В конечном итоге, однако, мне пришлось извиниться. Я хотел откланяться, прежде чем попойка примет угрожающие размеры. Кроме того, у нас кончилось шампанское. Лопец заказала еще.

Я воспользовался моментом и стал высматривать лестницу.

– Боже, как я ненавижу дирижабли. В них всегда невозможная болтанка. Эта капитан Харбо ни черта не умеет летать. Смотрите, как крутится эта штука. – Я откле-ияся от стены и повернулся к Лопец. – Мне больше не наливайте, спасибо, достаточно.

– Выпейте это. – Она попыталась всунуть мне в руку высокий стакан с какой– то жидкостью.

– О нет, нет. Мешать напитки очень плохо. Помоги мне найти дверь.

– Я настаиваю. Генерал Тирелли никогда не простит мне, если я выпушу вас в таком виде. Выпейте, от этого полегчает.

– Не надо. Честно, я в порядке. Просто мне необходимо присесть на месяц– другой.

– Давайте пейте до дна. Вот умница.

Выпить было проще, чем спорить. Кроме того, она держала меня за волосы.

– Кха! Ух! Ик! По вкусу напоминает жидкость против овечьих клещей. Что ты пытаешься сделать, отравить меня?

– Я пытаюсь протрезвить вас…

– Это то же самое.

– … По крайней мере, до такой степени, чтобы вы могли выйти отсюда как подобает офицеру. Выпейте еще.

– Я – не офицер. Я штатский. Я выпил еще.

– О, почему вы не сказали об этом раньше? Я бы подыскала для вас теплую сточную канаву.

– Звучит соблазнительно. Может быть, я умер бы в ней и избавился от этого привкуса во рту.

– Вы не очень часто выпиваете, да? Я моргнул, туманно глядя на нее.

– Э?.. Я могу сам справиться. – Меня передернуло. – Что это за гадость?.

– Супернейтрализатор алкоголя.

– Это та жидкость, которая попадает в кровь, впитывает его и расщепляет?..

– Точно. Она ускоряет метаболизм. – Лопец взглянула на часы. – Приготовились. Наступает самое смешное. Когда алкоголь расщепляется, начинается сахарный криз. Не желаете пойти побегать?

– Шутишь…

– Весь секрет в упражнениях. Нужна большая нагрузка.

– Я – человек гражданский. Единственное упражнение, которое мне сейчас доступно, – это лечь в кровать и затрахать себя до смерти.

– Самостоятельно? Или с помощью партнера?

– Как захочет Лиз. – Я сел прямее, усиленно моргая, чтобы в глазах перестало двоиться. – Ладно, по-моему, теперь я в порядке. Можешь меня отпустить.

Она отпустила. Я упал на бок.

– Наверное, это не такая уж хорошая идея, – заметил я с пола и спустя секунду добавил: – Ты когда-нибудь замечала рисунок на этом ковре, как он убегает вдаль? Интересный вид открывается. Ляг и посмотри.

Лопец подняла меня за шиворот и сердито посмотрела. Потом повернулась к Зигелю и крикнула на него: – Это ты дал ему огненную воду? Разве тебе не говорили про штатских?

Зигель подошел и запрокинул мне голову так, что в моих глазах вспыхнули огни. Я инстинктивно зажмурился. Он большим и указательным пальцами снова открыл мне глаза.

– Будет жить, – проворчал он. – Просто не знаю, из чего делают в наши дни офицеров…

Лопец сардонически посмотрела на него.

– Я знаю. И это выглядит довольно неприглядно, amigo. – Она повернулась обратно ко мне. – Вам следует говорить, капитан. Вы слишком пьяны, чтобы петь.

– Нет, подожди, есть идея поинтереснее. – Я постарался как можно лучше изобразить ирландский акцент и, качаясь, поднялся на ноги. – Я расскажу вам об эльфе и пингвине. – Забравшись на стул и немного подумав, я решил лезть на потолок. – Зигель, иди сюда. – Я поманил его рукой. – Я слушал твою историю насчет крошки Бетти. Теперь ты должен выслушать мой анекдот про эльфа. Кроме того, это традиция. Новые ребята его еще не слышали…

Лопец взяла меня за руку.

– Никаких анекдотов про эльфа не будет, капитан. Конституция Соединенных Штатов запрещает жестокие и необычные наказания.

– Не будет анекдота про эльфа? – горестно спросил я.

– Разве вы не помните, почему вас попросили покинуть Ирландию?

– Честно говоря, я сейчас много чего не помню.

– Поверьте мне.

– Эй! Что ты там говорила насчет пения?

