– Что-то хорошее произошло?

– Конечно! Винник прошёл!

– Что такое веник?

– Ты что, тупой? Не веник, а винник – машина с водкой.

– А это при чём?

– Как при чём? Если бы взрывом задело ликёро-водочный, что тогда делать?

Что тут скажешь? У каждого свои приоритеты. Одних интересует судьба близких, других – судьба ликёро-водочного завода.

Из всего случившегося я сделал два верных, на мой взгляд, вывода. Первый: ничего не бывает просто так, и даже лень, когда надо, кого надо спасает! Ведь говорят же: ложь во спасение. Так почему не может быть лени во спасение? И второй вывод: советской полиграфии необходимо срочно менять оборудование и повышать качество бумаги. Это существенно затруднит жизнь конспирологам, ну и книжки будет приятнее брать в руки, что немаловажно. А может, история со взрывом и календарём – это провидение, Рука свыше?

Свой рассказ я хочу начать с того, что известная фраза: что день грядущий мне готовит – неконкретна. Что миг грядущий мне готовит – так, на мой взгляд, вернее. Сказал и тут же доказываю.

Однажды выходя из ленфильмовского кафе, я увидел боковым зрением, как в мою сторону что-то метнулось. Придя в себя, я увидел, что передо мной стоит шар, из которого торчат две короткие кривые ножки, а из центра – такие же ручонки. На большом шаре находился шар поменьше, то есть голова, шеи в обычном понимании не было. Малый шар излучал умиление и почему-то радость от встречи со мной! «Товарищ режиссёр! Здравствуйте», – произнёс малый шар. В каждой деревне, как известно, есть свой шизик. «Ленфильм» был большой деревней. Шизики там не переводились. Кто-то предлагал свои сценарии из жизни колхоза «В последний путь», некоторые отлавливали знаменитостей и просили у них рекомендации во ВГИК. Но в основном они были безвредны. Поняв, что имею дело именно с одним из них, я попытался сделать шаг в сторону. В то же мгновение шарик проделал запрещённый приём – захват пуговицы на моём пиджаке. Я понял: влип! Естественно, это была, как сейчас говорят, подстава. Кто-то из моих близких друзей навёл этого Антониони и Бельмондо в одном флаконе на меня. Возможно, переадресовал, что ситуации не меняло. Я лихорадочно соображал, что делать. А в это время «поклонник моего режиссёрского мастерства» нёс полную дичь. Ухватившись за пуговицу и притянув меня к себе, при этом дыша мне в лицо чесноком и перегаром, он предлагал снять его в главной роли в моём будущем фильме, а весь его табор – на вторых ролях. В доказательство своего таланта он сообщил, что знает танцы всех народов мира, глотает шпаги и закусывает их огнём. Тут же, не отпуская пуговицы, пустился в пляс! Я с ужасом представил себе, что он начнёт глотать острые предметы, но пронесло, в смысле бог миловал. Положение казалось безвыходным. Я стоял прижатый к стене, а эта непризнанная звезда кинематографа нёс какую-то околесицу. И я принял условия игры. Поблагодарив его и оценив талант, я сказал, что нахожусь в творческом отпуске и искренне сокрушаюсь о том, что у меня в ближайшее время не будет сценария. Видимо, устав демонстрировать танцы народов мира, он вдруг изрёк: «Но у вас должны быть друзья». Друзья у меня были, причём во множестве. Один из них недавно получил должность замдиректора кинокартины и немножко зазнался. К нему я и направил будущую звезду кинематографа. Естественно, друга я представил ему как режиссёра и объяснил, как его разыскать, предварительно взяв с самородка слово, что он не расскажет «режиссёру», кто его к нему направил, так как тот не переносит протекций. Оказавшись на свободе, я почувствовал острое желание выпить грамм сто и вернулся в кафе. Через какое-то время, по дороге домой, в фойе киностудии я увидел друга, к которому отправил пожирателя шпаг. Как раненый тигр, он метался из угла в угол, изрыгая проклятия. Приняв невинный вид, я поинтересовался о причине столь странного поведения. Бог свидетель, я не желал такой развязки! Мой друг, применяя нелитературную лексику, рассказал, что во время совещания, на котором присутствовал директор творческого объединения, в кабинет ввалился странный тип, назвал моего друга по имени и, когда тот отозвался, схватил его за пуговицу. Далее последовала уже описанная мною демонстрация всевозможных талантов. После того как, применив силу всех находившихся в кабинете мужчин, удалось выставить несостоявшуюся кинозвезду, директор кинокартины пообещал в случае повторения чего-то подобного выставить и моего друга, но уже на улицу. Чтобы подбодрить друга, я сказал ему: «Ося! Найдёшь гада – мне скажи, бить будем вместе!».

