10. Исключения из правил
Карл Кольбах деловито разбирал документы, накопившиеся за день на столе, и строго наставлял молодых коллег:
— Служители правопорядка должны воздерживаться от безосновательных формулировок! Допрос — элемент оперативно-разыскных мероприятий. Таковые пока не проводятся. Следует озаглавить документ «Протокол предварительного опроса с целью установления личности».
Гауптштурмфюрер Норман бойко застрекотал на пишущей машинке, а сам герр Кольбах задымил еще одной сигаретой — пятой за день! Шеф так беспощаден к врагам Рейха, что в пылу борьбы забывает и о собственном здоровье, и о должностных инструкциях, с недавних пор запрещающих офицерам СС курение в служебное время!
Пауль тихонько вышел и лично приготовил кофе с молоком в надежде умилостивить язву Шефа.
— Фамилия, имя, адрес проживания, национальность… — скороговоркой зачитывал стандартный вопросник Герман.
Кольбах жестом остановил ретивого офицера и обратился к журналисту:
— Герр Пенслоу, вы понимаете по-немецки?
— Да! — кивнул мистер Авторучка.
— Вы понимаете немецкий язык достаточно хорошо, чтобы отвечать на вопросы?
— Да, я понимать по-немецкий достаточно хорошо. Я изучать немецкий, — медленно и старательно, как на занятии по иностранному языку, отвечал журналист.
— Занесите в протокол, — кивнул Шеф, — «Задержанный добровольно отказался от услуг переводчика» и продолжайте, только помедленнее.
— Фамилия, имя, адрес… — снова зачастил Герман.
— Пенслоу. Я имею имя Ирвин. Я имею журналист. Я имею английский журналист, — кивая в такт словам, отвечал Пенслоу.
«У него отвратительный немецкий! Может, сестра просто ошиблась, приняв невнятное бормотание герра Журналиста за предложение руки и сердца?» — с надеждой подумал Пауль.
— Уточните, — прервал англичанина Шеф, — что значит «имею журналиста»? Означает ли это, что вы связали и силой удерживаете английского журналиста против его воли?
— Нет, нет. Нет! — отрицательно замотал рыжей башкой Пенслоу. — Я имею журналист. Я!
— Побей меня град, если я понимаю хоть тридцать процентов из того, что говорит задержанный. Как можно Так уродовать немецкий язык! Язык классической философии и литературы! Язык Канта, Гегеля,
Гейне, Шиллера и Гете!17 — Шеф был настолько раздражен, что принялся ходить по кабинету, снял китель, повесил его на тремпель, тщательно расправил и убрал в шкаф. Шеф чрезвычайно опрятен. Потом расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке: — Язык Ницше и Вагнера! Язык Фюрера, в конце концов!
— Хайль Гитлер!
— Зиг Хайль! — с дружным энтузиазмом заорали младшие офицеры.
— Коллеги, сейчас третий час ночи! Прежде чем выражать верность нации в столь категорической форме, представьте себе, что за соседней дверью, — герр Кольбах торжественным жестом указал на дверь кабинета, — наш Фюрер отдыхает от забот о благе Рейха… — он замолчал и выдержал театральной длительности паузу, во время которой голосистые гаупт-штурмфюреры были готовы сами себя отправить на гауптвахту за нарушение августейшего покоя. — А ведь каждый немец имеет такое же право на полноценный отдых! В том числе и мы с вами…
Он вернулся к столу, устало потер переносицу, такую же классическую, как немецкий язык, и уточнил:
— Офицер Норман, не забудьте указать в протоколе, который сейчас час, а офицер Ратт возьмет на себя труд заполнить для бухгалтерии форму о начислении сверхурочных за работу в ночное время…
Шеф Кольбах неустанно заботится о персонале! Еще не было случая, чтобы он позабыл начислить сверхурочные, положенную доплату или надбавку даже самому мелкому из сотрудников! Это вам не прежний шеф герр Корст, при котором Пауль и еще один парень из дорожного патруля чуть зады не отморозили, вылавливая в самый сочельник подвыпивших водителей, а в награду получили поучительный рождественский рассказ дядюшки Корста о временах Кайзера, когда в полиции про надбавки слыхом не слыхивали! «Вот что значит руководитель нового поколения!» — повеселел Пауль.
