- Сильво! Вы долго! – прыгает вокруг меня профессор. Глаза горят фанатичным блеском. Похоже, он наслаждается происходящим. – Господина Вернера я уже давно усыпил и прооперировал. Теперь Ваша очередь!

- Ларри, дай мне хоть душ принять! От меня же трупоками несет за милю!

- Быстрее! Быстрее!

И вот я на операционном столе. Что ж, профессор, наши жизни в Ваших руках. Сознание поглощает наркоз.

Просыпаюсь. Помещение слабо освещено дежурной лампочкой. Под землей время идет непонятно. Сколько сейчас времени? Довольно сильно ощущается слабость, но превозмогая её сажусь. Рядом койка с Вернером – он умильно сопит. Его голова вся в бинтах. Боец, хе-хе. И как я ему это объясню? Вот я мудила забинтованный! Франкенштейн, мать твою. Нашел глазами часы. Еще рано – пять утра. Спать-спать, проблемы будем решать постепенно…

- Дядя! Дядя! – чувствую, как пихают меня в бок. Поворачиваю голову к соседней койке. Вернер смотрит на меня глазами, в которых плещется гнев. – Почему у нас головы забинтованы? Почему у меня такие здоровенные руки, ноги и вообще всё такое здоровенное?

«Вот, чёрт! Найдя на себе повязку, Грей стал пристально исследовать свое тело и заметил несоответствие памяти и действительности. Что же мне ему сказать?» - я сел лицом к Вернеру, свесив ноги вниз. Руку, которая продолжала ударять по мне, обхватил ладонями, нежно удерживая её.

- Помнишь, я рассказал тебе про прятки? Мы забинтовали лица, чтобы нас никто не узнал.

- А почему моё тело так странно выглядит? – в голосе моего любимого волчонка послышались истерические нотки. «Ему страшно», - понял я.

- Малыш…

- Я не малыш!

- Хорошо. Взрослый. Грей, помнишь, мы с тобой мечтали вырасти и убежать вместе?

- Помню. Но это был секретный разговор с Арни. Тебя он не касается!

- Грей, мы случайно провалились в будущее. В реальном времени уже прошел двадцать один год, поэтому и ты и я выглядим как два взрослых мужика. Но это я – твой Арни. Если не веришь, спроси меня о том, что знает только он.

- Чего я больше всего боюсь?

- Темноты.

- Что мы нашли в кустах на заднем дворе прошлым летом?

- Жука-носорога. И назвали его Могучий Гарри.

- Как я получил шрам на колене?

- Мы с тобой пробрались на стройку, и ты распорол ногу об арматуру.

- Что Арни шептал, когда нес меня домой? – перешел на шепот Вулф.

- «Я люблю тебя».

- А что я ему ответил? – глаза Грея подозрительно заблестели.

- Что ты тоже меня любишь. Я прижимался щекой к твоей макушке, целовал её, когда ты всхлипывал, и будто читал молитву, заверяя тебя в своей любви.

- Что мы пообещали друг другу? – Грей не выдержал и разревелся.

- Что мы всегда будем вместе.

- Арни, это действительно ты?

- Да, это я, - чтобы утешить Грея, надо быть к нему ближе. Пришлось сползти с кушетки и нависнуть над ним. Рукой осторожно дотронулся до забинтованной головы. – На самом деле мы не играем в прятки. Грей, мы сбежали ото всех по-настоящему. Нам придется быть очень осторожными.

Его руки потянулись ко мне, обнимая за шею:

- Хорошо, Арни.

Нам пришлось ждать почти две недели, пока рассосутся синяки, и спадет отёк после пластической операции. Настоящая мука сидеть взаперти такое количество времени. Мы с Вернером не знали, куда себя деть.

Вечером на третий день после взрыва профессор принес мне газету с некрологом и статьёй о том, что был убит крупный предприниматель со своим другом. Рассказал о похоронах. Похороны проходили пышно. Приехало много крупных деловых партнеров, в том числе и иностранных, чтобы убедиться в том, что политика под руководством Джозефа не поменяется. Заключили дополнительные соглашения к контрактам о сотрудничестве с новым боссом флорентийской семьи. На похороны так же приехал брат Вернера. Не остался в стороне и русский клан. Чарльз и Рикардо объединились во мнении, что это не наши трупы. Они никак не могли поверить в нашу смерть. Но независимая экспертиза не оставила им шанса. Как я и предполагал, Рикардо устроил шоу со слезами и падением на могилу с театральным объятием могильного холма из набросанной земли и цветов. Он проклинал и винил во всем госпожу Хауард. Как рассказал профессор, Джо и Леон были очень бледны и заторможены. «Бедные мои родные друзья, я очень виноват перед вами. Но если я хочу освободиться, то должен умереть для всех, как бы это не рвало на куски моё сердце». Мне была интересна реакция Рио, но профессор сам по себе человек был невнимательный, поэтому рассказывал очень скомкано и кратко. Он обратил своё внимание только на моих близких друзей, а до всех остальных ему не было никакого дела. Я не мог его винить. Спасибо хоть за такие скудные сведения.

После известия о моих похоронах на меня навалилась меланхолия. Грей ничего не знал, потому что никого из вышеперечисленных не помнил. Поделиться своими переживаниями с ним я не мог. Однако вынужденное общение только друг с другом сильно сблизило нас. Мы много разговаривали: Вернер вспоминал «вчерашние» события, для меня же они были воспоминаниями давнего прошлого. Придумывали наше будущее. Я уговорил Ларца приволочь много разных игрушек и игр. И вот, сидя в куче мягких игрушек, мы могли играть в шашки, или карты; читать сказки, сидя в обнимку; катать наперегонки машинки. Но все равно, когда наши лица приобрели естественный вид, мы были несказанно рады предвкушению скорого освобождения.

Профессор постарался на славу. Мне он выправил горбинку на носу, прижал ноздри, сделал соблазнительную ямочку на подбородке, приподнял внешние края бровей, так что брови стали вразлет, из-за подтяжки бровей и внешние уголки глаз приподнялись к вискам. Исчезли возрастные морщинки. Вернер помолодел до возраста Рио – не больше двадцати лет на вид. С лица и шеи профессор свел ему татуировки, увеличил разрез глаз, губы приобрели более четкий контур, а подбородок заострился. Крашенные черные волосы состригли, оставляя природный каштаново-золотистый оттенок. Чистый секс.