— А теперь расскажи, кто на тебя напал, — потребовал он.

— Не знаю, какие-то хулиганы, или, вернее, один хулиган, но с меня и этого было вполне достаточно, — ответила я.

Обычно я довольно откровенна, но последние события заставили меня быть осторожной. Аркадий — не тот человек, которого я бы стала посвящать в подробности своих последних приключений.

На этот раз мне удалось от него отделаться удивительно легко — уже через час он надел на себя почищенный мною плащ и собрался уходить, до последней минуты уверяя меня в постоянстве своих чувств. Напоследок он склонился и поцеловал меня в губы; мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не отшатнуться.

Этот поцелуй оставил у меня самый отвратительный осадок. Когда его губы дотронулись до моих, я вдруг представила, как он вот так же нежно целует мужчину — и мне стало почти физически нехорошо. Мой опыт и интуиция подсказывали мне, что если он не чистый гомосексуалист, то, во всяком случае, бисексуал, и я ничего не могла поделать с чувством омерзения. Зачем я нужна ему? Зачем он сегодня ко мне пришел? Не стоит ли он за теми неприятностями, которые выпали на мою долю в последнее время? И почему Леша так сегодня на него набрасывался — был ли он просто перевозбужден или Аркадий и есть тот, кто напал на меня в темноте? Успел бы он добежать до моего подъезда, пока мы с Людой звали к себе пса? Конечно бы, успел…

Боже мой, ну что только приходит мне в голову? Я понимаю, что Аркадий мне физически неприятен, но зачем ему меня убивать? Что ему это даст? Конечно, я всю жизнь обращалась с ним отвратительно, но если в нем заговорило оскорбленное самолюбие, то почему именно сейчас, а не много лет назад? Тем более что я всегда держала его на расстоянии, так что ему не в чем меня винить. Нет, из-за этого не убивают. Просто ситуация сейчас у меня настолько напряженная, что я готова подозревать всех и каждого. Выбрось эти фантазии из головы, приказала я себе, пусть в этом разбираются профессионалы — такие, как Сергей Крутиков.

На следующий день у меня особых дел не было, и я решила взяться за перевод, но не удалось: опять зазвонил телефон, и Генка-рыжий таинственным шепотом сообщил мне, что Дон меня ждет. Мы договорились с ним встретиться у него во дворе, а оттуда, по его словам, до резиденции Дона рукой подать. Времени у меня оставалось мало, я привела себя в самый лучший вид, вышла, схватила машину и отправилась в родное Замоскворечье, никому ничего не сказав. Если кто-нибудь из тех, кто за меня беспокоится, будет мне звонить, то я скажу, что увлеклась переводом и отключила телефон, чтобы мне не мешали.

В пути я пыталась сосредоточиться на предстоящей встрече и вспоминала все, что я знала об этом Доне — в мирской жизни Артуре с труднопроизносимой кавказской фамилией. «Доном» его называли многие, потому что у очень многих он ассоциировался с крестным отцом из романа Марио Пьюзо.

Собственно говоря, все мои сведения я выпытала в основном у охранника «Компика», кое-что мне порассказал о нем и Генка. Итак, Дон был настоящим крестным отцом, выходцем из преступного мира и очень богатым человеком. О происхождении его капиталов говорили разное: некоторые считали, что он отмывает деньги, полученные весьма сомнительным путем, другие — что за ним стоят весьма влиятельные круги из южных республик. У Дона, как ни странно, была хорошая репутация. Его шестерки давным-давно положили автоматы на полку, а мокрых дел он чурался всегда. Такие вещи, как рэкет, тоже были в далеком прошлом. В настоящее время Дон устремился в легальный бизнес и организовал фирму по производству лазерных дисков. Говорили еще, что Дон всеми силами пытается вести дело цивилизованно и не терпит пиратов. Тем не менее его уважали и боялись; самые отъявленные жулики подумали бы десять раз, прежде чем попытаться обмануть Артура.

