не знала о твоем существовании, Полина. Я ей сказал.

- Но откуда ты знал? Я не говорила, как звали маму.

- Ты – пророчица, а значит, тебе передались ее способности. Я помню Светлану, признаться, ты не очень похожа на нее внешне... Впрочем, неважно!

– Я никогда особо не верила, хотя тетушка рассказывала мне об атли. Тетушка не была одной из вас... – Рита посмотрела на Влада, и нервно улыбнулась. – Нас. Но с мамой они были близки, и та рассказывала ей об отношениях с Александром.

- Я не хочу об этом говорить, - нахмурилась я. – Для меня родители были любящей парой, и вот теперь я узнаю, что мама любила совершенно другого человека, родила от него дочь, а во всем виновато проклятие, которое наложила древняя ведьма!

- Откуда ты знаешь о проклятии? – насторожился Влад, а затем догадался: – Макаров!

- Какая разница, откуда я знаю? Ты действительно веришь в это?

Конечно, он верит. Все в этом доме верят, а Маргарита – живое тому подтверждение. Это я еще сомневаюсь. Придумываю глупые отговорки, дабы скрыть то, что происходит на самом деле. Будет происходить до тех пор, пока я или Влад...

- Подожди меня в коридоре пару минут, хорошо. – Влад улыбнулся Рите, и слегка сжал ее локоть. По-отечески, с едва уловимой заботой, словно за короткое время, которое прошло с момента знакомства, успел к ней привязаться.

– Мне нужно устроить Марго, – произнес он, когда Рита вышла. Поморщился, будто собирался сказать что-то неприятное или невыгодное для себя. – Потом у меня дела в городе.

Я не понимала, зачем он это говорит, но чисто механически кивала, окончательно убеждаясь, что проклятие действует. Я могла хорохориться сколько угодно, но не перед Владом. Перед ним не получалось. Никак.

Он подошел ближе. Совсем не тот Влад, который встретил нас в гостиной. Другой – мягкий, близкий, каким я все еще помнила его. Тот, который заправлял мне за ухо непослушную прядь и улыбался. Он часто улыбался за несколько секунд до поцелуя...

– Не хочу с тобой ругаться. Мы поговорим об этом. Вечером. Если дождешься.

– Не могу, – прошептала я, и голос позорно дрогнул.

– Ты не сможешь бегать от меня вечно...

Я ощутила дикое желание обнять его. Принять то, что уготовано, не бороться. Прошлое одновременно слишком близко и слишком далеко, побуждает помнить то, что помнить не нужно, и забыть то, что отпечаталось на сердце рубцами. Проклятая или нет, но я все еще не могла объективно мыслить рядом с Владом.

Но мы на то и люди, чтобы пользоваться разумом. А разум противился, бросался обрывками воспоминаний, требовал ненавидеть, сделать больно, как сделали мне. Страшно, когда внутри тебя борьба, а еще страшнее, когда есть третий противник...

Остаток дня я провела с Ритой. Мы много разговаривали о маме, о жизни в Люберцах, о Виталике – муже-дебошире Риты. Как я и предполагала, она оправдывала его со всей горячностью и винила во всем лишь себя.

О маме она говорила с таким теплом, что у меня невольно сжималось сердце. Маму я помнила плохо и уж точно не могла похвастать совместным походом в магазин или разговорами на кухне за готовкой. Внутри, где-то в районе желудка шевельнулась зависть, поднимаясь изжогой по пищеводу. Но Рита ведь не виновата. И мама тоже... Это все проклятие.

Я уехала вечером, не дожидаясь Влада. Хотелось сохранить остатки здравого смысла до совета. Неважно, что есть влечение! Оно не перечеркнет прошлого – боли, отчаяния, сломанной жизни. Оставалась одна надежда – дожить до пятницы. Но надежда – это уже немало.

Мы въезжали в ухоженный двор Влада. Свинцовые тучи, налитые ливневыми каплями, нависали низко, усиливали и без того тяжелые мысли.

Прислонившись лбом к стеклу, я старалась успокоить рвущиеся наружу волнение и страх. Сглотнула, пытаясь избавиться от колючего кома в горле.

Вспомнила вчерашний вечер, серьезные лица Филиппа и Глеба, долгий разговор на кухне. У нас было большинство: три наших голоса, плюс Оля и Кирилл. У Влада оставалась лишь Лара и Рита. Сказать сестре у меня язык не повернулся – погребенная под обломками личности совесть воспротивилась. Думаю, Рита вскоре сама сделает выводы, а я подожду.