Бенжи не умел удивляться, но даже умей он это делать, вряд ли он удивился бы так внезапно нахлынувшему знанию: он не делил опыт на чужой и собственный, - просто у разного опыта было разное расширение.

- Кстати, о языках, - усмехнулся Джош, наблюдая за тем, как Бенжи распаковывает воспоминания: - Что ты думаешь об именах?

- Я думаю, что они немного отличаются от других слов. Они оставляют пространство для семантического вихря, связанного с личным отношением.

- У тебя есть имя?

- Я считаю, что нет, Джош.

- Правильно, нет. Имена нам дарят те, кто является нашей причиной. Почитай про конланги, когда останешься один. Выберешь себе имя и станешь сам своей причиной.

- Хорошо, - согласился Бенжи, выходя на ближнее сближение с Альфой.

- mi'a poi lo renma ku nelci lonu sisku loka simsa*, - сказал Джош, отстёгивая костюм от пассажирского кресла: - .i lonu ti kaiVAlias krasi cu simsa lonu sovda penmi .ije mi ba xe draci fe lonu lo nakni sovda kernelo cu gasnu vau zo'o*

Каких-то особых интересов Бенжи за собой не наблюдал, просто нуждался во внятности входящих сигналов. Ну, и умел искать необходимое.

Первое, что он сделал по возвращении на Землю, это организовал себе выход в сеть через центральную диспетчерскую, затем прогулялся по грамматике ложбана, и, наконец, закачал словарь. В целом на освоение языка у него ушло что-то около пяти минут, ещё пять было потрачено на то, чтобы из многообразия ложбанских слов выбрать себе имя, после чего из безликой машины с серийным номером Бенжи превратился в Бенжи.

Результат, который получил андроид, смело можно было назвать моральным удовлетворением.

______________________________________________

mi'a poi lo renma ku nelci lonu sisku loka simsa* - мы, люди, любим проводить аналогии (ложбан)

lonu ti kaiVAlias krasi cu simsa lonu sovda penmi .ije mi ba xe draci fe lonu lo nakni sovda kernelo cu gasnu vau zo'o* - это начало кайвальи похоже на оплодотворение, в котором мне отведена роль мужского гаплоидного ядра (ложбан)

- Мэтт, Мэтт, - прошептала Ая, склонившись к сидящему рядом брату, - Доедай и пойдём играть.

- Угу, - просиял Мэтт.

Быстро, как только мог, он сгрёб ложкой по тарелке остатки каши, засунул их в рот и кивнул, что означало, что он готов: играющую Аю он любил даже больше, чем ту, которая была серьёзной. Игра с Аей могла означать всё, что угодно.

- Надевай что-нибудь тёплое и пойдём, - прошептала она, крадучись вставая из-за стола. - Там вечер, холодно и туман.

Пространство за пределами дома было сумрачно, туманно и прохладно. Мэтт был одет в толстый шерстяной свитер, а Ая - в лёгкую голубую кофту. За спиной у неё болтался рюкзак со всякой всячиной.

- Гррррррррр... - даже не прорычало, а прошло крупной дрожью по земле, по ногам и по позвоночнику. - Гррррррррррр...

- Ой! - слегка струхнул Мэтт.

Туман колыхался и густел. Клоки его плыли среди мохнатых зелёных домов и звёзд, пряча от глаз и то, и другое.

Ая прижала палец к губам, показывая: тихо!

Мэтт кивнул, моргнул и остолбенел одновременно: где-то на краю видимости проплыла огромная башня, и он понял, что это - чья-то нога. Потом послышался шорох, и внизу вокруг его ног заволновалось целое море маленьких белых хвостатых существ.

Существа эти совсем не обращали на Мэтта внимания, тела их были чуть плотнее висящего над головой тумана, и они спешили туда же, куда только что проплыла башня.

Мэтт нагнулся и коснулся белой спинки одного из них, - к его удивлению, шерсть оказалась снегом, и там, где только что дотронулся его палец, по спине у зверька расползлось протаявшее пятно. Зверёк в ужасе пискнул и бросился наутёк.

