Они перепробовали всякие позы и разнообразные ласки, но на римминг Гор так и не решался. Вот минет делал мастерски. Как раз сейчас Дима откровенно им наслаждался, благо можно стонать громко: в доме никого нет.

А Игорь уже перешел от прелюдии к главному. В последний раз поочередно пососав нежные яички, он выпустил их из сладостного плена и перевернул разнежившегося Диму набок (тот и сам мог это сделать, но ощущение сильных рук, которым так приятно отдаваться, хотелось испытывать постоянно). Пристроился сзади, прижавшись грудью к загорелой спине, и тут же, не останавливаясь, стал толкаться в податливое тело, даже не помогая рукой. Крепкий член с каждым толчком продвигался всё глубже, Димка нетерпеливо пытался помочь, двигаясь навстречу, но Гор коварно удерживал золотистые бедра, заставляя умолять о большем. И Дима умолял. Не словами - телом просил, требовал, настаивал и получал желаемое.

Он отдавал себя любимому самозабвенно и получал не меньше, потому что и любимому было за счастье отдать всего себя, без остатка.

Молодые, страстные, горячие – за ночь они могли кончить и тут же снова быть готовыми к продолжению любовной гонки не один раз.

И сегодня было нечто особенное – Димка сам себе удивлялся! В первый раз у него такое: кончил, а член не опал. Гора, конечно, это здорово обрадовало – быстро сориентировавшись, он встал на четвереньки и направил орудие в боевой стойке в себя. Хотя Дима и не очень любил эту позу, предпочитая глядеть в светло-серые глаза, но желание двигаться в восхитительно узком и горячем тоннеле под сладострастные вскрики Горушки было намного сильней. Казалось, любить сильнее невозможно, но с каждым днем любовь только крепла, приправленная обладанием. Ни за что в мире они не могли расстаться, нуждающиеся друг в друге как в дыхании, дышащие друг другом. Любовь горела в сердце каждого, словно вечный огонь.

Фееричная ночь закончилась для них одновременным и пусть уже и не самым сильным оргазмом, но потрясающе полным – сил не хватило даже на то, чтобы лечь поудобнее. Так и уснули друг на друге.

Хотя кто сказал, что такая поза не самая удобная?

***

- Дашенька, детка, сбегай наверх, позови мальчиков на обед, - обратилась Наташа к дочери подруги.

Через минуту девочка вернулась с полыхающими щеками и странно блестящими глазами.

- Позвала? – спросила Марина.

- Нет… они там спят… голые, - потупившись, ответила Даша.

Марина с недоумением смотрела на дочь, да и не только она: Наташа замерла, думая, что ослышалась, а Андрей с Валерой перестали говорить и тоже уставились на девочку.

- В смысле «голые»?

Даша пожала плечами:

- Без одежды значит.

- Ерунда какая-то, - Марина вышла из кухни и поднялась по лестнице, внутри все сжималось от неприятного предчувствия.

Перед дверью Диминой комнаты она приостановилась, собираясь с духом, посмотрела вниз. У начала лестницы стояла Наташа и так же встревоженно смотрела в ответ. Решив все-таки не стучать, Марина повернула ручку и, приоткрыв дверь, заглянула в комнату, тут же отпрянув и закрыв глаза. Но увиденная картина, казалось, отпечаталась прямо на сетчатке: два обнаженных юных тела сплелись ногами и руками, если бы не резкое отличие в цвете кожи, то и разобрать было бы невозможно, где чьи конечности. Ее сын, сверкая белоснежной задницей, почти целиком взгромоздился на Диму, просунув одну ногу между его ног, а тот в ответ обхватил его руками. И эти смуглые руки, сейчас еще более темные от загара, лежали одна на спине Игоря, вторая сжимала правую ягодицу, а на полу валялись использованные презервативы. Марина с грохотом захлопнула дверь и тут же заколотила в нее кулаком с криком:

- Спускайтесь вниз! Немедленно!

***

Теперь парни сидели рядышком на диване в гостиной и слушали вопли Марины, остальные взрослые угрюмо молчали. Наташа сидела в кресле в углу; в противоположном, за разросшейся юккой пряталась Даша, мужчины стояли возле бара.

Когда ребята вошли в комнату, там царило гробовое молчание, которое нарушила Марина:

- Что это было? Скажите, что просто эксперимент, типа решили попробовать.

Дима взял Гора за руку и подвел к дивану, они сели, и только тогда он, упрямо взглянув на мать своего парня, твердо сказал:

- Нет. Мы встречаемся и любим друг друга.

И понеслось! Марину не интересовало, что да как, да почему. Главное – это неправильно, позорно и невозможно. Игорь за время уже получасового монолога матери ни разу не поднял глаза ни на нее, ни на остальных, а также не произнес ни слова в защиту своей любви. Дима тоже молчал. Что можно сказать человеку, который не хочет тебя слышать? Здесь ему важнее было мнение своих родителей, но те пока молчали.

- Даже не рассчитывайте, что я так это оставлю! Любовь! Ха! Насмешили! Ничего, я с вами разберусь! Думаете, сильно взрослые и вам теперь всё можно? И как только дошли до такого? Извращенцы! Ну ничего, быстро забудете эту свою голубую любовь! Фу! – Марина с омерзением передернула плечами. - И как только не противно?! Позорище! А если кто-нибудь узнает? Я ж со стыда помру!

Марина металась по комнате, то останавливаясь напротив ребят, то снова начиная бегать.

- Любят они! Ничего глупее не слышала! Да что вы вообще знаете про любовь?! Что вы там себе вообразили? Гадость какая! Ничего, как только расстанетесь, и не вспомните друг друга.

Марина не замечала ничего вокруг, лихорадочно проговаривая на ходу возникающие замыслы по исправлению ситуации. То, что говорила она одна, ей казалось молчаливой поддержкой со стороны друзей.

- Первое сентября послезавтра, как раз все успеем. Заберу твои документы из школы и отвезу тебя в Киев к своему двоюродному брату, дяде Ване. Там уже закончишь одиннадцатый класс, там и поступишь в институт.

Марина в исступлении вываливала на ребят оскорбления - никогда не видевшие от нее такой ненависти, парни только сильнее сжимали пальцы друг друга, а вот ее грандиозные и, главное, вполне осуществимые планы по их разлучению заставили их похолодеть. Перспективы были жестокими и страшными одновременно.

А Наташа сидела и вспоминала. Вспоминала свою первую любовь. В десятом классе она вдруг поняла, что Генка - сосед по парте, с которым она проучилась с первого класса, стал кем-то большим. Как же сладко замирало и куда-то падало сердце, когда их глаза встречались. Ох, эти черные глаза! Она в них просто тонула. И чувствовала, замечала по разным мелочам, что тоже нравится ему. В одиннадцатом классе они начали встречаться. Это было сумасшествие! Они проводили вместе все свое время, расставаясь только поздно вечером, они распланировали свою совместную жизнь на годы вперед. Он был ее настоящей половинкой, в этом она не сомневалась до сих пор. Так, как они могли быть счастливы вместе, она не была счастлива никогда, никогда не горела так душа, никогда не любило так сердце. Нет, она нашла свое тихое семейное счастье и ее все устраивало: и муж, и дети, но, зная, что она могла получить, не позволит разрушить любовь своего сына, какой бы неправильной та ни была.