Подведём итоги. С приходом в 1989 году к власти Ф.В. де Клерка законы апартеида прекратили своё существование. В 1989 году на референдуме о переговорах с АНК 87 % белого населения проголосовало за них. Чернокожее население в нём не участвовало. Переговоры предполагали длительный процесс, в результате которого страну можно было подготовить к столь существенным переменам, тем самым предотвратить массовый отъезд высококлассных специалистов. Вместо этого переговоры длились целых пять лет. Правительство уступало одну позицию за другой (вам это ничего не напоминает?**). В результате де Клерк, которому было обещано место вице – президента, просто сдал власть. В течение года его вынудили уйти в отставку. Как результат – страну покинули специалисты, в основном молодежь, и в неё хлынул поток нелегалов.

ЮАР считалась и считается самой процветающей страной на континенте. И если в начале переговоров в 1984 году за один ранд давали два доллара, в 1989 году после отмены апартеида национальная валюта весила полдоллара, то сейчас он сдулся до 50 агоротов! Следует отметить, что за отмену апартеида сильно ратовала Америка. Куда деться от аналогий?* Если раньше при апартеиде министры не воровали, то теперь – запросто. Чернокожее население стало жить ещё хуже. Апартеид остался, только он теперь против белых. Сами видите, куда приводят благие намерения! Вот вкратце, так сказать, суть вопроса. Теперь о самой поездке, которую я ждал с большим нетерпением. Мой самый старинный друг выдавал замуж свою единственную дочь. Он давно меня звал к себе. Приезжай, говорил он, я тебе такое покажу – закачаешься. Слово он своё сдержал. Но обо всём по порядку. Поначалу я, движимый патриотическими устремлениями, хотел воспользоваться нашей дорогой (так и оказалось) компанией «Эль-Аль». Мне предложили билет за 2100 долларов! Я понимаю – праздник Рош Ха-Шана, но совесть иметь, хотя бы тень её, надо. Пришлось мне воспользоваться услугами эфиопской компании.

По сути, это был мой первый вылет за границу – ну не считать же полёт из Израиля в Россию за таковой. Это, на мой взгляд, полёт из нового дома в старый. И вот настал долгожданный день. Я в аэропорту им. Бен-Гуриона. Он потрясает своим размахом и совершенно невообразимым числом пассажиров. Как тут не вспомнить страшилки левых акул пера о жутком падении жизненного уровня израильтян. Я думаю, они их писали здесь же, присев на корточки и по ленински устремив взор в будущее. Мой полёт должен был проходить с посадкой в Аддис-Абебе, что меня развеселило. Я даже представил себе диалог с приятелем, который как бы мимоходом сообщает мне, что вернулся недавно из Парижа. «А я только что был в Аддис-Абебе и Йоханнесбурге», – говорю я ему. Собеседник смущается. Кто не летал в Париж? Любой летал. А в Эфиопию и ЮАР? Впору крикнуть: «Аарон – чемпион, Аарон – чемпион!» И вот мы приземляемся в аэропорту Аддис-Абебы. И почему я такой умный? Именно таким я его себе и представлял: три полосы, трава в рост человека и небольшая стекляшка – аэровокзал. В самой стекляшке – благодать: кури где хочешь, пассажиров мало. Правда, ходят какие-то личности в белых простынях с бородой, а за ними семенят тётки, закутанные в чёрную материю. Я даже сфотографировал это заведение. Экзотика закончилась, объявили посадку, последний снимок – прямо с трапа самолёта, и вперёд, в ЮАР. И вот самолёт идёт на посадку, подо мной до горизонта одноэтажные дома, среди них – несколько высоток. Аэропорт помельче нашего, чист. Обслуживающий персонал в подавляющем большинстве из африканцев. Это я попытаюсь выражаться политкорректно. А как их надо именовать? Неграми? Чернокожими? Могут засудить. Поэтому далее решил именовать их местными аборигенами, а бледнолицых – просто аборигенами. Сразу бросается в глаза, что местные аборигены – так сказать белые воротнички сильно отличаются от подсобных рабочих. Видно, что они как бы несут себя, осознавая и подчёркивая свою избранность, миссию, порученную им. На паспортном контроле служащая строго предупредила меня о том, что я обязан вылететь из страны не позднее даты, указанной в билете. Объяснение простое: в стране ужасная безработица, при апартеиде её не было. Выходит, меня записали в потенциальные гастарбайтеры. Смешно.

