- Куда ушел, или ты имеешь в виду совсем?

- Да.

- Такого не будет никогда, - спокойно сказал Гор и протянул руку, - пока я жив, я всегда буду рядом.

Дима взял руку Игоря в обе свои и сжал крепко-крепко:

- Так может, ну его на фиг этот твой паркур?

Игорь таял, млел от этого горячего рукопожатия, но последние слова сразу выдернули в реальность:

- Ага, щас!

Он осторожно высвободил свою руку, и они пошли дальше.

Кстати, паркуром Игорь и так стал заниматься всего два раза в неделю, подстраиваясь под тренировки Димы, чтобы как можно больше времени проводить вместе. С осенним похолоданием трейсеры ходили теперь в спортивный зал, туда же Гор привел Лося. Хотя пока тот сидел в сторонке и просто наблюдал, по горящим глазам можно было понять, что еще чуть-чуть и он кинется обучаться трюкам.

***

Уголь. Резкие, контрастные линии, никакой мягкости в фигуре, сосредоточенных глазах и непреклонно сжатых губах – а всего-то решает неподдающееся уравнение.

Димка серьезный такой, между бровей складка. Мизинцем растереть и посмотреть поверх планшета – так, или сильно глубокая морщина получилась?

Растереть бы твой лоб, чтоб не было угрюмости во взгляде. Просто разгладить, ничего такого.

Гор сделал несколько набросков, тоже, видимо, по инерции хмурясь.

В этот вечер, после решения тригонометрии они дурачились, а тетрадь с уравнением летала по комнате, и на ней остались следы от запачканных углем пальцев, и Димка переписывал две страницы.

А Игорь сделал еще два наброска бровей вразлет и склоненной к столу головы и прямой такой спины, которая могла бы. Могла бы. Могла бы прижаться и…

Что за…

Блядь.

***

Любимое кафе-мороженое Димки и Игоря.

И Эдика тоже. А что? Может, он вообще случайно сюда зашел! То есть не «может», а случайно!

И сейчас сидел к ним спиной, потому что недалеко от их столика, где уже нет места для третьего, засел этот пухлогубый козел.

Ой, вот только не надо – не для него Эдик с полчаса крутился у зеркала, то меняя рубашку, то надевая другой блейзер. Он бы и дольше постоял у привлекательного отражения, да отец глянул поверх кроссворда и красноречиво хмыкнул.

Нечего тут хмыкать – он что, должен бичом ходить? Откинув изрядно отросшие волосы и еще раз украдкой взглянув в зеркало (отец опять издал неясный, но красноречивый звук), Эдик выскочил за дверь.

Пусть кто-нибудь заикнется, что всё это ради того, чтобы произвести впечатление уже не на Димку, а на извращенца, таскающегося за ним весь последний месяц – точно огребет по рогам!

И мусор он выносит не потому, что красавчик дежурит во дворе, а потому что выносить каждый день надо!

А в магаз что – отец бегать должен? Он только что из рейса, и недели не прошло, как вернулся! Или мать? Она и так на работе упахивается!

Вот и бегаешь то за тем, то за этим, и всё мимо сверкающего черными глазами козлины.

Место освободилось, но, как назло, за столиком лыбящегося барана. Можно провести комбинацию и пересесть поближе к Димке, но этот цветущий, как роза на помойке, опять полезет.

А может, и пусть лезет? Двух зайцев разом – показать Димке, что он не единственный на свете, вон даже студенты на Эдика западают! А во-вторых, показать извращенцу, что ему параллельно на его масляные взгляды. Вот совсем параллельно, фиолетово и похуй!

Извращенец чекистил за Затонским грамотно.

Сначала прошелся за ним до остановки.

Через день ехал в одном автобусе.

Потом дежурил у подъезда.

А вот во вторник этот полудурок отметился на этаже, прямо на площадке стоял.

Эдик делал вид, что никого не видит. Занят. Мусор выносит, да. И за продуктами бегает. И ничего не часто.

Мороженое растаяло. Белобрысина потянул Димку на выход, а Эд это пропустил.

Тьфу ты!

И зачем-то всё сидел, мешая маленькое озерко сливочного.

А фиг ли уже бежать за ними?

И этот… как его там. Вадим, что ли… тут же увяжется. А Эдик еще не придумал, как доказать, что ему всё равно на то, что в четверг этот идиот со своей улыбочкой, когда Эд возвращался с пустым мусорным ведром (заполненным старыми отцовскими сканвордами – а давно пора выкинуть, да не до того было!), кинул в ведро розочку на длинном стебле и прогрохотал вниз, из подъезда. Ну и как реагировать на это прикажете?

Розочка была спрятана за пазуху, а потом тихонько обрезана в ванной и поставлена в стакан в зале у телевизора. Маме купил. Ага. Пусть стоит, красивая.

А козел пусть тусуется в туман.

***

Зима подкрадывалась незаметно: сначала постепенным похолоданием, потом легким морозцем с утра, но была серой и скучной, как часто бывает возле моря. А ближе к Новому году вдруг решила сделать всему городу подарок и завалила его снегом. Утром выглянули в окно, а там сверкающая белая кипень.

- Пойдем, пройдемся? – Гор с непонятной тоской посмотрел за окно своей комнаты, в кои-то веки они сидели у него дома, а не у Димы. Новый год скоро, а в душе какая-то смута.

Димка молча обулся. С Игорем явно творилось что-то странное.

Сдернув пуховик с вешалки, Арсенин посмотрел на друга: определенно что-то не так. Напрямик задавать вопросы бессмысленно. Гор натянуто улыбнется, а потом, неестественно веселясь, начнет рассказывать что-нибудь о паркуре или о средневековых художниках. А потом опять замкнется.

Нет, с ним молчать нетрудно, но становится не по себе. Как будто есть тайна, и друг не решается о ней поведать…

Они шли, подкидывая снег носками ботинок.

Во дворах, на удивление, было тихо. Только две какие-то девчонки разговаривали у подъезда, и еще водитель такси ждал пассажира – уже и фары зажег.

- Смотри, Дим, от ботинок свет на тропинку падает! – нарушил молчание Игорь.