После пыльного коридора в потайной комнате, напоминающей кабинет химика, царила пугающая чистота, как будто тут убрали самым добросовестным образом всего полчаса назад! Старинные дубовые панели были отполированы, паркет сверкал, а на многочисленных полках таинственно поблескивали чистенькие колбы, пробирки, фарфоровые ступки, змеевики, лейки, перегонные кубы и прочие принадлежности, столь необходимые как ученому-химику, так и мистику-алхимику или даже злокозненному колдуну. Именно колдуну! Ничем, кроме волшебства, объяснить царивший в комнате порядок Пауль просто не мог. Наверняка подвластная тайному знанию властелина адская прислуга влетала сюда через окно и тем же путем оставляла комнату…

Хотя следы летающей горничной на подоконнике отсутствовали, Пауль, как человек ответственный, для проверки гипотезы поднял раму и свесился вниз. И обнаружил, что окно располагается как раз над колодцем — тем самым, где Зигфрид мальчуганом расшиб себе лоб. А в нижнем этаже — под тайным кабинетом — находится кухня Замка. Паулю было прекрасно видно, как штандартенфюрер Кольбах измерял рулеткой расстояние от окна кухни до колодца, что-то черкнул в блокнот и принялся замерять высоту бортика, а затем диаметр отверстия самого колодца. Видать, история про шрам бедняги Зиги здорово заинтриговала Шефа. Наблюдая эту сцену, Пауль наконец-то уразумел, почему в личном деле герра Кольбаха записано: «Имеет аналитический склад ума. Охотно уделяет время для решения абстрактных логических задач». Насколько корректно называть еще живого отпрыска династии фон Клейстов «абстрактной задачей»? Пауль ехидно ухмыльнулся и скосил глаза на штурмбанфюрера.

Зиги с лихорадочным энтузиазмом выдвигал и задвигал ящики, открывал дверцы, переставлял посуду и приборы на полках, заглядывал за шкафы, тщательно перелистывал книги — словом, производил в помещении форменный обыск и мало интересовался происходящим во дворе. Пауль беззаботно предоставил коллеге полную свободу действий и направил свое неуемное любопытство прямехонько в окуляр имевшейся в комнате старомодной подзорной трубы. Он покрутил регулировочные колесики, с усилием повернул тяжелый прибор, установленный на декорированном затейливыми финтифлюшками медном треножнике.

Здорово…

То есть оптические качества прибора не выдерживают никакой критики: дальше противоположного крыла Замка ничего отчетливо видно не было. Но вот за окнами расположенной напротив комнаты происходила в высшей степени поучительная сцена! Самому Паулю ни до чего подобного никогда не додуматься!

Хорошенькая фройлян Шталь играла с герром Библиотекарем в шахматы. На раздевание! А поскольку герр Библиотекарь поумнее пухленькой белокурой дамочки, вполне естественно, что на низеньком столике, разграфленном на строгие черно-белые квадраты, резные шахматные фигуры соседствовали с живописной грудой предметов гардероба наивной дамы. На фройлян остались всего лишь лакированные туфли, чулочки, прямая черная юбка, кружевной бюстгальтер и нитка бус. С кем-нибудь из ребят попроще можно было бы заключить пари: на подвязках у фройлян чулки или на поясе, и досмотреть увлекательный турнир до конца.

Да только как отреагирует на подобное предложение надменный тип вроде барона фон Клейста? Пауль даже предположить затруднялся. Поэтому кашлянул, привлекая внимание штурмбанфюрера, и кивком предложил ему заглянуть в окуляр.

Одно дело слышать, что барон фон Клейст — любитель закатывать истерики по любому поводу, совсем другое — его истерику наблюдать! Зиги сперва покраснел, потом побледнел как полотно, прикусил чуть не до крови губу и принялся орать так громко, что на полках зазвенела лабораторная посуда:

— Похотливая тварь! Гнусный мерзавец! Вытворять такое! В Моем Замке! Когда я здесь!! Кто?! Кто он такой?! Как он смеет?! Ему платят не за эти грязные выходки… Нужно указать, где его место… Он здесь прислуга!

