Она мрачно кивнула мне и пошла на свое место.

Я резко выдохнул. То, что мне предстояло сделать, не доставляло никакого удовольствия. Я долго смотрел на терминал в кафедре, притворяясь, будто изучаю изображение. Потом неохотно отключил все экраны, оставив их светиться тусклым серым цветом, и еще раз обвел взглядом аудиторию. Некоторые лица были серьезными и тревожными. Но на большинстве отражалось чистое любопытство – несмотря на все увиденное, они по-прежнему ничего не понимали.

– Запись довольно… отрывистая, – начал я. – смонтирована из разных кадров и кусков. Мы сбросили над мандалой Коари более тысячи датчиков, что состав-; ляет примерно треть от запланированного. Жаль, что мы не смогли внедрить и остальные, так что, возможно, многое упущено, но, как мне кажется, нам удалось открыть достаточную часть айсберга, чтобы получить общее представление о его форме и размерах. Что касается записей, то датчики передали более сотни тысяч часов сырого видео, посекундно в деталях зафиксировав жизнь в мандале Коари с момента нашего приближения к ней до облета, так что имеется почти голо графическая запись событий последних трех дней. Таков источник почти всех кадров, которые вы увидите.

Пожалуйста, имейте в виду, что скопилась масса записей и большая их часть до сих пор не просмотрена, по крайней мере, человеческим глазом. ИЛы ведут предварительное сканирование и, надо сказать, делают это весьма методично. – Послышались одобрительные смешки. – Однако похоже, что там встречается масса вещей, не поддающихся анализу или идентификации – по той простой причине, что у ИЛов нет достаточной информации и общих моделей, чтобы понять увиденное. Таким образом, то, что мы покажем, пока весьма приблизительно. Это всего лишь вещи, которые помечены ИЛами как явно аномальные. Можно не сомневаться, что в дальнейшем их обнаружится еще больше.

Я заглянул в свои заметки.

– Итак, первый кадр. – Он действительно был первым, который нас заинтересовал. Я зажег первый экран и пустил на нем три закольцованных отрывка видеозаписи. – Он получен из мандалы Япура во время одного из предварительных облетов. Мы сбросили сотню датчиков, чтобы посмотреть, как отреагирует гнездо. Несколько датчиков было уничтожено, но на большинство никто просто не обращал внимания. Мы получили массу интересных кадров, но ничего необычного – пока не появилось вот это. Да, вы видите перед собой гастроподу. Нет, я не имею ни малейшего понятия, почему она зеленая и каким образом стала такой. Рецессивный признак? Адаптация? Мутация? Генетический дефект? – Я пожал плечами. – Мы не знаем. Обратите внимание, что на информационной строке внизу кадра указана дата съемки – день Святого Патрика. Доктор Марк Херлахай из Нью-Йоркского института утверждает, что это явно ирландская гастропода. Он назвал червя БОРСТАЛ СУИНИ. Сначала мы подумали, что это несколько преждевременная первоапрельская шутка, но потом дважды проверили исходную запись. Это был действительно зеленый червь. В течение марта он попадал в кадр трижды. Однако с тех пор ни в одной из переданных записей ни разу не встречался. Так что делать какие-либо выводы рано. Наша сеть наблюдения не покрывает все гнездо. Впрочем, мы надеемся, что по прибытии в Япуру снова обнаружим БОРСГАЛА СУИНИ и пометим его датчиком. Зеленый червь и сам по себе – весьма интересная аномалия. А теперь я покажу вам некоторые другие аномалии. Сначала между ними не будет заметно никакой связи, и вы, возможно, удивитесь: какой во всем этом смысл? Однако потерпите, и вы не пожалеете. В этом действительно нельзя увидеть никакого смысла, если шаг за шагом не проследить все промежуточные стадии.

Итак, смотрите… – Я высветил на экранах следующую серию. – Все кадры сделаны в Коари. Это кроликособаки, приземистые, толстенькие и симпатичные. А вот кролико-люди. Как видите, кроликособаки и кроликолюди больше всего различаются по двум признакам – меху и внешности.

Кроликособаки обычно пушистые и розовые, иногда красные или коричневые и всегда очень игривы. Кроликолюди напоминают мертвенно-бледных голых крыс и вполне соответствуют этой внешности. Очень неприятные твари. Злобные. Но ирония состоит в том, что это один и тот же вид. Кроликолюди – это кроликособаки без меха, точнее, не меха, а нервных симбионтов, таких же, какие живут в гастроподах.

