Я подняла на него глаза и решительно сказала:

– Я должна бежать. Сегодня же. Ты спрячешь меня?

– Бежать? Но... от чего?

– От него. От Влада Вермунда.

– Он что-то сделал? Постой, вы... знакомы?

– Прошу, Филипп, у меня мало времени! Ты поможешь?

Мгновения, пока он размышлял, показались вечностью. Я смотрела в сторону дома, боясь, что Влад сейчас выйдет, схватит меня и вновь запрет там, где никто не сможет найти, услышать.

– Хорошо. Никуда не уходи, я пригоню машину.

И направился в сторону дома.

– Куда же я пойду? – пробормотала я, обнимая себя за плечи.

Было бы куда податься, я бы тут уже не стояла.

До квартиры Филиппа мы доехали без приключений. Он не спрашивал ничего, а я не торопилась рассказывать. Вещи собирала быстро, не заботясь о том, что могу что-то забыть. У меня-то их было всего – ничего, немного шмоток и совята на подоконнике. Их я оставила напоследок.

Филипп разговаривал по телефону в гостиной, пока я упаковывала большую сумку Матвея.

Матвей... Интересно, как он там? Думает ли обо мне, вспоминает ли? Невольно я обидела его, а это плохо. Обижать близких – большой грех.

Вдруг громко щелкнул дверной замок, и я застыла. Повернулась, понимая, что бежать некуда. Бессмысленный фарс – истеричные сборы, нелепая уверенность, что все получится. Да и бравада Филиппа куда-то вдруг подевалась – он стоял в коридоре, потупившись. На меня не смотрел.

– Оставь нас, Макаров! – приказал Влад.

– Влад, я не думаю...

– Это не просьба!

Филипп вышел, и я громко выдохнула. Нас было трое в квартире: я, Влад и мой страх. Последний, казалось, занял все пространство, дышать стало решительно нечем, и я невольно потянулась к горлу.

– Как давно ты знаешь, что ты атли?

Резкий вопрос стегнул похлеще плети. Ни намека на сожаление в зеленых глазах, ни капли сострадания на лице – только решимость.

Я покосилась на ноутбук Филиппа. Утром я читала историю о свихнувшемся жреце, заставившем парочку защитниц спрыгнуть с оврага. В соседнем файле – заклинание отречения. Успею ли открыть его быстро? Это вряд ли.

– С марта. После того, как... – Я запнулась, отвернулась к окну, приказывая себе не плакать. Только не перед ним! – Филипп нашел меня.

– И все это время вы сговаривались против меня здесь, в этой квартире?

Я посмотрела на него, ошеломленная нелепым предположением.

– Шутишь? Да, я даже не знала, что ты... – Не выдержав, нервно рассмеялась. Истерика подкралась близко, я уже ощущала дрожь и мелкие противные мурашки. – Если бы знала, бежала бы от вас. Лучше умереть от щупалец охотника, чем встретить тебя снова!

– И Макаров ни разу не упомянул моего имени? Вы ни разу не говорили о вожде атли? Как-то неправдоподобно звучит, Полина.

– И, тем не менее, это так. Но ведь ты знал, не так ли? Ты знал, когда нашел меня, когда... делал это...

– Забываешься! – почти выкрикнул он.

Я отпрянула – Влад пугал меня до чертиков. Но злилась я не меньше. Злилась на него за то, что смеет так разговаривать со мной, на себя – что боюсь, не могу переступить через испуг, почти отдалась панике. Злилась за то, что не сумела сдержать слез – стою перед ним, слабая, потерянная, реву, как ребенок, когда должна дать отпор, ударить побольнее.

И не могу.

– Да, теперь все по-другому. Теперь, когда я атли... Но я знаю, что делать, знаю...

– Полина...

– Отрекусь! – Рассмеялась Владу в лицо, почти полностью уступая безумию. – Отрекусь, и ты никогда не достанешь меня. Никогда!

– У тебя истерика.

– А чего ты ждал? Горячего приема? Объятий? Я не скучала по тебе, Влад Вермунд!

– Жди здесь.

Через полминуты он вернулся из кухни со стаканом воды, протянул таблетку.

– Пей.

– Издеваешься? Да, я в жизни ничего не возьму из твоих рук! После того, как ты опоил меня...

– Тогда мне придется успокоить тебя по-другому.

Я посмотрела на него – не шутит, ни намека на блеф. Но и злости больше нет, за все эти годы я хорошо изучила его. Вернее, думала, что изучила. До нашей последней встречи.

