Осмотрев травмированную ногу, я понял, что попытка побега вряд ли будет удачной, и решил, что если уж мне суждено умереть, то лучше сделать это так, как я хочу. Поэтому я поковылял обратно в лагерь, рассчитывая застать похитителей врасплох. К моему удивлению, тот из них, кого я увидел первым, беззаботно мочился под деревьями, стоя ко мне спиной. Наверное, лучше всего было бы подойти к нему сзади и без шума свернуть ему шею. Но я не прошел спецназовской подготовки и потому просто выстрелил ему в зад. Когда он заорал и на шум прибежали остальные, я залег и короткой очередью раздробил коленные чашечки тому, кто появился в поле моего зрения первым. К моему удивлению, остальные предпочли не высовываться.

Через некоторое время один из бандитов крикнул на ломаном английском:

– Мы не хотим с тобой драться!

– Вам ничего другого не остается! – ответил я по-испански.

Последовала долгая пауза. Затем похитители тоже перешли на испанский:

– Мы оставим тебе карту и воду – чистую воду! И еду тоже. Карту, воду и еду. Потом будем ждать двадцать четыре часа. За это время ты успеешь добраться до грузовика. Мы не будем тебя преследовать! И у тебя будет карта!

– Это очень любезно с вашей стороны, но я бы предпочел немного повоевать с вами, если вы не против! – крикнул я.

– Нет-нет, не надо! – услышал я в ответ и понял, что боевой дух у моих похитителей не на самом высоком уровне. – Мы будем ждать двадцать четыре часа, а потом уйдем. Мы тебя больше не побеспокоим. Удачи!

Я услышал шорох удаляющихся шагов.

Я пролежал в кустах еще около полутора часов, выжидая. В верхушках деревьев шумел ветер. Под рубашку мне то и дело заползали муравьи. Неподалеку от меня в траве проползла змея, но она, похоже, испугалась меня даже больше, чем я ее. Начало смеркаться. Из лагеря не доносилось ни звука. Молчал даже тот тип, которому я прострелил колени. Я подумал, что он, вероятнее всего, истек кровью или умер от болевого шока. В конце концов мне надоело ждать, и я, с трудом поднявшись, поковылял в лагерь, держа в одной руке автомат, а в другой костыль.

В лагере в самом деле никого не было. На вкопанном в землю столе я увидел карту, флягу с водой, жестяную консервную банку с фасолью и записку на английском языке: «Очень извиняемся». И это было все.

Сунув карту в карман, я взял со стола флягу и захромал в том направлении, где, по моим расчетам, находилась цивилизация. Похитители сказали правду – они никогда больше меня не беспокоили.

К сожалению, бежать с базы Петрок-112 было куда сложнее, чем из чащи аргентинских лесов. Собственно, в том, чтобы выйти за пределы объекта, не было ничего трудного. Часовые, которые хорошо меня знали, не подозревали, что у меня на уме. Знакомое лицо, дружеская улыбка – человек просто-напросто идет куда-то по своим делам. Однако передвижение по огромным пустынным пространствам за пределами базы представляло собой большую проблему. Я сразу же решил, что обычный транспорт и дороги для моих целей не подходят. Дороги наверняка будут перекрыты – для этого достаточно было одного телефонного звонка. Впрочем, даже если бы мне удалось добраться до какого-нибудь крупного города, это вовсе не было бы гарантией того, что мне удастся затеряться в толпе и скрыться. Я слишком много знал о проекте Винсента и представлял слишком большую ценность, так что на мой розыск должны были бросить все силы.

Мне оставалось только одно – пробираться по безлюдным просторам тундры. У меня был некоторый опыт жизни в диких условиях, вдали от цивилизации, но тундра – это не северная Англия, где я вырос, а тысячи километров пустого, враждебного человеку пространства. При необходимости я готов был покончить жизнь самоубийством, но смерть от голода в мои планы не входила.

Было ли у меня время на то, чтобы спланировать свои действия, как-то подготовиться к побегу? Вряд ли. Я видел, какой взгляд бросил на меня Винсент. И он, и я – мы оба знали, что я больше не являюсь его союзником. Я не сомневался в том, что человек, уничтоживший ленинградское отделение клуба «Хронос», пойдет на все ради обеспечения собственной безопасности. Поэтому я должен был опередить его, а для этого надо было действовать очень быстро.