Кто-то — по-моему, даже сам Юра — рассказывал мне историю о том, как Дон наказал пойманного с поличным конкурента. Этот незадачливый пират умудрился издать диск одной малоизвестной, но достаточно модной звезды рэпа, не имея представления о том, что права у ее агента купила фирма Дона. Пирата схватили телохранители Дона и привезли в офис в одном из замоскворецких переулков; там он и просидел двое суток, пока его партнеры не собрали деньги на штраф, который поглотил всю полученную ими прибыль. Обращались с ним исключительно вежливо, однако с тех пор никто не решался перейти дорогу фирме «Каппа».

Говорили еще, что он поставил под жесткий контроль всех представителей преступного мира в своем районе и не давал им развернуться; действительно, Замоскворечье считалось одним из самых спокойных мест в Москве. На это я и рассчитывала. Дон не из тех, кто может натравить своих людей на беззащитную и ни в чем не повинную женщину, даже если за это ему хорошо заплатят; с другой стороны, его должно возмутить, что у него под носом действуют какие-то пришлые молодчики. В любом случае он может дать мне ценную информацию, если только я найду к нему подход, а это уж зависит от меня самой. Что ж, буду действовать по обстоятельствам.

Генка ждал меня возле своего дома, как и было условлено; сегодня он был особенно похож на чикагского мафиози тридцатых годов. С видом скрывающегося от представителей закона преступника, поминутно оглядываясь, он дворами повел меня в офис, где, как он торжественно мне сообщил, нас ждут.

Фирма «Каппа» располагалась на первом этаже обыкновенного жилого дома за металлической дверью, на первый взгляд ничем не примечательной. Но это только на первый взгляд: я сразу заметила над подъездом глазок телекамеры — такая система охраны была принята и в «Рейнджере», куда как-то раз я ездила с братом по делам. Итак, нас видели. Поэтому я не удивилась, когда в ответ на звонок Генки дверь немедленно открылась. На пороге стоял усатый мужчина явно восточного вида.

Увы, здесь нас явно не ждали. Вместо приветствия усач бросил Генке, не обращая на меня внимания:

— Зачем пришел? Тебе же ясно сказано, чтобы тебя здесь больше не было.

— У меня встреча с Игорем. — Генка пытался придать своему голосу уверенность, но весь как-то сник.

— Игорь, этот рыжий говорит, что ты его ждешь, — произнес усач, обращаясь к кому-то нам невидимому.

— Пусть войдет, — ответил грубый голос, добавив нецензурное выражение.

Мы вошли. Да, все было не так, как я себе представляла. Очевидно, Генка был тут не просто шестеркой, а шестеркой в квадрате, да еще проштрафившейся.

Усач провел нас в комнату, где стояло несколько компьютеров; за одним из них сидел светловолосый молодой человек и работал, игнорируя наше присутствие. Игорь оказался малоприятным субъектом с лицом, которое поминутно искажалось нервным тиком. Он был похож на бандита, да и был им, — как я узнала впоследствии, он был правой рукой Дона, и его действительно боялись.

— Зачем ты ее привел? — без всяких предисловий и приветствий спросил он Генку.

— У нее к тебе дело.

— Ну? — Теперь Игорь уже обращался ко мне, так и не удосужившись ни встать, ни предложить мне сесть.

— Нет, у меня дело не к вам, а к самому Артуру. — Я решила не уступать ему в наглости.

— Да кто ты такая, чтобы идти к нему? Тебе что, назначено? — Его цепкие глаза оглядывали меня с ног до головы; видно было, что он пытается меня классифицировать: для девушки, с которой можно приятно провести время, я уже немолода, а деловая женщина вряд ли придет в компании Генки-рыжего.

Тут нас прервали: в комнату вошел темноволосый паренек с унылыми глазами и сообщил:

— Игорь, только что звонили из Краснодара, они сказали, что денег у них нет.

Игорь мгновенно забыл про нас и схватился за телефон, стоявший перед ним на столе. Грязно выругавшись, он пытался дозвониться куда-то по межгороду, но это ему не удалось. Но с кем-то он все-таки связался, и последовал монолог, из которого я запомнила одну фразу: «Чтобы деньга были завтра». Когда он положил трубку, руки у него тряслись.