– Я ничего не говорила насчет пения.

– О, я думал, что говорила. Все равно. – Я икнул. – У меня есть идея. Насчет червей. (Они оба быстро взглянули на меня.) Эй! Отчего такие серьезные лица? Ведь считается, что у нас дружеская вечеринка. – Я забыл, о чем говорю, и пошарил вокруг в поисках стакана. – Давайте выпьем за мою идею.

– Вы уже достаточно выпили, – заметил Зигель. – Что у вас за идея? Валяйте, рассказывайте, капитан.

Вместо этого меня стошнило. Я захихикал, все-таки еще понимая, что полагалось бы покраснеть.

– Простите, я… – И меня снова вырвало. – Это так отрезвитель действует?

– Более или менее. Не смущайтесь, – сказала Лопец. – Я давно знаю, что вы свинья, просто не могла сказать вам это раньше. – Она села напротив и взяла мои руки в свои. – Вы сказали, что у вас есть идея.

– Нет. Ее уже нет. Она вертелась на самом краешке, но я упустил ее.

– Что-то насчет червей. Они оба встревожились.

– Угу. – Я раздраженно потряс головой. – Это просто чувство, которое как бы заигрывает со мной; по-настоящему это пока не идея, просто физическое ощущение, но я не могу выразить его словами, я думаю… нет, не знаю. Будь все проклято. Я что-то упускаю…

– Думайте об этом чувстве, – посоветовала Лопец. – Нет, даже не думайте. Просто чувствуйте. Прочувствуйте его, а потом посмотрите на то, что получится.

– Я знаю это упражнение, – проворчал я, отнимая у нее свои руки. – Оно здесь не поможет. – Я сел прямо и снова стравил. – Это отрезвляющее действует чересчур хорошо. Нет, то чувство исчезло совсем. Я потерял его. Возможно, это не так уж важно. А может быть, оно вернется.

Я прислонился к стене, полностью расслабив тело. Лопец и Зигель сели напротив, настороженно глядя на меня.

– Эй! А почему вы, ребята, не пьяные? Оба неожиданно смутились.

– Э…

– О, я понял. Обычный розыгрыш молодожена: напоить его так, чтобы он проспал первую брачную ночь.

Зигель покачал головой: – Нет, не совсем… Лопец перебила его: – Да, совсем не так. Зигель подумал, что будет забавно напоить вас, капитан. Что-то вроде расплаты. Дать вам возможность почувствовать себя дураком. Одним из нас. А потом мы вспомнили истории, которые рассказывают о людях, испытавших вспышки прозрения от отрез-вителя, и решили, ну, мы решили проверить это на вас, потому что вы так много знаете о червях и, возможно, придумали бы что-нибудь грандиозное…

– Вы, наверное, сейчас чертовски злы. Я почти не слушал Зигеля.

– А знаете, это неплохая идея – использовать наркотики для стимуляции воображения. Мне жаль, что разочаровал вас. Плохо, что это не сработало.

– Вы не обиделись?

– Только физически, – рассеянно сказал я. – Я просто рассуждал, как черви думают. Какая-то фраза напомнила мне одну из дискуссий, которую мы вели во время подготовки экспедиции. Мы размышляли, что будет, если имплантировать датчик червю. Как Дуайн Гродин. Или как членам Т-корпуса. Люди из Т-корпуса могли бы слушать, как слышит червь, видеть глазами червя, чувствовать, как чувствует он. Они могли бы думать, как думает червь. А потом рассказали бы нам, что происходит в действительности. Это было бы что-то, не так ли? Зигель и Лопец переглянулись.

– Это было бы грандиозно, – сказал Курт.

– Давайте дальше, – нетерпеливо попросила Лопец.

– Ну, мы направили предложение наверх, и его рассмотрела рабочая группа. Я не слышал, чтобы они что-то решили. Привели пару причин, почему это дурацкая затея. Я имею в виду, не биологических. С одной стороны, у червя не так много мозгов. Настоящих мозгов. То, что у них есть, не более чем сплетение перезревших ганглиев. Насколько мы можем судить, большая часть их мышления – или того, что заменяет процесс мышления, – происходит во всем остальном теле, в сети нервных симбионтов. Это – те же волокна, из которых состоит их мех, только они растут внутрь. Большие черви представляют собой мешки нервных волокон, они просто большие волосяные матрасы. Если разрезать червя, то вид будет такой, словно смотришь в мешок пылесоса, после того как им пропылесосили собачью конуру. Частично из-за этого так трудно убить взрослого червя. То, что у него не мышцы, – то мозг.