- Пожалуй, - согласилась Ая, вынимая внутри руки из широких, не по размеру, рукавов скафандра, и включая у подбородка радио. - Слышишь, Бенжи? Они похожи на нас.

- Ну, поскольку "мы" - это слишком неправильно, значит, они похожи на вас, - отозвался Бенжи, одетый в такой же скафандр в целях защиты от дисбариоза. - Это люди?

- Это реализаты, - Ая дотронулась до белой стены, и та ответила через перчатки тонким тягучим звоном.

В целом реализаты переживали новость о чужаках флегматично, рассудительно и даже почти равнодушно. Сказать, что все по-прежнему жили своей жизнью, - это не сказать ничего.

Все эти триста лет, что Альфа крутилась на своей орбите, они были по большей части только сторонними наблюдателями плывущих мимо них событий: земляне то и дело то смешили их своей бездумностью, то удручали, но всё это время Земля была слишком далёкой и слишком чужой.

Сейчас, с прибытием гостей, сложившаяся ситуация приобрела несколько иной характер, иной масштаб, и теперь выходило, что Альфа наблюдала за чужой "птицей" почти так же, как какой-нибудь деревенский дурачок наблюдает за заблудившимся соседским петухом.

Роберт созерцал то, что происходило на Луне, с холма у Низины, - сидел, скрестив ноги и закрыв глаза.

Он видел, что они стоят там, внутри своего корабля, плотной стеной вдоль стены - сплошные глаза и уши, что их тонкие жёлтые пальцы дрожат и колышутся, как цветы ястребинки на сильном ветру и что воздух вокруг них напоён ароматами смолы, хвои, любви и жизни.

Роберт чувствовал это так же ясно, как чувствовал бы это, стой он с ними рядом, плечом к плечу.

Он видел, как Ая касается белой металлической плоскости и как рука её, в перчатке на сильфонных компенсаторах, вязнет в этой ослепительной белизне, как пугаются одновременно не умеющий пугаться Бенжи и близнецы-телепаты, и как почти по-мефистофелевски пусто и сиротливо усмехается Лукаш.

Роберт видел, как чужаки осторожно тянутся к Ае, зондируя незнакомый метаболизм, как в скафандре у неё повышается и без того высокий уровень кислорода, как тонкие жёлтые пальчики касаются прошедшей сквозь металл перчатки и как на кончиках у них отражением окружающих созвездий пляшут белые искорки.

Хах, думал он, глядя на то, что делает кислород с Аиной головой, вот тебе, унылое человечество, выкуси, давай, девочка, дай им всем представление, вот они, начинающие пациенты нашей клиники, научи их улыбаться, и они будут улыбаться всем подряд...

И девочка начала.

Она повернула сияющее лицо к Бенжи, взяла его за руку и шагнула вместе с ним внутрь примерно так, как если бы стена была не из металла, а из молока.

Уже там, внутри, она открыла шлем, самоуверенно улыбнулась жёлтой глазастой расе - так, как улыбается воспитатель рассаженной по горшкам ясельной группе, - и запела:

- Здесь, где-то чуть выше рая и ниже чуть-чуть, чем ад, плескалось небо без края и сеяло снегопад...

- a'o do gasnu lo co'e tezu'e da*, - то ли самому себе, то ли ей, пьяной от кислорода, прошептал ошарашенный Бенжи и тоже открыл шлем.

А потом чужаки замолчали.

________________________________

a'o do gasnu lo co'e tezu'e da* - надеюсь, ты знаешь, что делаешь (ложбан)

Бенжи стоял рядом с Аей, медленно озираясь, слушал внезапно наступившую тишину и ждал, сам не зная чего: то ли продолжения Аиного спектакля, то ли того, чтобы она прекратила.

- Не дрейфь, Бенжи, - в полной тишине сказала Ая. - Это просто хороший повод узнать, с чего начинается симпатия.

Словно в ответ на её слова жёлтый синклит самую малость замешкался и расступился, и в образовавшемся проходе андроид увидел вполне себе человеческого маленького белокурого мальчика.

- Симпатия начинается с совпадения, - заявил мальчик, глядя, как с Аиного лица отливает кровь. - Только без драматизма, пожалуйста. Хотя я и подозреваю, что это именно та область, в которой отыскать совпадения было бы проще всего.

- Хорошо, - упавшим голосом согласилась Ая. - Знакомься, Бенжи, это Данек.

- Я рад стать частью и твоих воспоминаний тоже, - сказал мальчик.

Он выступил вперёд и остановился прямо перед андроидом, глядя на него снизу вверх. Он выглядел так по-человечески, более того, он был так похож на Аю, что Бенжи не удивился бы, окажись у ребёнка и вправду Аины гены.

Бенжи никогда специально не интересовался переговорами как инструментом дипломатии, но недавний опыт анализа человеческих отношений позволил ему предположить, что самый сильный игрок с противоположной стороны сейчас - именно этот паренёк.

Поэтому андроид внимательно оглядел молча стоящих за мальчиком чужаков, улыбнулся и сел перед ним прямо на пол, чтобы уравнять разницу в росте.

Мальчик в ответ тоже опустился на пол и похлопал ладошкой рядом с собой:

- Мама?

Боже мой, подумала Ая, оседая между ними подбитым зверьком, кто бы мог подумать, что для того, чтобы совпасть, обязательно надо падать.

На какой-то миг ей показалось, что она спит и видит кошмар, и мысль эта придала ей сил.

- Это хорошо, что тебе стало легче, - малыш удовлетворённо сложил на коленках ручки и повернулся к Бенжи: - Расскажи мне, каково это для машины - любить человека?

- Что? - не понял Бенжи.

- Ой... - замер мальчик, сконфуженно уставившись на андроида. - Ты можешь не хотеть говорить, но не можешь спрятать мысли, я должен был тебя предупредить.

Бенжи посмотрел на Аю, потом - на стоящих за ней созданий.

- Знаешь, Ая, - сказал он, - на этот раз ты выбрала очень забавный способ услышать от меня о любви.

Ая открыла было рот, но Данек положил маленькую ладошку на перчатку её скафандра:

- Это не она, это мы. Посмотри на это с другой стороны: все мы здесь сейчас для того, чтобы говорить друг другу правду. И одна правда ничуть не хуже другой. Ая может делать что угодно с тем, что ты скажешь, но я хочу, чтобы ты говорил не столько для неё, сколько для нас.

- Иногда мне кажется, что самый лёгкий способ свести машину с ума - это оставить её наедине с человеком, - умей Бенжи вздыхать, он бы вздохнул. - А ещё лучше - с человечеством. И спасает нас, машин, только отсутствие всего этого барахла, обеспечивающего эмоциями. Я думаю, - продолжал он, - что любовь машины отличается от любви человека тем, что в случае с машиной это всегда волевой акт, а в случае с человеком - зачастую просто истерическая реакция. Истерическая реакция - это всегда плохо, волевой акт - всегда хорошо.

- Мда, - улыбнулась Ая одной стороной губ, поворачивая одетую в перчатку руку - ту, на которой лежала ладошка Данека, - так, чтобы детская ручка оказалась сверху, и бережно накрыла её второй рукой. - Может, это и политически неграмотно, но, по-моему, пора отсюда бежать, пока санитары не приехали.

- Это Луна, какие санитары, - в тон ей заметил Бенжи. - Да и там, снаружи, всё ещё топчется основная человеческая делегация. Я думаю, бежать не только политически неграмотно, но и непедагогично.