Защитница скорчила рожицу, но ее позвал Филипп, и она отошла.

– Поужинаешь сегодня со мной? – Мягкий голос у самого уха застиг врасплох, я вздрогнула и повернулась. Влад улыбался. – Оказывается, тебя можно напугать.

– Если так подкрадываться, то можно.

– Ты не ответила.

И снова игры. Я ведь уже настроилась, что у нас ничего не будет, и он опять. Ну, что за человек!

– Не могу. Обещала Глебу. – Помолчала немного, а затем добавила с надеждой: – Может, завтра?

Влад рассеянно кивнул и тихо произнес:

– Вы сблизились.

– С Глебом? – переспросила я и тут же вспомнила разговор с Ритой. – Мы друзья.

– Насколько близкие?

– Очень близкие, – честно ответила я и уточнила: – Настолько, насколько могут быть близкими просто друзья.

Влад улыбнулся, погладил меня по щеке и прошептал:

– Тогда до завтра.

И ушел.

А я осталась стоять, растерянная, наполненная сомнениями и страхами, а также предвкушением чего-то невероятного, волнующего и необходимого.

Ужин! Только мы вдвоем, как в одной из просмотренных мной мелодрам. Свечи, вино, прогулки при луне.

Да, все равно, как оно будет, просто пусть будет.

Вечер с Глебом прошел весело. Мы сидели у костра, пили вино, жарили сосиски и запекали картошку в углях. Я подпевала знакомому барду, Глеб отпускал неприличные шуточки, и мы хохотали.

Приехав домой за полночь, я быстро приняла душ и уснула без сновидений, а проснулась в районе обеда. Улыбнувшись прекрасному дню, встала и направилась в душ. День провела, тщательно готовясь к вечеру. Продумано было все: макияж, черное коктейльное платье, чулки, прическа, пурпурный лак.

Сегодня!

Влад ждал меня на улице. Смотрел вдаль на заходящее солнце, заставляя сердце биться быстрее в предвкушении. Увидев меня, улыбнулся, подал руку и... я пропала.

Чудесный вечер для принцессы. Ресторан, прогулка, легкое касание теплых губ к запястью. Эйфория, затмевающая недоверие – все это происходит со мной? Разговоры о будущем: полунамеками, короткими фразами, предположениями. Без недомолвок.

Домой не хотелось. Обнять бы весь город, раствориться в осеннем прохладном воздухе, дотронуться до неба.

Ловить его улыбку, почти совершенную, с едва заметным изъяном, превращающим его из бога в человека. Не верить своему счастью...

Дома же захлестнуло новое, неизведанное. Пережившая предательство страсть, прикосновения – нетерпеливые, жадные, сводящие с ума.

Мы лежали в полной тишине. Рука Влада рассеянно гладила по волосам, а я слушала, как бьется его сердце. Постепенно успокаивался пульс, мысли наполнялись реальностью. Все это по-настоящему. Со мной.

– Почему мы не сделали этого раньше? – спросила я, набравшись смелости. – Я имею в виду, после того раза...

– У меня были сомнения. Теперь их нет.

– Сомнения?

Плохое предчувствие ядовитой змеей обвилось вокруг позвоночника, оттуда – к ребрам, сдавило грудь.

– Неважно. Я ошибался, – небрежно ответил Влад, поцеловал меня в губы и поднялся с постели. – Мучает жажда. Тебе что-нибудь принести?

Нет-нет, не уходи вот так! Бросив мимолетно важную фразу, оставляя меня на растерзание сомнениям. Во мне смешались эмоции. Любопытство на грани с испугом.

Что ты выберешь, Полина?

– Я не хочу пить. – Я тоже встала, внимательно следя за тем, как он одевается. Привычные, небрежные жесты... Почему мне кажется, мы на грани катастрофы? – В чем ты сомневался?

Влад пожал плечами. Слишком безразлично, чтобы я заметила: его это задевает. Что-то осталось там, в его голове. Что-то обо мне.

– Мне сказали, у тебя связь с Измайловым, – произнес он, как бы между прочим. Улыбнулся, словно выдал нелепость.

Нелепость, да...

Я окаменела.

Руки машинально потянулись к одежде, крепко стиснули тонкую ткань. Чувствуя, что заливаюсь краской, не в силах поднять взгляд, я медленно натянула белье, затем платье. Кожу жег подозрительный, пристальный взгляд, словно выковыривая правду, которую уже и так сложно было скрыть.

