«Психопат», — подумала я про себя.

— Ну, что надо?

— У меня к Артуру личное дело, — ответила я, повышая голос с тем расчетом, чтобы меня услышали в соседних помещениях. Мой расчет оправдался, потому что тут же кто-то с заметным кавказским акцентом спросил:

— Игорь, кто там?

— К вам тут какая-то дамочка.

— Пусть войдет! — Всего два слова, но произнесенные так, что спорить Игорь не посмел. Но провожать меня к Дону тоже было ниже его достоинства. Он позвал усача и велел отвести меня к главному.

Мы вышли в коридор и вошли в просторное помещение, где трое молодых людей с накачанными мышцами — двое явно выходцы со знойного юга, третий же с физиономией обычного деревенского ваньки — смотрели телевизор, уткнувшись в экран. Как позже я узнала, это были личные телохранители Дона. На меня они внимания не обратили — шла «Дикая Роза», и они всей душой были там, где живут необыкновенно красивые мужчины и женщины и кипят бурные страсти. Когда я проходила через комнату, на экране крупным планом появилось лицо актрисы, очевидно, в очередной раз расставшейся с возлюбленным; по щеке у нее катилась крупная глицериновая слеза. Мне показалось, что один из охранников тоже смахнул слезу…

Краем глаза я заметила, что на одном из столов валяются потрепанные, видно, читаные-перечитаные женские романы из любовной серии. Что ж, чтиво под стать мексиканским мыльным операм… Подумать только, чувствительные мафиози, забросившие все свои дела и отложившие в сторону автоматы, чтобы сопереживать страданиям какой-нибудь Марианны!

Усач — его звали Ашот — открыл дверь в кабинет и пропустил меня вперед. Навстречу мне поднялся крупный мужчина неопределенного возраста — ему можно было дать и сорок лет, и пятьдесят — с лицом, изборожденным морщинами; но это его не старило, а, наоборот, оставляло ощущение внутренней силы. Он был некрасив, но тем не менее внешность его произвела на меня приятное впечатление; более того, я сразу почувствовала к нему симпатию, как будто он распространял вокруг себя какую-то положительную ауру.

Очевидно, и Артур тоже сразу же почувствовал ко мне расположение. Улыбаясь, он протянул мне руку и представился:

— Артур.

— Агнесса Ивлева.

В отличие от своих пешек Артур вел себя вполне цивилизованно — он пригласил меня сесть и велел Ашоту принести кофе.

Я уселась в удобное кресло напротив Дона и стала ждать, когда он предложит мне рассказать, что меня привело к нему, а пока продолжала его рассматривать. Одет он был в новый, с иголочки, костюм, дорогую рубашку, на нем был яркий галстук; на шее висела толстая золотая цепь, свидетельствовавшая, как и перстень с печаткой на безымянном пальце правой руки, о его происхождении. Среди прочих бумаг на его столе я заметила книгу Карнеги с закладкой. Видно, он шагал в ногу со временем.

Ждать мне пришлось недолго. Ашот тут же принес кофе, — видно, у них работала кофеварка — и, поставив на стол две маленькие чашечки и сахарницу, удалился. После небольшой паузы Артур спросил:

— Так что же привело вас ко мне?

Я принялась за свой рассказ. Еще дома я постаралась сформулировать все, о чем я хотела поведать Дону, ясно и четко, чтобы уложиться в пять минут. Дольше говорить нельзя — если ты, конечно, не желаешь утомить собеседника и привести его в раздражение. Когда я наконец замолчала, он спросил меня:

— Так чего вы хотите от меня?

— Артур, я совершенно уверена, что вам не трудно узнать, кто меня преследовал и кто меня пытался убить на вашей территории.

— Почему вы сами обратились ко мне, а не ваш брат?

— У него и так полно забот. Я способна сама о себе позаботиться.

— Может быть, у него неважно идут дела, и ему не до вас?

Я возмутилась. Если Дон хочет что-то узнать о «Компике», то узнает не от меня.

— Дела его фирмы идут великолепно, но дел слишком много.

Дону, видно, понравилась моя лояльность, он улыбнулся, но продолжал допрос:

— Хорошо, почему вы тогда пришли ко мне, а не в фирму «Рейнджер», например?

Надо же! Прекрасно знает, под какой крышей находится фирма брата. Но надо рассказать ему про «Ксант» — надо говорить все, ложь тут не прощают. И я рассказала.