Итак, багаж получен, формальности соблюдены, да и друг не подкачал – встретил. Пошли к машине, я как послушный пассажир подхожу к машине справа – и вижу там руль.

– Всё у вас не как у людей!

– А ты б лучше историю учил – забыл, что тут англичане командовали?

– Лёня, я 12 часов к тебе добирался, устал, поехали домой.

– Поехали, только через город, это будет тебе интересно.

Мне было всё интересно. За почти двадцатилетнее проживание в Израиле я поотвык от пятиполосных автострад и такого количества дорогих и очень дорогих чистых машин. За всё время пребывания в ЮАР я так и не встретил ни одной грязной машины. Для справки: мойка машины – 20–40 рандов, то есть 10–20 шекелей, даром. На дороге видно, как расслоено общество. Местный абориген или ездит на «порше», «мерседесе», или вкалывает физически и пользуется маршрутным такси. Среднего класса практически нет. По дороге к центру Йоханнесбурга Лёня рассказал мне забавную историю о том, как власти пытались ввести плату за пользование шоссе. Местные аборигены по традиции взялись за ножи и мачете, заявив, что они не для того делали революцию. И власть отступила. Но пусть вам не думается, что она такая добренькая. Когда бушевавшая толпа шахтёров изрубила в куски двух полицейских, полиция открыла огонь на поражение. Погибло 45 демонстрантов – министр полиции взяла под защиту своих подчинённых.

Между тем моя экскурсия по центру Йоханнесбурга продолжалась. Поражали чистота, смесь стилей и практически отсутствие белого населения. Вдоль улицы, по которой мы ехали, возвышались небоскрёбы, среди которых ютились пятиэтажные дома, построенные в прошлом и позапрошлом веках. В них в основном офисы. Внезапно многоэтажки закончились, слева и справа потянулись одно-, двухэтажные дома и виллы. Так живут практически все аборигены – в своих домах. Есть и трёхэтажные дома, в основном в престижных посёлках со своей охраной. В таком, к примеру, живёт сын моего друга, он банковский служащий. У него квартира в двух уровнях, вот только бассейн общий, один на три квартиры. Бедняга! Мой друг, по его утверждению, человек небогатый, живёт в двухэтажном, шестикомнатном (на двоих) доме, при котором наличествуют гараж на две машины, бассейн, рядом с которым он пристроил крытый домик-бар. Его домик по цене примерно равен квартире сына. Если же он надумает вернуться в Израиль, то, продав дом, с трудом купит «трёшку» в южном Тель-Авиве. Дети, чтоб они были здоровы, выросли в той стране. И хотя говорят на русском, иврите и английском, в Израиль не спешат. Сын женился на местной, не знающей иврита еврейке, а дочь вообще выходит замуж за китайца… Мы с другом, с которым знакомы с далёкого 1971 года, несмотря на усталость, просидели до поздней ночи. Разговор у нас получился содержательный, приблизительно такой: «Ты помнишь?» – «А ты помнишь?» – «Ну, давай по маленькой»…

На следующий день он повёз меня в бурский ресторан. «Это недалеко, часа полтора», – сказал он. По дороге я, заглядевшись на красоты, попросил его устроить привал.

– Ты что, не читаешь по-английски?

– А что?

– На табличке, которую мы проехали, ясно написано: не останавливаться – грабят машины.

– А если грабителей отловить?

– Так проще, да и не для того они революцию делали, хватит таблички! На следующий день была свадьба, на которой присутствовали русские, выехавшие из СССР в восьмидесятые, евреи из Израиля, китайцы со стороны жениха и аборигены.

За завтраком Лёня сказал мне: «Отдыхать будешь на работе, собирайся, летим в Кейптаун».

И вот мы в самолёте. Самолёт хороший – спиртное подают, что кстати. Я ограничился пивком, Лёня взял себе вина.

– Тебе нельзя, ты будешь за рулём, – говорю ему.

– В крайнем случае дам полицейскому 20 рандов (10 шекелей).

– А что, полиция берёт на лапу, как в совке?