Теперь я покажу остальные изображения. Обратите внимание, пожалуйста, на сильное расхождение в форме тела и размерах. Интересно, правда? Означает ли это что-нибудь? Ну… представьте, что вам показывают фотографии кокер-спаниелей, датских догов, колли, немецких овчарок, бульдогов, пуделей, гончих, ирландских сеттеров, китайских пекинесов и говорят, что все они – собаки и могут свободно скрещиваться. Если вы никогда раньше не видели собак, то едва ли поверите этому. Вот и мы посмотрели на кроликособак и кроликолюдей и допустили, что они, возможно, как и собаки, могут демонстрировать широкое разнообразие форм.

А потом мы заметили одну очень интересную деталь. – Я вызвал следующий набор фотографий и разместил их подряд на экранах. – Эти снимки кроликособак сделаны от четырех до шести лет назад…

Я замолчал, ожидая реакции. Довольно скоро аудитория разобралась.

– Правильно, – сказал я. – Кроликособаки, которых мы видим сегодня, демонстрируют намного большее разнообразие фенотипов, чем те, которых мы обнаружили тогда. Почему? Что происходит? Откуда появились новые формы? Нет, не сейчас. – Я жестом попросил опустить руки. – Дайте мне показать остальное.

Это либбиты. Знаю, они напоминают свиней, но это не свиньи. Прежде всего центр тяжести у них смешен к ляжкам. Передние лапы – это, по сути, руки, которыми они пользуются в основном для равновесия и изредка для переноски вещей, и они гораздо тоньше задних конечностей. Смотрите, какие те жирные. Видите, особь сидит и ест руками. Если бы не свиной пятачок, она сошла бы за плюшевого медвежонка. Все либбиты – самки. Как большинство уже знает, они – самки кроликособак. Глядя на них, в это трудно поверить, но мы скрещивали их в неволе. В зависимости от числа отцов можно получить либо помет либбитов, либо помет кроликособак, но никак не смесь.

На первых снимках либбиты, живущие на Оклендской ферме. Мы поймали их три года назад. За все это время у них не наблюдалось никаких метаморфоз, но вот здесь – на фотографиях из Коари – либбиты заметно отличаются.

И таких отличий мы еще не встречали. Посмотрите на толщину их ног, длину торса, округлость тела, форму головы – эти либбиты такие же жирные и вялые, как медузосвиньи. Что это, разница в питании? Следствие жизни в мандале? Или более глубокие изменения? Мы просто не знаем.

Хорошо, идем дальше. Следующий кадр отснят внутри одного из туннелей под гнездом Коари. Мы послали туда барсука, чтобы проверить, далеко ли он идет. Туннель заканчивался одной из этих странных тупиковых камер. На дне находился детеныш гастроподы, он попытался сожрать барсука, и робот вышел из строя. Тем не менее осталась видеозапись, которую барсук сделал по пути вниз. Да, некоторые из вас, наверное, узнали – это гнусавчик. Нет, не знаменитое вольтеровское «двуногое без перьев». Хотя он и напоминает репортера на завтраке для прессы: один большой рот при отсутствии головы.

А теперь позвольте показать вам более четкие снимки из мандалы в Скалистых горах. Гнусавчики напоминают нечто вроде двуногих ящериц. По сути, мы видим жирную змею или, может быть, покрытого толстой кожей слизня, который передвигается на двух птичьих лапах. Вместо головы его шея заканчивается мягким, похожим на свиной пятачок рылом с очень хорошо выраженной артикуляцией. Глаза на коротких стебельках кольцом опоясывают шею. Мозг явно находится в грудной клетке. Существа, как правило, желтовато-коричневые или серые и почти всегда имеют на спине или по бокам рисунок из красных, оранжевых или пурпурных пятнышек. Мы наблюдали их размером с цыпленка и со страуса.

А теперь давайте вернемся к записям из Коари. Видите разницу? Ноги этого существа почти атрофированы. Оно длиннее, и рот, похоже, имеет совсем иную артикуляцию. Мы наблюдали гнусавчиков в гнездах почти столько же времени, сколько кроликособак. Но никогда раньше не видели ничего похожего.