Он нахмурился и сказал:

— Тогда я совсем не понимаю, почему вы пришли ко мне.

— Потому что я слышала о вас только хорошее, и я верю, что вы разберетесь гораздо успешнее, чем детективы. — Тут я решила, что пора включить в дело грубую лесть. — Я вообще много слышала и о вас, и о вашей фирме, но то, что я увидела здесь, меня просто потрясло! Какая у вас роскошная аппаратура!

Я действительно заметила, когда проходила по коридору, что одна из комнат была заставлена аппаратурой, стационарными магнитофонами и стереосистемами, в них я не разбираюсь. Кроме того, там стояло и несколько компьютеров — очень дорогих «макинтошей». Я, конечно, не специалист по компьютерам, но работа в «Компике» не прошла для меня даром, и я верю брату, который считает, что «Эппл» — хорошая фирма, но слишком дорогая, а для наших условий идеально подходят более дешевые «IBM». Я была уверена, что мощность компьютеров используется самое большее на тридцать процентов. Но в этом заведении, естественно, все должно быть самым лучшим — на меньшее бы Дон не согласился. Впрочем, у наших богатых свои причуды. Как рассказывал при мне Юре и Жене один из наших реализаторов, «им подавай компьютеры с золотыми клавишами».

Артур расплылся в улыбке:

— А вы видели то, что мы выпускаем? — И он протянул мне ярко оформленные буклеты, лежавшие перед ним на столе. Я их взяла с самым заинтересованным видом.

Насколько я поняла, «Каппа» выпускала не только диски, но и красочные конверты для них и рекламные буклеты. На лице Артура, любовно вглядывавшегося в то, что я вертела сейчас в руках, было написано выражение чуть ли не детского восторга: он явно гордился делом рук своих. Впрочем, точно такое же выражение я не раз наблюдала на физиономиях самых крутых бизнесменов, любовавшихся продукцией своей фирмы. Деньги деньгами, но выпускать что-то стоящее в наших обстоятельствах — это вам не сникерсами торговать. Это действительно и приятно, и льстит самолюбию.

— Замечательно! — воскликнула я. — А нельзя ли послушать?

Естественно, Дон тут же поставил диск на проигрыватель. Это был диск французской певицы с очень приятным голосом, о которой я, к стыду своему, никогда не слышала.

— Интересно, о чем она поет? — задумчиво произнес Артур, вслушиваясь в мелодию.

— О том, как хорошо было дружить с мальчиком в детстве и как трудно теперь с ним, когда он стал ее возлюбленным, — тут же ответила я на почти риторический вопрос и чуть не прикусила себе язык: не дай Бог, Артур подумает, что «они свою образованность показать хочут». Люди из такой среды, учившиеся в основном чему-нибудь и как-нибудь, часто болезненно воспринимают тех, кто кичится своим интеллектом или знаниями, и особенно их раздражают умные женщины.

По счастью, Артур оказался не из таких. Он просто спросил:

— Вы знаете французский?

— Да, я профессиональная переводчица.

— Тогда, может быть, вы переведете мне это? Мои орлы владеют только английским, да и то со словарем. — И он протянул мне французский журнал со статьей о последних парижских хитах.

Я не ударила в грязь лицом и быстро перевела текст с листа — на мое счастье, он оказался легким. Дон был явно доволен.

И тут, как мне показалось, настал момент, подходящий для вручения моего дара. В сумочке я на всякий случай всегда ношу маленькую книжечку из серии «Любовный роман» с моим переводом. Не могу сказать, чтобы я гордилась этой моей работой, наоборот, мне за нее стыдно. Я взялась за перевод исключительно ради денег — роман был слабый, а героиня его — отвратительная ханжа. Но в отпечатанном виде получилось еще хуже: мало того, что в тексте была масса ошибок, так еще кто-то, вероятно имевший в школе тройку с минусом по русскому, в самом конце вписал отвратительно пошлую постельную сцену! Я пошла к редактору и устроила скандал, но уже ничего нельзя было изменить… Больше я для этого издательства не работаю. Но иногда книжка меня выручает — как ни странно, она имеет успех не только у гардеробщиц и регистраторш, но даже и у милиционеров. Если литературные вкусы Дона хоть немного похожи на вкусы его подчиненных, то подарок может ему понравиться.