– Мне сообщили, что когда вы организовывали похороны Ольги, вы переспали. Это ведь... неправда?

Молчание порой говорит лучше всяких слов. Среди изорванного волнением дыхания, мучительных шорохов, отдающегося в ушах пульса проскальзывают фразы, которые боишься произнести вслух.

– Вот черт! – сказал Влад таким тоном, будто сокрушался о том, что опоздал на автобус.

Отвернулся к окну, сцепил руки в замок и завел за голову. Я смотрела на застывшую фигуру и буквально чувствовала, как гаснет надежда на продолжение, мифическое счастье, любовь.

Мое проклятие. Его проклятие.

Не наше...

– Не думала, что это имеет значение, – прошептала и почувствовала, как предательски дрожит голос. – Я была свободна, и он тоже.

Ответом мне была тишина – колючая, беспощадная. Минуты тянулись медленно, словно их специально оттягивал невидимый мучитель, чтобы поизгаляться подольше.

– Ты был с Ларой, вспомни. Мы не... То есть, у нас...

Молчание.

– Влад, скажи что-нибудь!

Мне не нужно было слышать – я знала, что он скажет.

– Уходи.

Воздух со свистом вырвался из легких, перед глазами поплыли белые круги.

Я послушно поднялась и пошла к двери. Странно, но оправдываться не хотелось. Очередная попытка провалилась, не нужно было верить. Мы не сможем, никогда не могли...

Неудобное платье. И туфли.

Нужно сказать Глебу, Влад теперь обозлится.

Я вышла и аккуратно закрыла за собой дверь. Пройдя несколько метров по коридору, открыла дверь своей комнаты и буквально ввалилась внутрь. Только здесь позволила себе заплакать. Думала, буду рыдать до утра, но слезы как-то быстро кончились, так и не успев начаться.

Взяв пульт с журнального столика, включила телевизор. Грациозная брюнетка танцевала фламенко, бросая полные огня взгляды в камеру. За окном медленно разливался рассвет.

Когда уже совсем посветлело, я поняла, что сижу, крепко стиснув подаренный Владом амулет.

Я проспала до вечера. Проснулась, когда уже стемнело. Свет фонарей на подъездной дороге вливался в окно рассеянным потоком, рисуя на стене замысловатые узоры тенями присобранных штор.

Вставать совершенно не хотелось, как, впрочем, и двигаться. Я лежала и смотрела в одну точку, думая о том, что произошло накануне. В груди неистерпимо ныло, словно там образовалась дыра. Наверное, так и было, как бы банально это не звучало.

Я нехотя поднялась, прошлась по комнате, поежилась от пронизывающего холода, идущего изнутри. Отодвинула занавески.

Пошел снег. Первый снег в этом году рано – в октябре. Спускался медленно, словно в одном из стеклянных шаров, которые нравились мне в детстве.

Совята на подоконнике смотрели осуждающе. Я прищурилась и показала одному язык.

На прикроватной тумбочке завибрировал телефон, наполняя пространство зудящими звуками, и я вздрогнула. Мир вокруг вмиг перестал быть безопасным. Неужели уверенность в завтрашнем дне держалась только на том, что меня защищает Влад? Нет, нужно определенно что-то делать: и с самооценкой, и с приоритетами. Как вариант – завязать с мужчинами и записаться на карате.

– Слушаю, – вяло произнесла я.

– Ты где? – спросил Глеб. – У нас тут сейшн намечается на гаражах. Приедешь или у тебя... другие планы?

– Приеду, – после секундного размышления ответила я.

Нужно рассказать, чтобы он был готов. Влад наверняка не упустит возможности уколоть Глеба, а мне бы не хотелось. Это только между нами, и незачем вмешивать в дела проклятия посторонних. Впрочем, Глеб Измайлов не посторонний.

От этого было еще больнее. Я могла бы спорить с Владом, бросаться колкостями, если бы та ночь для меня ничего не значила. Но она значила, вот в чем все дело. Я ни в коем случае не рассматривала нас с Глебом, как пару. Никогда. Но после той ночи мы стали ближе, и это факт. Именно тогда в нем случился тот слом, и он превратился из Глеба затворника в Глеба моего лучшего друга.