Вскоре машина поехала обратно к Сентр-стрит. Генри то и дело подпрыгивал на оранжевом виниловом сиденье.

– Включи сирену, ма. Пусть нас все пропускают.

Лейси улыбнулась.

– Ты же знаешь, маленький, что мы не можем это сделать. А если сделаем, у нас будут неприятности.

Лейси вдруг почувствовала стеснение в груди. А ладони стали липкими. Ох, куда же она сейчас направлялась? Она посматривала то направо, то налево, надеясь увидеть место, где ей дадут работу. «Мне нужен знак», – подумала Лейси. Нужен был хоть какой-нибудь ориентир, чтобы не чувствовать себя такой потерянной, никому не нужной. Она не станет прятаться. Не должна. Она будет смелой.

Знак, нужен знак…

Сердце забилось чаще, и Лейси судорожно вцепилась в руль, стараясь не смотреть на Генри. Он всецело доверял ей, она не должна обмануть его доверие. А малыш, чуть приоткрыв рот, глазел по сторонам, хлопая длинными ресницами. На его милом личике не было тревоги – только неистребимое любопытство.

– Смотри! – вдруг завопил он, тыча куда-то пальчиком. – Я же говорил, что ты должна работать там!

В следующее мгновение Лейси увидела Бо Уайлдера в окне магазинчика, торговавшего пончиками.

Бо столкнулся с новыми для него правилами. Горячие завтраки на съемочной площадке? Ничего подобного. Личный ассистент, решающий все бытовые вопросы? И его тоже не было. В конце концов он сам отвез своих коллег-актеров во главе с режиссером в магазин пончиков. И никто не посчитал чем-то из ряда вон выходящим, что признанная звезда – Бо Уайлдер – сидел за рулем студийного фургона. Кстати, открыв дверцу, он обнаружил на водительском сиденье старый картонный стаканчик от кофе, а с приборной панели пришлось убрать мусор, чтобы можно было ехать в город.

Если это место можно назвать городом. Индиго-бич – сложная мешанина из торговых компаний и жилых домов, сконцентрированных на краю земли, а его рыболовный пирс – гигантский деревянный восклицательный знак. На любого человека, оказавшегося здесь впервые, обрушивается бесконечное разнообразие цветов и оттенков, красочных вывесок и знаков; его не может не ошеломить множество самых разных людей, которых он увидит всего лишь за десять минут из окна магазинчика, торгующего пончиками. Но островок мал, и через некоторое время сумятица сглаживается, приобретает очертания некой упорядоченности.

Он мог бы представить себя жителем в Индиго-бич… мог бы, не будь он Бо Уайлдером.

– В душе твоего героя есть дыра, – сказал Майк Картер, режиссер. И очертил пончиком, покрытым шоколадом, круг в воздухе. Голос у него был глубокий и рокочущий – как гул мотора «харлея». – Большая круглая дыра, которую можно заполнить только…

В этот момент Бо увидел в окне, на другой стороне улицы, Генри и Лейси Кларк. Она показалась ему очень красивой. Этакой скромницей и одновременно женщиной-вамп. Генри же был похож на маленького босса – в солнечных очках, как у авиатора, и в шортах. Бо ухмыльнулся, прикрыв рот ладонью.

– Эй, Бо!.. – Майк – крупный мужчина с окладистой рыжей бородой – был в черной кожаной куртке с надписью «Mike’s Pools» на спине и в такой же черной бейсболке.

– Я слышу, – сказал Бо, с трудом заставив себя вернуться к разговору за столом. – Я – как пончик. Мы все – большие пончики.

Почему-то никто не засмеялся. Бо покосился на двух других актеров, сидевших за столом. Симона Дэвис и Адам Монро молча кивали – словно старые мудрецы. Симона исполняла роль Моник, а Адам – Каллума.

Бо слизнул сахарную пудру с мизинца и отпил из чашки кофе. Авангардное кинопроизводство на постоянной основе сводило его с ума. Он надеялся, что найдет общий язык с другими актерами и между ними завяжутся дружеские отношения хотя бы на время; это компенсировало бы странности и нелепости происходящего. Но пока ничего не выходило…

Симона – главная героиня-любовница. Разумный выбор. Она была красива, как и Моник, но относилась к совершенно иному типу. В отличие от коротко стриженной блондинки Моник, она имела длинные иссиня-черные волосы. Фиалковые глаза были густо подведены, а в носу – бриллиант. Когда Бо задал ей простой вопрос – спросил, откуда она родом, – девушка ответила: «Я знаю, что я не Моник».

– Ну и что? Нам не нужна Моник. Ты тоже по-своему хороша.

– Пеория, штат Иллинойс. Но я не хочу об этом говорить, – заявила девица. И с тех пор она взирала на него с явным подозрением. Бо привык к восхищенным взглядам, и это было для него внове, даже слегка раздражало.

А Адам Монро, острый локоть которого постоянно вонзался в ребра Бо, напоминал стандартную модель из «Вог». Рубашка Адама была застегнута на все пуговицы, джинсы обтягивали его как вторая кожа, прическа же – волосок к волоску. Бо заметил, что если смотреть не прямо на него, а вроде бы мимо, так сказать, боковым зрением, то он становился немного похожим на Джеймса Дина. Больше ничего хорошего об Адаме он сказать не мог. Этот человек – нытик и претенциозный болтун. Бо решил, что будет стараться не обращать на него особого внимания.

– Так вот, насчет дыры в душе, – продолжал Майк. – Ее можно заполнить только в том случае, если герой изменится. Перемена необходима и обязательна. Ибо это суть…

– Может быть, желе или заварной крем? – ухмыльнувшись, перебил Бо, подтрунивая над Майком.

– Это суть дальнейшей жизни твоего героя, – заявил Майк, вскинув подбородок и сдвинув брови. – Может, хватит веселиться?

– Дай кофеину время! – На лице Бо играла дружелюбная улыбка, но он не собирался отступать. – Еще минута – и мы сможем поговорить о Фрейде, Адлере или даже Юнге.

Майк уперся ладонями в стол и чуть приподнялся, подавшись вперед. Стол жалобно заскрипел под тяжестью рыжебородого гиганта, голубые глаза которого лучились восторгом, даже дружелюбием.

– Ты мне нравишься, парень, – сообщил он. – Ты ведь уже играешь, разве нет? Ненавижу псевдоинтеллектуальное самодовольство. Ты это сразу ухватил. Ирония же в том, что некоторые люди считают, будто я всегда серьезен.

– Идиоты, – пробормотала Симона.

Адам тихо фыркнул, а Бо, пожав плечами, твердо решил продолжать в том же духе. И не важно, чем это кончится!

– А теперь – аутентичность. – Майк откинулся на спинку стула, и на сей раз заскрипел бедняга стул. – Аутентичность – это то, что мне нужно от актера. В роли должна быть правда, а не чушь. Чтобы не было никаких дырок от бублика… или пончика. – Он откусил сразу половину покрытого шоколадом пончика и стал энергично жевать.

«Вот как? А парень довольно наблюдателен и по-своему сообразителен», – подумал Бо. Это немного смущало и даже отчасти раздражало. Но он надеялся, что легко справится с этим эпизодом в своей карьере и вскоре забудет о нем.

Бо снова посмотрел в окно. Теперь Лейси и Генри переходили улицу. Она крепко держала сына за руку, внимательно следя за дорогой. Никто не мог не обратить на нее внимания – было невозможно не заметить волосы цвета «Я люблю Люси» и задорно покачивавшийся «конский хвост». И они явно направлялись за пончиками…

Тут Генри перехватил его взгляд и принялся размахивать рукой, подпрыгивая от возбуждения. Бо приветствовал малыша, приподняв свою чашку. Но как же он узнал в нем Дадли?

– Таким образом, ты вдохнешь в Эвана жизнь, – говорил тем временем Майк.

«Монро не смог бы вдохнуть в кого-либо жизнь, даже если бы очень этого захотел», – подумал Бо, не в силах оторвать глаз от подрагивавших при ходьбе грудей Лейси. Впечатляющее зрелище. Хорошо, что она не видела, как он пялится на них.

– Бо, черт бы тебя побрал!

Он в недоумении воззрился на режиссера.

– В чем дело?

– Я сказал, что не могу дождаться, когда ты возьмешься за Эвана.

– Не Эвана, а Ксандера, – напомнил Бо. – Главная роль. Не ахти какая, но все же лучшая из имеющихся.

– Нет! – Майк положил в свою чашку ложку сахара. – Именно Эвана.

– Повезло. – Симона ухмыльнулась. – Тебе придется умереть в конце.