— Безусловно, деньги не искупят моральных издержек гауптштурмфюрера Нормана, ведь его сейчас ждет невеста… — сочувственно вздохнул Шеф, а Генрих Норман кивнул и победоносно подтвердил:
— Да, это действительно так… Я женюсь на Лоре Грюнвальд — на днях получил официальное разрешение на брак, — герр Журналист заерзал на стуле и снова что-то невразумительно забормотал.
— Как романтично! — сентиментально улыбнулся Кольбах. — Однако вернемся к работе. Снимите с задержанного наручники и вставьте чистый листок в пишущую машинку: возможно, он пишет по-немецки лучше, чем говорит!
Узловатые лапищи журналиста на удивление споро защелкали по клавишам пишущей машинки, и через несколько мгновений в руках Кольбаха оказался листок следующего содержания: «Ирвин Пенслоу.
Журналист. Великобритания. Проживать — N-бург, Отель «Лесная корона», номер 213, звонить 2-87».
Шеф прочитал листок и обратился к бедолаге Пенслоу нарочито громко:
— Вы настаиваете, чтобы я позвонил по указанному телефону господину Пенслоу, проживающему в гостинице «Лесная корона» в номере 213?
— Да, да, да, — радостно закивал наивный журналист. — Я Пенслоу. Звонить!!!
— Кошмар, — поморщился от такой грамматики Шеф и с видом первохристианского мученика, шествующего на арену со львами, снял трубку:
— Коммутатор, гостиница «Лесная корона», два восемьдесят семь, пожалуйста, Ирвина Пенслоу. Штандартенфюрер Карл Кольбах, — Шеф подождал соединения и вступил в диалог с невидимым собеседником: — Герр Пенслоу, прошу простить за поздний звонок. Штандартенфюрер СС Карл Кольбах. Могу я пригласить вас прибыть в местное отделение Гестапо для опознания неизвестного? По моему мнению, для этого есть срочные основания… Да, я разделяю вашу озабоченность… Нет, я осведомлен который час. Германия вполне демократическое государство… Да, подавать жалобу ваше законное право… Да, безусловно, будет рассмотрена. Я лично гарантирую… Уведомлять или приглашать представителя посольства также ваше законное право. Еще раз прошу простить! — с кислой миной повесил трубку и сообщил недоуменным очевидцам разговора: — Мне очень жаль: герр Пенслоу уверил меня, что не имеет знакомых в N-бурге. А также сообщил о своем намерении подать жалобу на действия Гестапо, которые он считает неправомерными. Мой звонок нарушил его приватность в ночное время…
Красная рожа журналиста вдруг стала белее стенки. Пауль с Генрихом тоже обменялись недоуменными взглядами: что весь этот телефонный разговор с воображаемым Пенслоу, по сути, был мастерски сыгранным монологом Карла Кольбаха, они догадались уже значительно позже.
— Офицер Норман, откройте чемодан, изъятый у задержанного!
Герман с большими предосторожностями поставил чемодан на стол, щелкнул замками, откинул крышку и радостно завопил:
— Рация, посмотрите, штандартенфюрер Кольбах! Там же лежит рация — настоящая! Нам показывали такую точно в офицерской школе!
— Только этого не хватало, — мрачно пробурчал Шеф, тоже заглянув вовнутрь. — Я так надеялся выспаться нынешней ночью… Норман, дружище, занесите факт обнаружения рации в протокол. На завтра пригласите экспертов для фотосъемки и дактилоскопии. Пауль, будьте любезны, принесите мне еще кофе, только без молока. И воды для этого загадочного господина… — пока Шеф пил кофе и закатывал рукава рубашки выше локтя, Пауль устойчиво расположил оцинкованное ведерко с водой на большой табуретке. Ничего нового в происходящем не было: дядюшка Корст, случалось, тоже тыкал несговорчивых туристов или местных пьянчуг башкой в воду. Но у такого грамотного специалиста, как герр Кольбах, наверняка более совершенная методология даже для такого нехитрого действа, обрадовался возможности повысить квалификацию Пауль.
Содержимое чемодана и последующие мрачные приготовления совершенно выбили крепкого с виду герра Журналиста из колеи, он принялся топать, раскачиваться на стуле и, собрав все свои скудные познания в немецком, выкрикнул:
