Весной в парке Бэйхай собираются толпы людей, приходящих туда, чтобы полюбоваться великолепными клумбами. Летом поверхность расположенного здесь озера сплошь покрыта цветущими кувшинками и лотосами.

В 1958 году, придя в парк в два часа ночи, можно было легко навлечь на свою голову неприятности. Приблизившись к западному входу, я стал ждать, чувствуя, как моя одежда быстро намокает под потоками дождя. Мне вдруг стало жаль, что я не видел парк Бэйхай во всей его красе в лучшие времена, и я решил, что если доживу до начала 90-х, обязательно приеду сюда в качестве туриста – с каким-нибудь нейтральным паспортом, датским или норвежским. В конце концов, даже самые твердолобые коммунисты вряд ли могли иметь что-то против Норвегии.

Неподалеку появилась машина, и я почувствовал, что приехали за мной. В это время суток автомобилей на улицах вообще практически не было, а потому я нисколько не удивился, когда водитель затормозил около меня.

Дверь машины открылась.

– Пожалуйста, садитесь, – услышал я.

Фраза была произнесена по-русски практически без акцента. Я нырнул на заднее сиденье.

В салоне автомобиля стоял мерзкий запах дешевых сигарет. Помимо водителя в нем находились еще два человека. Один, расположившийся на переднем пассажирском сиденье, был в низко надвинутой на лоб фуражке цвета хаки. Я повернулся к тому, который сидел сзади. Именно он открыл мне дверь. Человек был невысокого роста, седой, одетый в серые френч и брюки. В одной руке он держал пистолет, в другой – полотняный мешок, от которого также исходил удушливый запах сигаретного дыма.

– Пожалуйста, извините, – сказал он и надел мешок мне на голову.

Поездка причинила мне немало неудобств. Дорожное покрытие оставляло желать лучшего – как, впрочем, и подвеска машины. Когда мы проезжали по районам, где на улицах все еще было людно, меня вежливо просили пригнуться. Выполнять эту просьбу оказалось нелегко, так как расстояние между задними и передними сиденьями было небольшим. Наконец мы оказались за пределами города. Я сразу это почувствовал по изменившемуся звуку двигателя – теперь под колесами был проселок. Мне разрешили выпрямиться и сесть поудобнее, но мешок с головы не сняли.

Приемник в машине был включен. По радио передавали традиционную китайскую музыку вперемешку с фрагментами из выступлений Мао. Мои попутчики молчали. Мне трудно судить, сколько времени заняла поездка, но когда мы прибыли на место, уже запели птицы, из чего я сделал вывод, что совсем скоро наступит рассвет. Шорох листвы под порывами легкого ветерка говорил о том же. После того как меня, все еще с мешком на голове, вывели из машины, мы, судя по моим ощущениям, поднялись по деревянным ступеням крыльца. Затем я услышал характерный звук открывающейся двери. Вежливый пожилой мужчина, тот самый, который перед поездкой надел мне на голову мешок, попросил меня снять обувь. После того как я это сделал, меня быстро, но весьма профессионально обыскали и за руку провели в помещение, в котором слегка попахивало копченой рыбой. После того как я с помощью провожатого неловко сел на низкий деревянный стул, мои ноздри уловили аромат зеленого чая.

Затем с меня наконец сняли мешок. Оглядевшись, я обнаружил, что сижу в квадратной комнате с полом, застеленным тростниковыми циновками. Интерьер комнаты был типично китайским. Из мебели в ней имелись только низкий деревянный стол и два стула, на один из которых усадили меня. Из большого окна открывался вид на маленький, заросший тиной пруд, над которым в предрассветной мгле уже вились насекомые. В комнату вошла женщина с подносом. На нем стояли чайник и две чашки. Наполнив их, женщина поставила одну передо мной, другую – на противоположном конце стола, а чайник – посередине. Я с улыбкой поблагодарил ее и быстро осушил свою чашку.

Затем я принялся ждать. По моим подсчетам, прошло около пятнадцати минут. Затем дверь комнаты отворилась, и вошла другая женщина, точнее, девушка. Она была очень молода – на вид ей вряд ли можно было дать больше пятнадцати лет. На ней были синие шаровары, подбитая ватой куртка и плетеные камышовые сандалии. В волосах незнакомки я увидел цветок лилии. Она осторожно села на стул напротив меня, взяла в руки чашку, с улыбкой поднесла ее к лицу, вдохнула аромат уже начавшего остывать чая и принялась отхлебывать его маленькими глотками, внимательно меня разглядывая. Я в свою очередь молча изучал ее.

Наконец девушка сказала:

– Меня зовут Юнг. Я приехала сюда, чтобы решить, убить вас или оставить в живых.

Удивленно подняв брови, я стал ждать продолжения. Девушка осторожно поставила чашку на стол, сложила руки на коленях и заговорила снова:

– Клуб «Хронос» подвергся нападению. Многие из его членов были похищены, а их память стерта. Двое были убиты еще до их рождения, и мы до сих пор скорбим из-за этой утраты. Мы всегда старались не слишком привлекать к себе внимание, но сейчас находимся под угрозой. Откуда мы знаем, что вы не несете с собой эту угрозу?

– А откуда я могу знать, что вы не представляете угрозы для меня? – ответил я вопросом на вопрос. – Я тоже подвергся нападению. Меня чуть не уничтожили. Тот, кто стоял за этим, хорошо знаком с деятельностью клуба и его традициями. Речь идет об угрозе, которая растянута во времени – на сотни, а может, и тысячи лет. Так что мои опасения являются не менее обоснованными, чем ваши.

– Тем не менее это вы искали встречи с нами, а не наоборот.

– Я пытался найти отделение клуба, которому, по моим расчетам, не нанесен тяжелый ущерб. Моя цель состояла в том, чтобы узнать, есть ли у вас какая-то информация о том или о тех, кто стоит за всеми неприятностями, которые на нас обрушились.

Некоторое время моя собеседница хранила молчание. В моей душе начало закипать раздражение. Я был терпелив – чтобы выйти на представителей китайской ветви клуба, мне потребовалось добрых тридцать девять лет. К тому же, представ перед ними, я подвергал себя серьезному риску.

– Насколько я понимаю, – заговорил я, стараясь скрыть разочарование, – вы мне не доверяете. Однако правда состоит в том, что если бы я был вашим врагом, то не поставил бы себя в нынешнюю ситуацию, когда полностью нахожусь в вашей власти. Я потратил немало сил на то, чтобы скрыть, кто я такой. Но сделал это только потому, что не хочу, чтобы тому, кто пытается нас уничтожить, стали известны время и место моего рождения. Я могу кое-что рассказать о том, кто является нашим общим врагом. Надеюсь, вы понимаете, что будет лучше, если и вы поделитесь со мной той информацией, которой располагаете.

Девушка снова надолго погрузилась в молчание. Я почувствовал, что мое раздражение вот-вот вырвется наружу.

Наконец моя собеседница встала и, коротко кивнув мне, сказала:

– Я не могу ответить вам сразу. Мне необходимо как следует все обдумать.

– По легенде я – русский ученый. Если вы собираетесь думать долго, надеюсь, вы в случае необходимости обеспечите мою безопасность.

– Разумеется, – ответила она. – Мы вовсе не хотим без нужды причинять вам неприятности.

Затем девушка вышла из комнаты. Через несколько секунд появился уже знакомый мне пожилой мужчина с пистолетом.

– Надеюсь, вам понравился чай? – поинтересовался он с улыбкой, снова напяливая мне на голову мешок и поднимая меня со стула. – Тут весь секрет в том, чтобы кипятить воду на медленном огне.

Меня отвезли на то же место, откуда забрали, – к западному входу в парк Бэйхай. Занятия в университете начинались всего через полчаса, поэтому мне пришлось бежать бегом. Однако я все же опоздал на две минуты. Студенты при моем появлении лишь негромко рассмеялись – к счастью, у них, судя по всему, и в мыслях не было упрекать меня за задержку. С трудом переводя дух, я прочитал им лекцию о коллективизации сельского хозяйства и пользе применения химических удобрений. Закончив занятия на три минуты раньше положенного срока, я попрощался с аудиторией и опрометью бросился в туалет, чувствуя, что мой мочевой пузырь вот-вот лопнет.