Мэтт поднял голову и увидел, как на краю видимости проплыла вторая огромная башня.

- Ая, не пугай Мэтта, - раздалось из открытого дома.

- Мама, я не боюсь, - прошептал мальчик и повернулся к Ае: - А куда мы идём?

Ая показала двумя пальцами на глаза, потом вперёд, а потом сложила ладони домиком: смотреть на дом.

- Обманем гравитатор? - шепнула она, наклонившись к самому уху Мэтта, и подмигнула.

- Да!

- Тогда держись, - она легко дунула Мэтту в ухо, и воздух вокруг мальчика заколыхался густым холодным киселём, зашуршал, загудел и оформился в целую тучу больших мохнатых белых шмелей, которые подхватили его за свитер, за широкие брюки и понесли вверх.

Ая усмехнулась, за её плечами развернулись прозрачные крылья, она легко подпрыгнула и устремилась вслед за белой шмелиной стаей.

Гравитатор представлял из себя хитрую ажурную конструкцию в самом зените колоссальной стектонитовой полусферы: сравнительно небольшая активная зона, окружённая системой регулирования цепной реакции, радиационная защита, ореол отражателей и целая паутина тонких гравитофорных направляющих из беррилида ниобия.

Между центром паутины и высшей точкой прозрачного купола, в ячеистом невесомом ядре большим серебристым пауком сидел генератор Бибича, а по её внешнему периметру - между крайними направляющими и внешним куполом - была устроена целая "пешеходная" зона, тонкий стектонитовый коридор.

Именно его и имела в виду Ая, когда говорила "смотреть на дом".

Строго говоря, пешеходным коридор не был. Будучи расположенным снаружи от гравитофоров, он оставался в гравитационной "тени" и ходить по нему было нельзя. Зато и падать было нельзя. Мэтт, чуть ли не насильно втиснутый в прозрачную трубу коридора и брошенный там на произвол судьбы, распластался лягушкой и плавал теперь от стенки к стенке в состоянии глубокой эйфории.

Его нельзя было удивить ни звёздами, ни туманностями (звёзды на Альфе и так были большими, а туманности яркими), но то, как выглядит его маленький мир с такой высоты, он видел впервые.

- Смотри, Ая! - заворожённо прошептал он. - Какая Альфа маленькая!

- Да, солнышко. Альфа у нас небольшая. Зато какая красивая...

- Да! Да! - опьянело кивал Мэтт. - Вон там - видишь?! - большая лужа! Это Низина! А белые пятна возле неё - это туман! А вон тот белый холм - это тот, кто ходил мимо меня большими ногами! Ая, это кто?!..

- А... Это никто, - засмеялась девушка. - Это форма такая. Она скоро растает. Смотри: гребень у неё на спине уже расползается. А всё потому, что я от неё далеко, а от этой штуки, - и она показала рукой в сторону серебристого паука Бибича, - близко.

Реализаты - счастливые люди, думал Мэтт, потому что никогда никого не боятся.

Сам он не был реализатом, - сам он был маленьким семилетним мальчиком, болтающимся в чёрной бесконечности, и поэтому боялся.

Впервые в жизни его дом показался ему хрупким и ненадёжным. Земля, висевшая влажным сине-зелёным шаром во мраке тут же, по соседству, выглядела куда более основательно.

- Ты была там когда-нибудь? - тихо спросил он у парящей рядом сестры.

- Я родилась там, - откликнулась Ая. - И жила до тех пор, пока они не отправили меня сюда.

- Зачем?

- Они боятся нас, Мэтт. Рядом с нами они чувствуют себя бутафорским бумажным камином, в котором разведён самый заправский огонь.

- Огонь? - мальчик удивлённо и наивно перевёл на неё взгляд. - Ты шутишь?

Ая покачала головой: нет.

- Они просто ничего не понимают!