Я собрал все самое необходимое. Деньги мне были не нужны, а вот запасной комплект одежды и носки могли потребоваться. Спички, бумага для разжигания костра, электрический фонарик и запасные батареи к нему, перочинный нож, металлическая чашка, пластиковая пленка из мусорного контейнера, нитки и иголка. Я быстро, но аккуратно упаковал все это в рюкзак, надел его и отправился в лабораторию, чтобы взять небольшой кусок магнита и отрезок медной проволоки. Дружески помахав рукой одному из сотрудников, находившемуся там, взял то, что мне было нужно, и отправился в пищеблок. Там я сбил замок с двери складского помещения и загрузил в рюкзак как можно больше банок с консервами. Внезапно до меня донесся звук, шедший со стороны столовой. Я спрятался за стеллажами и, затаив дыхание, стал ждать. Звук, однако, не повторился. Выбравшись из своего укрытия, я по лабиринту коридоров направился к арсеналу, понимая, что мне обязательно понадобится оружие, достаточно мощное и в то же время легкое. Автомат Калашникова в данном случае был бы не лучшим выбором – куда больше мне бы подошел пистолет или револьвер. Арсенал охранялся, но сержант, стоявший на посту, знал меня лично. Увидев меня, он улыбнулся. Подойдя к нему вплотную, я одной рукой схватил его за горло, а другой ударил в висок банкой сардин. Часовой рухнул как подкошенный. Я стал искать у него на ремне ключи, но не нашел. Удар, который я нанес сержанту, был не слишком силен, так что через несколько минут он должен был прийти в себя. Бормоча себе под нос ругательства, я стал пытаться взломать замок с помощью куска медной проволоки, который раздобыл в лаборатории, и перочинного ножа. Наконец раздался долгожданный щелчок, и дужка замка открылась. Распахнув дверь арсенала, я шагнул в темноту, повернул выключатель и…

– Привет, Гарри.

Передо мной, прислонившись спиной штабелю из ящиков с гранатами, стоял Винсент. Он был совершенно спокоен. Я на секунду оцепенел, чувствуя себя вором, которого застали врасплох на месте преступления. Отпираться было бесполезно – Винсент прекрасно понимал, что я задумал.

– За то время, которое мне потребуется, чтобы зарядить один из имеющихся здесь стволов и выстрелить… – начал было я.

– Нет, – покачал головой Винсент. – У вас ничего не выйдет.

Он по-прежнему стоял совершенно неподвижно. Я вздохнул. В конце концов, стоит попробовать, подумал я. Собственно, ничего другого мне не оставалось. Я схватил ближайший из лежавших на полках пистолетов, отсоединил пустой магазин, нагнувшись, взял снаряженный, со щелчком вставил его, снял оружие с предохранителя, передернул затвор и уже приготовился к выстрелу – не в Винсента, а в себя… И тут мощный удар тока парализовал все мое тело. Я забился в конвульсиях, а затем наступила темнота.

Я сидел на стуле в камере, стены которой были обиты войлоком.

Как получилось, что, проработав на базе столько времени, я ни разу не видел этого помещения?

В глаза мне бил яркий свет, рядом с лицом висел прозрачный мешок с какой-то жидкостью. Я не сразу понял, что это капельница. Через иглу, торчащую в вене на моем локтевом сгибе, содержимое капельницы поступало мне в кровь. Я невольно подумал о том, не попытаться ли мне выдернуть иглу, но тут же решил, что это бессмысленно. К тому же вскоре я убедился, что сделать это было не в моих силах. Ремни притягивали к стулу мои руки, опутывали ноги от лодыжек до верхней части бедер. Туловище тоже было надежно зафиксировано. Ременная петля охватывала даже мой лоб. Все было устроено таким образом, чтобы не дать мне убить себя.

Прямо передо мной молча сидел Винсент. В выражении его лица не было гнева – одна только печаль. Я невольно подумал о том, не был ли он в одной из своих жизней учителем начальных классов – в этой профессии он наверняка достиг бы совершенства.