Подавив не совсем благородную отрыжку, «кожаная жилетка» с надеждой уставилась на Арсенина, одновременно пытаясь грозно посмотреть на Березовского, что придавало его лицу неподражаемое выражение.

- Отвали, я с парнем, - спокойно сказал Дима, пытаясь решить дело миром.

Но терпение лопнуло у Гора.

- Задолбал.

Он прихватил назойливого ухажера за ворот жилетки и пояс джинсов, приподнял, без натуги неся возмущенно дрыгающуюся тушку, пронес на предпоследнюю ступеньку, поставил на ноги и придал организму ускорение пинком под зад. Дизайнерские джинсы украсились еще и великолепным рисунком подошвы горовых мокасин.

Обернувшись, Игорь увидел хохочущего Димку, сбегающего по лестнице:

- Спаситель моей чести, - ржал он, не переставая, - спасибо, но я бы справился!

- Смотрю, весь вечер справляешься, - пробурчал Гор, приобнимая своего парня, - пошли отсюда уже. Ну на фиг этот притон.

Тем временем фанат оскорбленно вякнул:

- Дима, брсай грбияна! – и тут же кинулся прочь от парней, но не от страха перед разом посуровевшими лицами друзей, а к шесту посреди зала.

Его выкрики, что он сейчас «зажгет, как и не снилось» и «красавчик сам прибежит», привлекли внимание части танцпола и создали вокруг здоровый интерес, когда «кожаная жилетка» стала резво сдирать с себя джинсы, под которыми, как оказалось, не предусматривалось ничего, кроме тела и носков. Где потерялось какое-нибудь подобие трусов и обувь, так и осталось загадкой.

Гор испепелил бы взглядом кретина, вовсю трясшего достоинством с бритым лобком под новый трек, но того, уже радостно хлопая по заднице, закрыли собой посетители клуба.

- Смотри, к Затонскому пристают, что ли? – Димка пробирался к выходу, Игорь легко скользил в его кильватере.

И впрямь, на плечах у Эда и его спутника повис какой-то лоб по локоть в татухах. С места, где находились друзья, не было слышно, что он сказал, но выражение лиц Вадима и Эдика говорило само за себя. Затонский встал как вкопанный, с потрясенным видом человека, которого только что предали, а его парень, бросив что-то злобное татуированному, обеспокоенно потянулся к Эду.

«Татуированные руки» ухмылялся, удаляясь от парочки.

Непосредственной опасности не было, а лезть в отношения… ну и пришлось незаметно ретироваться.

Дорога назад была одна, и Дима еще несколько раз притормаживал Гора, чтоб не попасться на глаза паре, между которой просто летало «всё кончено».

***

В клубы, на дискотеки Эдик теперь вытаскивал Вадима регулярно. А что? Гуляй, пока молодой! Коктейли, музыка, танцы. Драйв!

- Ну Дииим… - канючил Эдик у бара, - ну один…

- И сам не буду, и тебе не позволю, - отрезал Вадим, - а будешь ныть – вообще уйдем. Ты же потанцевать хотел?

- Я такую музыку не люблю!

- А со спиртным она тебе понравится? – Вадим притянул Эда к груди. – Пей сок, и поедем отсюда… у меня знаешь что есть? – зашептал он в заалевшее ухо Эдика.

- Что? – Затонский даже потупился и предвкушающе закусил нижнюю губу.

Новый трек заглушил ответ Дима, но Эд угадал по губам и кивнул.

Народ на танцполе взревел – какой-то доморощенный стриптизер с мутным взглядом и в кожаной жилетке на голое тело стал, неловко прыгая на одной ноге, стаскивать с себя джинсы, сверкая отсутствием как белья, так и волос в паху.

- Всё, уходим, - Вадим брезгливо покосился на вихляющую голую задницу, которую уже похлопывали чьи-то ладони, и, приобняв Эдика, направился к выходу.

***

Совсем чуть-чуть им оставалось до гардероба, когда сзади на плечи навалился некто, расцепляя их пару:

- Вадим-дири-Дим! Сколько лет, сколько зим! Смотрю, недолго в одиночестве скучал!

- Гера, убери грабли от моего парня, - негромко, не глядя на навалившегося на них молодого мужчину, сказал Дим, резко сбрасывая с себя татуированную руку, - иди своего лапай.

Вторая рука слегка сжала плечо Эдика, но все-таки его покинула:

- И что это ты у нас такой собственник? Прежде, помнится, кто-то и на тройничок был согласен…

- Пшел вон, - коротко отозвался Вадим, отдавая номерок гардеробщику, прислушивающемуся к разговору.

Словно какое-то предчувствие застучало в груди, толкнулось в уши высоким писком, Эдик напрягся и внимательно всмотрелся в лицо мужчины, улыбающегося, рассматривающего блондина с веселым интересом. Не глядя на Вадима, только слегка повернув голову в его сторону, татуированный спросил непринужденно:

- Ну, как дочка-то?

Затонский хлопнул глазами и уставился на Вадима, застегивающего ему куртку:

- Чья дочка?

- Его, его! Не знал, что у него дочура имеется? Че ж ты, Дим-дири-Дим, мальчику своему не доверяешь? – хохотнул мужчина, радостно осклабившись. – Такую важную вещь не сказал. Хотя, мальчонок, смотрю свежачок…

- Ну ты и гнида, Герасим, - с ненавистью произнес Вадим, - у тебя изо рта вечно какое-то дерьмо льется. Пошли, - потянул он за собой окаменевшего Эдика.

Потом Затонский и сам не мог объяснить, почему известие о том, что у Вадима Решитова есть ребенок, так его ошеломило.

Может быть, дело было в том, что он никогда не мечтал о брате и сестре, понимая, как сильно младшие дети перетягивают на себя родительское внимание, и эгоистично не желая этого. Нельзя сказать, что Эд видел в своем парне родителя, но понимание того, что тот может любить еще кого-то и в битве за любовь дети выигрывают, его не оставляло.

А может, сыграли роль два слова «не доверяешь»…

А возможно, была реакция на фразу о «тройничке», против которого его парень не возражал… черт знает.

Но в навалившемся чувстве внезапного одиночества и холода Эдик потерялся.

Сразу что-то такое стало сверлить голову: то ли страх, что Вадим сейчас силой потащит в групповуху, а Эдик здесь в гей-клубе один, и несовершеннолетний, и родителям сообщат, то ли что Дим, его Дим спал с женщиной и любил ее, наверно, и он… блядь, да он, может, женат? И вот дочка, и спокойно можно выкинуть из жизни глупого, легко подсевшего на секс с ним школьника, и вернуться в семью… как знать.