Вот это первые эмоции! Только что они все сидели рядом…

К «обрезу», как на летном сленге назывался край самолета, Валерий подгреб на подгибающихся ватных ногах, подпинываемый с каких-то хуев радостным Зайкой, пытаясь разглядеть только что выпрыгнувших – и не видя их.

Костя привычно всё проверил (хлопок по руке «Лер, голову мне на плечо!»), Гудов замер перед пропастью, один шаг вперед (но какой!), повис на Зайцеве, и ААААА!!! Прыжок!!!

Кувырок в воздухе - Гудов увидел свои же ноги, мелькнувшие над головой. Самолет видно снизу. И вот - свободное ПАДЕНИЕ!

Небо только усмехнулось, услышав первые слова Валеры за бортом «… в рот!!!».

Страх и тишина, потом эйфория. «Да, я сделал это!!!» Мозги просто плавятся от мыслей, а тандем в буквальном смысле слова пробивает облака! Влажное марево, сквозь которое пронеслись Валера и Костя, привел Гудова в дикий восторг.

- Полеооот!!! – заорал он. Мир крутился, почему-то заболели уши, а Валерий разглядывал землю, море, наконец-то воочию убедившись, что Земля круглая.

Раскинув руки с растопыренными пальцами, он кричал «это небо только для меня!» и слышал дружеский смех над собой – Костя понимал его как никто другой. Хлопок по плечам:

- Гудов, группировка! – небольшой рывок вверх, и над тандемом раскрывается разноцветный прямоугольный купол.

Костя показал, как можно управлять «крылом»: влево, вправо, притормозить – повиснуть в воздухе, крутил спирали вокруг собственной оси… Земля становится все ближе и ближе.

Кружение, кружение, иногда практически параллельно земле, спуск-подъем и снова снижение. Гудов с детским счастьем в глазах рулил клевантами, которые ему доверил смеющийся инструктор, и парашют послушно выполнял маневры.

С высоты птичьего полета открылся сказочный вид на землю, всё видно как на ладони: деревья, облака, дороги, города далеко на горизонте… умиротворение и восторг, когда сердце будто замирает и захватывает дух – Гудов влюбился в это небо!

Парашютисты очень ловко маневрировали в воздушных массах, выписывая кренделя, но Валерий их почти не замечал, смотреть вниз было неинтересно – просто приближающаяся земля, но линия горизонта, небо и облака… и другие купола под ними и слева.

- Гудов, - послышалась властная команда, - ноги вместе! – и, пропахав на пятой точке метров 10-15, Валера упал на землю морской звездой, чуть придавив инструктора.

Ошарашенно хлопая глазами, глупо лыбясь, Валерий смотрел, как ловко приземляются на ноги парашютисты и как мягко встал на своих двоих еще один инструктор из тандема, а второй пристегнутый радостно приземлился на задницу.

- Юрка, я уж думал, что на другом континенте начнется землетряс, - Зайка скалил зубы, подтягивая за стропы своё «крыло».

- Пошел на хер! – весело огрызнулся полный инструктор Юра. - Гудов, как ощущения?

«Облако – оно такое свежее на вкус, а небо – оно свободой пахнет!» - хотел крикнуть Валера, но дыхание перехватило, и изо рта выплеснулось только неясное мычание, а из глаз брызнули дурацкие слезы: адреналин гулял в крови, вызывая самые непредсказуемые реакции.

- Ветер прям такой, что глаза слезятся, - пробормотал Гудов и вдруг заорал ликующе и бесшабашно: - Я ЛЕТАААЛ!!! Я свободееен!!!

Он раскинул руки и промчался мимо хохочущих ребят, собирающих снаряжение.

- Нехило твоего вштырило… - с уважением сказал Юра Костику. – А трясся-то, трясся! Я уж думал, вцепится в борт и не того, а он того! Маладцааа!

Гудов затарахтел, изображая самолетный двигатель, и пошел закладывать следующий вираж. Пролетая мимо Зайки, он неожиданно сделал разворот и, проорав: «Заяц, блядь, я тебя люблю!» - впился ему в губы таким смачным поцелуем, что Костик только полузадушенно пискнул.

Братья-по-воздуху дружно загоготали, а кто-то особо остроумный тут же подкинул свои пять грошей: «Любишь? Женись!»

- Прям щас? Ой! – оторвавшись наконец от зарычавшего Зайки, пинком в пах намекнувшего, что пошутили и будет, Гудов зажал в горсть пострадавшее.

***

С аэродрома Валерий доверил вести Мерседес Косте, а сам сидел рядом и время от времени, когда вспоминал, куда ему прилетело коленом, переставал блестеть глазами и цвести во весь рот и начинал бросать укоризненные взгляды. Костик взгляды принципиально игнорировал. До какого-то времени. Но потом не выдержал молчаливого упрека и пробурчал:

- И не надо на меня так смотреть. Я там, может, конспирацию соблюдаю.

- Лапая меня за жопу?

- А ты и рад! Хапнул адреналинчику, так теперь всё можно, что ли?

- Так я ж любя!

- Ври больше. Думаешь, я о твоей вселенской любви к Димочке не в курсе?

Гудов сказал вдруг веско и холодно:

- А вот это задевать не надо, Костя. К тому же и ты, насколько я помню, сох по Гору.

- Извини, - Костик смутился, - но я еще тридцать первого думал, с кем ты кувыркаешься – со мной или его на моем месте представляешь. Больно, знаешь ли.

- Тормозни-ка.

Мерс ткнулся к бордюру, проигнорировав «кирпич».

Гудов потянулся к Костику, упрямо глядящему вперед, повернул ладонью симпатичное лицо, обрамленное радугой.

- Костя. Я тебя не буду уверять во внезапно вспыхнувшей любви. Так не бывает. Но ты заводной, ты крутой перчик, и с тобой интересно не только в кровати. И я бы хотел попробовать. У нас может получиться. Без дураков. Ведь и страсть есть, и притяжение.

Зайка сконфуженно потер нос, скрывая смущенную улыбку: «крутой перчик»? И Гудов серьезно так считает?

- Ну тогда… поедем закрепим? – несмело предложил он.

***

- Лер, - Зайка жизнерадостно копошился на кухне с хлебопечкой, впихивая в её нутро всё, что полагалось по инструкции, - ты кофе сваришь?

- Ага, - Гудов, мимоходом пощупав пах у Костика и обнаружив весьма симпатичную выпуклость, уверяющую, что Зайка тоже рад Гудовской длани, достал любимую турку, - а ничего, что на ночь?

- А ты спать собираешься? – прежде чем Валера успел отойти, Костикова рука подсуетилась потрогать у того аналогичное место.

Сладкий вздох и желание, послав на фиг жрачку, сразу утянуть цветистые дреды в койку пришлось подавить: кофе требовал сосредоточенности.