– Я не буду пить эту дрянь! – повторила упрямо и отошла к окну. Отодвинула шторы.

Как же я устала! Лечь бы и уснуть. Надолго. Забыть...

Я молчала. Не знала, о чем с ним говорить. Иногда по ночам, сбегая из кошмаров в реальность, стояла у окна и размышляла, что скажу ему, когда стану сильной, когда целое племя будет поддерживать меня. В голове было множество сценариев этой встречи, но ни одного – с таким исходом.

Жизнь – несправедливая штука. И я почему-то всегда внизу колеса, как бы оно не переворачивалось. А может, телега просто стоит на месте?

– Все еще собираешь их? – Влад приблизился, взял в руки совенка, которого подарил, когда мы были вместе. Плюшевого, набитого крупообразным наполнителем, и удивительно приятного на ощупь. После того, как Влад бросил меня, я даже спала с ним, а теперь... Нужно было его выбросить, но рука не поднималась.

– Чего ты хочешь? – устало спросила я. – Зачем все это?..

– Ты – атли. Это многое меняет.

– Как ты мог не знать? Разве вождь не видит принадлежности к племени?

– Это сложно... – Влад поставил игрушку на место и отвернулся.

Почему все так? Между нами и вообще... Рядом с ним все так зыбко. Я ведь должна ненавидеть, желать зла и... не могу.

Он тот же Влад, а я, как ни странно, все та же Полина...

Нет-нет! Это магия, он просто влияет на меня, как вождь.

– А убить – просто? – с горечью спросила я.

Город зажег огни. Там, на улице, в квартирах и домах, в уютных кафешках жили и ни о чем не подозревали обычные люди. Такие, какой я была полгода назад.

Жалею ли я? Странно, но сожаления не было. Страх тоже отступил, волна схлынула, оставив после себя гладкий, бархатистый песок. Хотелось тепла. Понимания.

Куда мы пришли?

– Это было не убийство! – настойчиво произнес Влад и сжал мои плечи. Так близко. Я должна бояться, ненавидеть его. Должна...

– А что это было?

– Я вождь, Полина. Кроме тебя, в атли есть люди, за которых я в ответе. Скажу – подвергну их опасности. – Он замолчал. Я боялась пошевелиться то ли оттого, что Влад был непредсказуем, то ли оттого...

Нет! Ты не можешь его любить! Не после того, что он сделал.

– Приди в себя. Подумай. Вне атли пропадешь, и я не только охотников имею в виду. В нашем мире существует гораздо больше опасностей, чем говорится в летописях. И, Полина. – Его пальцы сжались крепче, причиняя дискомфорт, и я ощутила угрозу. – Если даже помыслишь об отречении... Я найду тебя.

Влад резко выпустил меня и вышел. Хлопнула входная дверь, пространство квартиры расширилось, и дышать стало легче. Злость, нет, ярость – неконтролируемая, яркая, откликнувшаяся пульсом в висках – сменила апатию.

Он угрожал мне. Угрожал! Это просто... И я не могу ничего сделать!

Или могу?

– Полина?

Если честно, с Филиппом говорить не хотелось. Он бросил меня здесь наедине с самым главным ужасом, хотя клялся защищать. Впрочем, Филипп мне ничего не должен. Как и я ему.

Я медленно повернулась – рядом с ним стоял Глеб. От его обычной веселости и галдежа не осталось и следа – лицо взволнованное, даже можно сказать, напуганное. Интересно, что он не поделил с Владом?

– Ты все еще хочешь быть вождем? – спросила я, обращаясь к жрецу. Затем добавила, не дожидаясь ответа: – Так сделаем это!

Говорят, липецкие сумерки мало чем отличаются от сумерек в других городах центральной России. Я не могла судить, ведь нигде больше не бывала, но в летние вечера особенно любила. Когда воздух сгущается, наполняется темнотой, словно вода, в которую плеснули чернила. Проезжающие по автостраде автомобили один за другим включают фары, окна многоэтажек вспыхивают, а на улицах зажигаются фонари. Еще не темно – ночь не залила город, но на небе уже просыпаются звезды.

Оля осталась в большом доме. Осмотреться, пообщаться с вождем. Я не сомневалась, что через полдня она превратится в фанатку Влада и проголосует на совете так, как ему будет удобно. Впрочем, Оля – женщина, а значит, у нас есть козырь.