Руки напряжены, пальцы крепко сжимают руль. Бесконечные заносы на извилистой дороге. Ветер в ушах. Ветер хоть немного сдувающий жар, вырывающийся из-под кожи. Что-то щелкнуло в моем сознании: рассудок сначала затопило паникой, а потом проснулась самая страшная моя сущность – боец, зверь – дикий, не управляемый и потому беспощадный, как к себе, так и к другим. Но под шквалом переживаний последний кордон был пройден. Сильный прилив адреналина, насыщал кровь буйством. На подсознательном уровне я еще старался сдержаться, но родовая масть семьи Сильво была сильнее меня. Осознание своей слабости, подначивало еще больше.

Автомобиль со свистом шин и характерным отпечатком на асфальте остановился перед домом. Я вылетел из машины, чувствуя, как вздулись мышцы и вены. Одной рукой я сгреб пакеты с продуктами, а другой вытащил из кабриолета Волка, подсадив его на себя и крепко держа за торс. Франц изумленно наблюдал за моими рваными движениями, которые были на грани истерики, притихший, провожающий каждый мой жест взглядом, и напоминая мне этим любопытного котенка. Эта доверчивая покорность возлюбленного срывала последнюю черепицу на моей крыше. Я мысленно взвыл, проклиная всё на свете.

Едва за нами закрылась входная дверь, как пакеты с покупками были забыты. Я находился словно во сне, а Вернер был тем самым видением, которое спешило исчезнуть. Мной охватила дрожь негодования, вопиющей несправедливости происходящего. Как? Я потеряю его? Никогда! Это невозможно. Не позволю!

Руки крепче обвили гибкий стан того, кого люблю безмерно. Они исследовали каждый сантиметр аккуратных мышц, красиво сплетенных под кожей спины Грея… Франца. Мои руки подлыми змеями ползали по беззащитному мальчику (даже в пятьдесят лет, ты останешься для меня «моим мальчиком»), жадно впитывая осязание чужого тела через тонкую ткань футболки. Эта незначительная преграда раздражала и мешала нестерпимо. Франц глубоко дышал, доверчиво опрокинувшись в моих руках, наблюдая из-под веера ресниц полуприкрытых глаз, продолжая восседать на моих бедрах, сцепив ноги. Я же жадно разглядывал все, на что падал взгляд. Мне был интересен каждый волосок на голове, в копну которых я с удовольствием зарывался носом, вдыхая любимый запах. Мне была безумно интересна выпирающая скула, на которой появилась светлая, но жесткая щетина. Поцеловать, лизнуть, потереться носом и скулой. От переизбытка чувств из меня вырвался протяжный стон. Франи вздрогнул, но вместо того, чтобы испугаться, прильнул ко мне плотней. Я задышал чаше, а руки сами сползли по шелковой коже оголенной поясницы. Ягодицы очень удобно легли в ладони. А сжав их, я испытал эмоциональный оргазм, так что, заскулив, мне пришлось до боли закусить губу. У Франца то же сбилось дыхание, он крепко обнимал меня за шею, постанывая, когда я особо удачно сминал мягкие окружности.

- Арни… а-а-а… - тело в моих руках выгнулось и припало ко мне снова. – Внизу как-то горячо. Что это, - жалобно, как бы извиняясь, простонали мне на ухо.

- Твое тело соскучилось по любви. Скажи мне, сердце моё, что ты чувствуешь?

- У меня там всё… чешется? - и возможно для подтверждения, Франц стал ёрзать, упираясь лбом в плечо и часто дыша.

- Потерпи немного, сейчас помогу тебе.

На второй этаж я буквально взлетел, не замечая ступенек. Уложил драгоценную ношу на постель, любуясь румянцем и сверкающим взглядом преданных глаз, и избавляя нас от одежды. Мы оба были возбуждены до чертиков перед глазами. Кожа Франца покрывалась более отчетливым розовым оттенком, вслед за моими руками. Он нетерпеливо выгибался и стонал, показывая насколько ему некомфортно. Соски давно припухли даже без моих касаний, поэтому, когда скользкий язык коснулся нежной кожи, Франц выгнулся и кончил. Он так сладко стонал и закатывал глаза, что я не сдержался и последовал за ним. Однако наши тела, обделенные подобными ласками на многие месяцы, были коварнее нас… Возбуждение отступило лишь на миг, и как волна особо сильного прилива незамедлительно накрыла наши головы снова. Покрывая поцелуями влажную от испарины кожу, вылизывая живот, массируя бока, проминая мышцы спины, я наслаждался попискивающими звуками изгибающегося тела то от щекотки, то от откровенной ласки. Мы переплелись ногами, а я накрыл ладонью оба наших члена. Нас будто прострелило молнией от этой незамысловатой ласки. Наши имена срывались с губ, жадно пьющих нежность поцелуя. Экстаз. Как долго я этого ждал. Мечтал. Изводился и метался от невозможности воплотить. Сорвался. Не удержал свою страсть… Сгорая. Без остатка. Пепел. Мой мальчик откровенно кричал, закрыв глаза и полу открыв искусанные и исцелованные губы. А я смотрел на этот алый цветок, и не мог отвести взгляд. Дышать одним воздухом – счастье.

Тело приятно подрагивало от схлынувшего напряжения, подчиняясь истоме. Мышцы стали вялыми, а части тела неподъемными. Мой мальчик мирно посапывал, плавно сменив обморок сном. Моя прелесть. Твои объятия целебны. Нега.

Громкий и бесцеремонный стук в дверь вырвал из плена сна настолько резко, что задник черепа чуть не отвалился. Разлохматив волосы на затылке (постаравшись вернуть затылочную кость на место), лениво поднялся с кровати. Франц то же нехотя разлепил глаза и капризно заскулив, потянулся ко мне, желая вернуть меня к себе. Наклонился к нему и легко коснулся губ губами:

- Милый, я посмотрю кто пришел, а ты лежи. Не спускайся, пожалуйста, пока вниз. Хорошо? Будешь слушаться? – мне кивнули, а я чмокнул в щёчку.

Надел штаны и футболку с растянутой горловиной (искусственно состаренная вещичка из мягкого трикотажа). Где шлёпки? А, вот. Провел ладонью по лицу: «О, Боже». За окном день уже клонился к своему закату, укутывая улицу в плотное полотно сумрака.

Когда спустился вниз, спросил на немецком:

- Кто там?

Мне взволнованно ответили на английском, продолжая долбить в дверь:

- Херр Берг, я по объявлению! Я хочу снять у Вас комнату! – я не понял, что за срочность. Неужели, так неймется снять жилье? Я приоткрыл дверь. Меня тут же снесли с порога, захлопнули дверь и приникли носом к дверному окошку. За ним гонятся? Через пару секунд парень отпрянул от окошка, и в лучших традициях шпионажа резко обернулся, подперев спиной дверь.

- Гутен абенд (Добрый вечер), - хрипло поприветствовал я материализовавшееся ночное видение, ужас на крыльях ночи и создание, обладающее неисчерпаемым источником энергии и жажды провокаций.

64. ПОВ Рио

В голове что-то не вязалось. Я лежал на мягкой постели и смотрел в серый потолок, который в лунном царстве выглядел слишком тускло.

Бок саднило, а желудок сжимался в неприятном спазме, но более всего мучили мысли, мешая уснуть…