Нет, ну что вы! Вся моя родня — добрые католики! — запротестовал Пауль.

Шеф потер переносицу, отобрал у Зиги белый носовой платок, которым тот осторожно прикасался к мокрым щекам, направился к камину, заглянул в трубу, провел по ее внутренней стороне, затем продемонстрировал присутствующим безупречно чистый лоскут:

— Никогда не видел такого чистого дымохода… Пауль, дружище, попробуйте пролезть по нему наверх. А я поднимусь на крышу и подам вам руку. Штурмбанфюрер — потрудитесь засечь по часам — сколько все это займет времени! — скомандовал Кольбах.

Путешествие по просторному и короткому дымоходу не отняло у Пауля много времени.

Гораздо больше времени отняли поиски лестницы, по которой шеф Кольбах смог взобраться на крышу. Наконец лестница отыскалась — в дальнем углу у парковой ограды. И следственный эксперимент был успешно произведен.

— Должно быть, у бедной фройлян такое упражнение заняло больше времени. Лезть через трубу голышом не слишком-то комфортно, — философски заметил Пауль, располагаясь рядом с Шефом на разогретой весенним солнышком черепице.

Герр Кольбах любовался открывшейся сверху панорамой парка, но его острый ум не терял не секунды:

— Полагаю, дружище, вы напрасно сочувствуете фройлян. Конечно, толстушке сложно было бы выбраться из трубы самостоятельно. Поэтому на крыше ее ждали помощники. Они просто вытащили девчонку за руки — как пробку из бутылки с вином! Кроме того, фройлян не была голой: она успела нацепить халат старой библиотечной ветоши! И теперь занудный сморчок без остановки бубнит, что его обокрали!

«У Шефа такой богатый словарный запас!» — восхитился Пауль и бесхитростно спросил:

— Но зачем фройлян понадобилось сбегать из Замка через дымоход?

— Что ей вообще понадобилось в клятом Замке? — Шеф погрузился в размышления.

Увы, Паулю не дано было наслаждаться, наблюдая дальнейшие логические построения герра Кольбаха: на крыльце Замка, подобно злому року в античных театральных действах, появился Зигфрид фон Клейст и призывно воздел руки:

— Штандартенфюрер Кольбах, вы просили доложить без промедления! Докладываю, из Берлина прибыл нарочный с документами!

Удивительно, как легко и быстро разрешаются некоторые загадки — особенно когда за разгадку принимается такой мастер своего дела, как Шеф Кольбах!

— Агата Шталь, 1891 года рождения. Это значит, что… — Кольбах страница за страницей просматривал полученные дела.

— Значит, что фрау Шталь сорок восемь лет! Больше, чем моей матушке! — мгновенно сосчитал в уме Пауль.

— Тсс… — герр Кольбах с притворным ужасом приложил палец к губам. — Пауль, дружище, не стоит так громко возвещать о возрасте вашей любезной мамы! Полагаю, она сильно огорчится, если ее года станут известны широкой публике, — и продолжил своим всегдашним устало-ироничным тоном: — Уверен, почтенная фрау Шталь всего лишь хотела сохранить в тайне свой возраст. А отдельные недостаточно дисциплинированные коллеги — я с грустью вынужден констатировать, что таковые существуют, — содействовали фрау Шталь и устроили эту непростительную проволочку с отправкой дел…

— Что может быть вреднее и разрушительнее для цивилизации, чем женское кокетство? — задал риторический вопрос фон Клейст и поморщился.

Офицеры сидели у плетеного летнего столика на лужайке перед Замком и запивали неприятности сегодняшнего дня кофе с сахарными крендельками. Почти летний ветерок торопливо шевелил изысканную гобеленовую скатерть, казалось, что сам ее таинственный шорох объединяет всю троицу секретом довольно неприятного свойства…

Некоторое время назад представители организационного комитета фестиваля пришли к солидарному выводу — обременять руководство упоминанием о белокурой толстушке в официальных документах не стоит. Ведь молодую даму видели только они трое…

Существовал, разумеется, еще библиотекарь фон Штерн, но ученый старец знал фройлян под совсем другим именем! Тем более никакого материального подтверждения своего существования, кроме груды одежды в кабинете герра Библиотекаря, девушка по себе не оставила: постель в предназначенной ей комнате была не тронута, в ванной не витало запаха духов или мыла, водитель с трудом вспомнил, как высадил фройлян у входа в парк. Даже объемистый клетчатый чемодан испарился вместе с хозяйкой.

— …Пока не стоит, — подчеркнул Шеф Кольбах.

Зигфрид меланхолически взглянул на собственные, безукоризненным образом отполированные, ногти — и промурлыкал:

— А о чем, собственно, упоминать? Что какая-то упитанная молодая женщина — по наивности — просто ошиблась дверью и случайно вошла в здание Гестапо?

Пауль не выдержал и засмеялся. Вероятно, способность представлять реальные события таким парадоксальным образом и сделала Зиги любимцем Рейхсфюрера. Шеф утвердительно кивнул:

— Штурмбанфюрер, прошу вас как известного интеллектуала — поговорите с уважаемым профессором Меркаевым об этом старом пне… о библиотекаре фон Штерне… Мне хочется уяснить, что он так усердно изучает в вашем чертовом Замке? А офицер Ратт примет на себя приятную обязанность встретить нашу дорогую гостью — мадам Шталь — на железнодорожном вокзале…

Пауль, дружище, — шеф Кольбах осторожно поправил воротник рубашки Пауля, как заботливая мать перед первым причастием (офицеру Ратту пришлось отдать пыльную форму в чистку, а самому принарядится в парадный комплект), и проникновенно заглянул Паулю в глаза: — Надеюсь, в вашей вихрастой голове не зародилась прогрессивная мысль доставить далеко не юную фрау Шталь от вокзала в гостиницу на мотоцикле?

Признаться, такая мысль в голове у Пауля не просто зародилась, а взросла и достигла достаточной зрелости. Достаточной, чтобы заставить молодого офицера направить стопы в гараж за мотоциклетной коляской. В этот самый момент Карл Кольбах выглянул из кабинета и поманил насвистывающего марш гауптштурмфюрера пальцем. Пауль был вынужден убить нежно взлелеянную мысль собственными руками:

— Как можно, штандартенфюрер! — он возмущенно округлил синие глаза. — Наша семья не подвержена психическим отклонениям! Я как раз шел в гараж — за ключами от машины…

— Чудесно! Не забудьте купить для любезной фрау Агаты цветы. Бордовые розы. Семь штук. Получите в бухгалтерии деньги на представительские нужды и выберите самые темные и загадочные, потому что вас ждет встреча с доктором астрологии! — Шеф улыбнулся, словно речь шла о Бог весть какой радости для Пауля, и продолжил инструктаж: — Вам следует обращаться к фрау Шталь «Медам», — последнее слово Кольбах произнес с бесподобным французским прононсом. — Пожалуй, я напишу ей записку… По-французски..

«Левой рукой! — подумал Пауль. — Шеф всегда пишет по-французски левой рукой, впрочем, как и на всех других языках, кроме немецкого».

— Хотя… — продолжил штандартенфюрер. — Выйдет слишком навязчиво; просто положите в букет мою карточку… — Кольбах протянул подчиненному визитку, выполненную на роскошного качества бумаге с золотым обрезом. — И вот еще что… Пауль, прошу вас, поберегите слух нашей гостьи.

В каком смысле? Я не понял… — честно признался Пауль.

— Не нужно кричать «Хайль Гитлер!» с таким первозданным энтузиазмом и пугающей громкостью! Сейчас не двадцать третий год, и мы не в Мюнхене… Фюреру нужны реальные дела, а не крики!

— Зиг Хайль! — Пауль произнес эти привычные слова сдержанно и торжественно — как тайный пароль.

Шеф удовлетворенно кивнул:

— Ступайте, возьмите мою машину и проследите, чтобы ее как следует вымыли, — он легким движением перебросил Паулю ключи от автомобиля и с деланной суровостью добавил: — Вымыли, как если бы она была вашей собственной!

Пауль поторопился в гараж и в несколько резковатой, зато эффективной и доходчивой манере донес пожелание Шефа до механиков — уж поверьте, машина не была такой чистой, даже когда впервые выкатилась из заводских ворот на новенький автобан! Пока авто приводили в надлежащее состояние, молодой офицер успел заглянуть в бухгалтерию, потом купить розы и, наконец, забежать домой.