Талантливый человек талантлив во всём. Таким был мой друг, которого я знал с детства. Он отличался необычайным упорством. Как-то раз на озере я обратил внимание, как красиво прыгнул с вышки парень. «Дай мне неделю – и я прыгну даже лучше него», – сказал он. Слово своё он сдержал.

Он имел разряды по боксу, по борьбе, прекрасно стоял на лыжах, чудесно рисовал, лепил. При этом не пил, не курил и умудрялся обходиться нормативной лексикой. Единственным его недостатком было нежелание учиться, ведь ему всё давалось без труда.

Окончив с грехом пополам школу, он пошёл на завод. Мы оказались в одном цехе. Однажды мой друг пропал на неделю. Когда же он появился на работе, то естественно, от него потребовали объяснения. Его ответ, мягко говоря, привёл начальство цеха в замешательство. Между ним и мастером цеха, единственным развлечением которого был ближайший к заводу пивной ларёк, случилась следующая беседа:

– Ты где шлялся?

– Вы знаете, в Эрмитаже была выставка из Лувра!

– Ты чё, всю неделю ходил в Эрмитаж?

– Конечно, разве такую возможность можно пропустить?

Спустя некоторое время Серёга исчез во время рабочей смены. Натурально был человек – и пропал. Нашли его за старым, ещё дореволюционным, станком. Он сидел на ящике и делал набросок.

– Ковригин, вы почему не на рабочем месте?

– Не шумите, посмотрите, какое у него одухотворённое лицо!

Токарь, с которого он делал набросок, был, как говорится, «мастер золотые руки», при этом, как чаще всего бывает, запойный алкаш. Где Серёга нашёл в нём одухотворённость? Не подумайте, мой друг не был, что называется, не от мира сего. Обычный парень. Ну а странности – так это для нас они странности. Вы видели человека без странностей? Примерно так, как я думаю, решило и руководство цеха. Сергей норму выполнял, не опаздывал на работу. Его главной положительной чертой было то, что он не пил. Его «выставочные» загулы, ради которых мой друг мог «задвинуть» работу, происходили достаточно редко, проще говоря, они просто терялись на общем фоне обычных загулов трудовой интеллигенции цеха.

Время шло своим чередом, но однажды Родина вспомнила, что Сергей ей должен, и отправила отдать ей долг, почему-то в Германию. Почему Родину нужно защищать, находясь в другой стране? Об этой странности мы поговорим в другой раз.

Я, конечно, навещал его маму, интересовался его службой. Она читала мне его письма. К слову, за всю службу он так никому, кроме мамы, не написал, хоть и клятвенно обещал.

В один безусловно хороший день, добравшись до своего дома, я ещё в подъезде почувствовал запах сигарет и услышал, как бы это помягче, ненормативную речь. Я поднялся наверх. Дверь моей квартиры распахнута, а из кухни валят клубы табачного дыма и трёхэтажный мат. На кухне мне представилась следующая картина: за столом в углу сидел мой брат, упёршись лбом в лоб моего друга, составляя как бы равнобедренный треугольник. Таким образом они поддерживали друг друга. Серёга, тот самый, от которого я не слышал ни одного нелитературного выражения, говорил матом! В том смысле, что обычные слова служили в его речи исключительно для связки матерщины. Знание, стиль, виртуозность и многоэтажность говорили о том, что и в этом Серёга добился более чем значительных результатов. В силу понятных, как я надеюсь, причин перескажу его повествование своими словами. Мой друг, как несложно догадаться, вещал о своей службе.