В палате находилась медсестра, она покачала головой, но ничего не сказала, только пододвинула к постели Димки стул, на который Гор тут же забрался с ногами.

Диму за это время успели покормить больничным завтраком, и Наташа отнесла привезенные для него продукты в стоящий в холле холодильник.

Игорь прихватил с собой старенький деревянный планшет с заправленным в него ватманом и сейчас бездумно теребил свинцовый карандаш.

Хотел вот Димке какой-нибудь школьный комикс изобразить, с юмором, да что-то в голову ни черта не лезло…

Кусая губы, Гор старался избавиться от мыслей, которые всё крутились и крутились в голове.

Во дворе все бурно обсуждали каких-то парней, якобы пинавших его друга. Кто-то болтал о том, что Димку толкнули на штакетник, а дворничиха даже говорила, что они залезли в маршрутный автобус номер сто восемь. Узнать бы у Димки, как выглядели эти твари.

И что за гопота могла шариться по их двору? Всю местную шантрапу наперечет знают, эти-то откуда взялись?

Игорь машинально перехватил карандаш и стал делать набросок больничной стены с розетками, тумбочки, койки… Димкиных головы и плеч. Накачанный, сильный. Гор и сам не хиляк, но у Димона всё как-то совершенно. Просто статуя древнегреческая.

Игорь перевернул ватман и стал рисовать заново.

Запрокинутое лицо. Вытянутые вдоль тела мускулистые руки. Торс. И на бумаге уже пока едва намеченный рисунок – раненый молодой воин. Не одеяло укрывает ноги, это туника сползла и лежит складками. Не больничная кровать, а сухая трава. И шлем рядом. Антично-строгое лицо – не замечал раньше. Игорь вдруг замер.

Вот так бывает. Смотришь на траву – трава себе, и ничего больше. А потом словно глаза открываются: сколько в ней изящества, законченности линий и природой прихотливо уложенных узоров.

И с другом, с давним другом сейчас произошло что-то подобное. С одной стороны – это Димка, знакомый до последнего шрама и маленькой родинки над пупком. А с другой, на койке лежит совсем незнакомый и отчаянно красивый парень. Вот бы в друзья такого.

Игорь взял следующий лист. Не отрывая взгляда от странно-нового Димы, он продолжал водить мягким карандашом, разретушируя тени пальцами, добавляя новый ракурс ладоней, лица… он не помнил, сколько сидел так.

Дима не просыпался, только иногда во сне облизывал губы и перекатывал на другой бок голову. Игорь завороженно продолжал изрисовывать лист за листом.

Приходила какая-то женщина, кажется, в форме, трогала его за плечо.

Гор переставал рисовать, но отвести взгляда от друга не мог.

***

- Я, когда вырасту, выйду замуж за Сашу, - неожиданно заявила Дашка родителям за ужином.

Андрей только брови приподнял, а Марина стала в уме вспоминать Дашкиных одноклассников:

- У вас вроде нет в классе Саши, или он из параллельного?

- Неа, это Сашка Арсенин, - спокойно пояснила семилетняя Даша.

Имя до боли было знакомо:

- Какой Арсенин?

- Ну, ма, какой, какой, - заныла Дашка, - брат Димки.

- Погоди, - тут уже и папа заинтересовался, - наш Сашка? Сын тети Наташи и дяди Валеры?

- Ну да.

- Так он же тебя старше на пятнадцать лет, - воскликнула Марина, - и вообще, почему Саша, а не Дима? Димка-то помладше будет. К тому же они похожи как две капли воды.

- Так Димка же Игоря, - вымачивая кусочком хлеба подливку в тарелке, объяснила Даша.

- В смысле, Игоря? Они друзья, и что?

- Это сейчас, а когда вырастут, поженятся.

У Андрея застрял кусок мяса в горле, и теперь он боялся слово молвить или сделать лишнее движение, чтоб не подавиться, но вытаращенные глаза говорили сами за себя.

- Доча, ты что говоришь, они же оба мальчики. Просто дружат, с чего им жениться? Ты откуда это вообще взяла?

- Да они же жить друг без друга не могут.

- Могут прекрасно, глупости не говори.

- Мальчики-не мальчики, какая разница? Сейчас двадцать первый век. Ну да, если ты чего-то не знаешь, то я сразу говорю глупости. Ты бы фильмы какие в тему посмотрела про близких друзей, - с особой интонацией на двух последних словах сказала просвещенная Дарья, - или в интернете полазь, а то впечатление, что в твоем детстве вы еще боролись за огонь.

- Не груби матери! – Андрей наконец проглотил застрявший кусок мяса.

- Папочка, я не грублю, я говорю правду, - Даша встала из-за стола и отнесла в мойку свою тарелку с вилкой, церемонно добавив: - Благодарю за ужин.

***

- Тоха, здаров! – тупой Лось, в миру Витька Кравчук, не нашел ничего лучше, как припереться к новой школе.

- Чё надо? – неласково встретил его Антон.

Антон мысленно закатил глаза: во-первых, тамбовский волк тебе «Тоха», а во-вторых, сказано же было «мы не знакомы». Фига ли палиться?

- Чё, не с той ноги встал? – Лось жизнерадостно хлопнул приятеля по плечу. – Я чё спросить хотел, как прошло-то? А то, как этот пидор рухнул, мы ноги в руки и бывай оттуда! Не подох?

- А я откуда знаю? – огрызнулся Нефедов. – Меня там вообще не было, забыл?

Лось насупился, и Антон продолжил более миролюбиво:

- Да что ему сделается, сказали, выпишут скоро. В классе ему жрачку таскают в больницу, а Березовский вообще из палаты не вылезает. И знаешь чё? Не отработали вы с ребятами пятихатку, отвечаю!

- Какую? – Кравчук аж выронил сигарету, которую пытался подкурить.

Нефедов хмыкнул. Или кто-то дебил, или с Витькой деньгами не поделились. А вернее, и то, и другое.

Валету и Гнусу из рук в руки перешла бумажка с пятёрочкой и двумя ноликами. Вот с Лосем ноликами и поделились.

- А это ты у дружбанов спроси! – ехидно посоветовал Антон. – Ладно, разбегаемся. Не светись здесь больше.

И Нефедов подался в школу. Ещё два урока сидеть с кретинским классом. Ни одной рожи нормальной, даже девки все какие-то… вон, как Олеська Николаева, например. Дредноут, а не девятиклассница. Ишь, плывет. Опять, небось, за плюшками в местную кулинарию бегала. Лучше бы бегала по утрам – жир растрясала.