Зиги внезапно перестал орать, в мгновение ока перевоплотился в алебастровое изваяние, бледное и непреклонное, ухватил Пауля за запястье и потащил вниз, через зеленую лужайку к соседнему крылу. Излишний натиск, фыркнул Пауль. Он был только рад принять участие в пикантной истории и раскрыть маленькую тайну библиотекаря фон Штерна!

Пауля всегда удивляло, как герру Библиотекарю — человеку более чем почтенного возраста — удается сльггь в городе первостатейным жуиром. Дамы, которых почтенный герр Библиотекарь обошел вниманием, даже насочиняли, что его чары носят демонический характер, и вполне серьезно требовали от здешнего епископа произвести обряд экзорцизма в давно закрытой часовне Замка.

Под воздействием благородного гнева Зигфрид развил совершенно невозможную скорость, проскочил больше половины узкой винтовой лестницы в левом крыле, споткнулся о высокую ступеньку, сделал несколько сложных кульбитов в надежде сохранить равновесие, но в итоге упал, растянулся, стал съезжать вниз и стукнулся лбом о несколько крутых ступеней, прежде чем Пауль исхитрился поймать его и уберечь от множественных переломов…

Ужас! Хотя голова Зиги не была разбита, но из аристократично вырезанной ноздри стекала тоненькая струйка крови, он перестал дышать, а его шея, на которой офицер Ратт неумело попытался отыскать пульс, была холодной как мрамор! Сопоставив все эти безрадостные факты, Пауль завопил на весь Замок не хуже оперного премьера:

— Фройлян Доктор! Герр Библиотекарь! Штандартенфюрер! Кто-нибудь!!!

— Что стряслось? — из дверей кабинета высунулось недовольное лицо библиотекаря, а снизу по лестнице спешил Шеф Кольбах.

— Штурмбанфюрер фон Клейст убился! Он поскользнулся на лестнице, упал и расшиб голову! — Пауль перепуганно перевернул холодное бездыханное тело.

— Полагаете, это веская причина, чтобы нарушать тишину в частных владениях? — возмутился герр Библиотекарь. — Вы еще ответите за несанкционированное вторжение!

Шеф умело провел рукой по виску Зиги и, оттянув веко, заглянул в глаз.

— Он жив, но, боюсь, ему потребуется доктор…

Доктор — наверху… Я там видел доктора Шталь, — с надеждой сообщил Пауль.

Вместе с Шефом они втащили травмированного Зиги наверх и уложили на кожаный диван, напрочь игнорируя бурные протесты библиотекаря.

— А где же фройлян Доктор? — Пауль недоуменно обвел взглядом совершенно пустую комнату, остановившись на слишком неуместной в классическом интерьере горке дамской одежды, увенчанной кружевным бельем.

— Милое дитя, — снисходительно-презрительным тоном обратился к Паулю герр фон Штерн и принялся разглядывать его, вооружившись золотым пенсне на черном шнурке. Серые острые глаза впились в Пауля, как глаза коллекционера в редкую марку или засушенную бабочку. Герр Библиотекарь смотрел сверху вниз — высокий и сухопарый, с прямым, украшенным благородной горбинкой носом, седыми, но все еще густыми волосами и профессорской бородкой клинышком, отчасти скрывающей глубокие морщины. Несмотря на все свое показное величие, библиотекарь все же был человеком очень и очень преклонного возраста и в силу этого имел полное моральное право использовать обращение «дитя» по отношению к гауптштурмфюреру СС…

— Бедное дитя, — повторил библиотекарь. — Кто внушил вам странную мысль считать эту молодую даму доктором медицины?

— Действительно, уважаемый библиотекарь фон Штерн, куда вы спрятали от нас эту молодую даму? — сухо поинтересовался Кольбах, сохраняя незаинтересованное выражение лица, и двумя пальцами высоко поднял лежавший на полу черный кружевной пояс от чулок, помахал им на уровне пенсне библиотекаря и отшвырнул в горку прочей женской одежды.

— Спрятал? — библиотекарь недоуменно оглянулся: видимо, только сейчас обратил внимание на отсутствие фройлян в комнате, нетерпеливо заглянул за громоздкий шкаф, потом подошел к окну, убедился, что оно заперто, удивленно поднял брови и хотел что-то сказать. Но не успел…

Зигфрид несколько раз конвульсивно вздрогнул на диване, открыл глаза, уперся стеклянным взглядом в потолок и забормотал: