– Ты?! – Бог Безумия упирается ладонями в грудь брата. – Что ты забыл в моей комнате?!

– Скажешь, что ты всегда спишь на полу, крича так, что твои вопли услышал даже я?

– Ты не мог меня слышать, – Локи краем рубахи стирает со лба пот. – Между нами целый этаж и прекрасная шумоизоляция.

Но Тор качает головой и касается пальцами виска:

– Я услышал твой крик в своей голове, – он заглядывает в глаза магу и тот, вздрагивает. В голубых глазах старшего, что-то похожее на... сочувствие?

– Ну, прости, – с издевкой выговаривает Бог Безумия и, скинув с себя руки брата, поднимается. – Не думал, что наша связь может быть так крепка.

А Тор встает следом за ним, неуклюже обнимает, прижимая к себе. И шепчет на ухо:

– Я видел, Локи. Видел все это. Я не знал...

Маг отшатывается, выставляя перед собой руки в невольном жесте. И хрипло спрашивает:

– Все... это?

– Да, брат, – в голосе громовержца какие-то новые непонятные нотки.

– Иди спать, поговорим утром, – Локи не имеет никакого желания обсуждать сейчас с Тором подробности своего позорного предательства. – Может, я найду слова оправдания за ночь, – с насмешкой добавляет он. И всхлипывает от неожиданности, когда горячие шершавые губы нежно прижимаются к искривленному усмешкой рту.

______________________________________________________________________

Sopor Aeternus – Penance and Pain

Chapter XII

Секундный поцелуй – и Бог Грома летит на пол, отброшенный неожиданно сильным ударом в солнечное сплетение. А Локи, который в ту же секунду оказался рядом, довершает начатое тяжелым ударом ноги куда-то в район почек.

Громовержец, пытаясь не обращать внимания на боль, делает попытку подняться, но только получает еще один удар. На этот раз по лицу.

Локи бьет жестко, с оттяжкой. Так, чтобы причинить максимум боли. И признаться, у него это получается. Тор хрипит, безуспешно пытаясь вдохнуть, а маг, закрепив эффект еще одним пинком, присаживается рядом.

Едва заметное движение тонких пальцев – и тело громовержца перетягивают цепи. Запястья, как и щиколотки, сковывают кандалы, на шее появляется тонкая полоска металла.

А маг наклоняется к самому лицу Бога Грома и слизывает кровь. Холодный язык проходится по свежей ссадине на скуле. Осторожно, нежно. А потом Локи отстраняется и с садистской улыбкой проводит покрывшимися йотунской синевой пальцами по этой же самой ранке.

Боль обжигает. Расползается под кожей тысячей ледяных осколков.

Тор закусывает губу, но молчит.

А Локи вцепляется в волосы громовержца, оттягивает... Впивается в его губы. Прокусывает нижнюю, терзает беззащитную плоть. И отшатывается, прижимая пальцы ко рту – Тор, наплевав на гордость, укусил в ответ. Но глубже, чем Локи. Гораздо сильней.

– Что ты творишь?! – Бог Грома, воспользовавшись этой номинальной свободой, дергается, пытаясь вырваться из оков. – Ты обезумел?!

– А ты? – Локи склоняет голову набок, облизывает губы. – Это ведь ты едва не убил меня, когда я всего лишь поцеловал тебя в щеку. Что ты говорил, когда бил меня по лицу? Вспомнишь?

– Это было на глазах у всех, Локи! Мужчины не должны...

– Мне было тринадцать, идиот! – маг снова опускается на пол рядом с громовержцем. – И я лишь хотел выразить свою благодарность таким образом. А ты паршивый лицемер. Змееныш Локи, лгун Локи, предатель Локи, девчонка Локи... Как ты там еще любил меня называть? Ах, да... – Бог Безумия растягивает губы в улыбке, больше похожей на оскал, – трусливым магом. Но сам ты никогда не упускал момента подло поступить со мной. Унизить перед своими... друзьями, – это слово Локи выплевывает с особым выражением.

– Как мелко, – громовержец зло фыркает. – Ты вспоминаешь глупые детские обиды, что еще раз доказывает твою... несостоятельность. Ты живешь прошлым, и это разъедает твой разум.

– Я разве отрицаю? – в пальцах Локи появляется тонкий клинок. – Но кто виноват в том, что у меня такое прошлое? Кто, кроме тебя?

– Ты сам и виноват! – Тор вздрагивает, когда холодный металл касается живота. – Твое поведение...

– А ты никогда не думал, следствием чего оно было? – маг осторожно проводит лезвием по коже громовержца.

– Твоего змеиного характера! – почти выкрикивает Тор, которому претит положение скованного раба. – Все твои соплеменники вероломные предатели! Так было всегда!

Из груди мага вырывается сиплый выдох. Тонкие губы превращаются в едва заметную полоску. А потом Локи просто всаживает кинжал в бедро громовержца.

Тор вскрикивает, дергается. И тут же жалеет о том, что пошевелился. В тело впиваются словно десятки тонких ледяных шипов, жалят... А Локи проворачивает лезвие в ране и совершенно буднично спрашивает:

– Так что там с моими соплеменниками?

– Ты такая же тварь, как они, – Тор слизывает с прокушенной губы кровь. – Предатель. За сколько читаури сломали тебя? День, два? Когда ты сказал им, что согласен предать всех, кто любил тебя? Когда ты согласился претворить в жизнь их гнусные планы?!

На мгновение Локи словно лишается дара речи, растерянно смотрит на Бога Грома, а потом его лицо искажает гримаса, и маг орет, хватая громовержца за горло:

– Любил меня?! Кто, позволь спросить?! Ты?! Или, может, Один?! Что-то не чувствовал я вашей любви, когда... Или, знаешь, – Локи вдруг успокаивается, – я думаю, у меня есть идея. Но для ее реализации понадобится время. А ты пока спи. Хочу, чтобы это был сюрприз.

И холодная ладонь почти нежно касается взмокшего лба Бога Грома. Перед тем как уснуть, он чувствует, как сухие губы младшего прижимаются к разбитой скуле...

***

Очнулся Тор от неудобного ощущения в запястьях. Словно он был... подвешен? Бог Грома судорожно попытался задрать голову, чтобы оценить свое положение, но едва не вскрикнул от острой боли в шее. В кожу словно впились десятки мелких, острых как бритва шипов.

Что, бездна забери...

– Очнулся, братец? – в голосе Локи мед. Маг словно ласков, но одновременно хочется сделать все что угодно, только бы оказаться подальше отсюда. От черноволосого безумца, так нежно улыбающегося сейчас.

– Локи! Что здесь происходит?! – Бог Грома сипло выдыхает, чувствуя, как из-под ошейника течет кровь.

Маг, все так же ласково улыбаясь, подходит совсем близко, касается пальцами тут же затвердевших сосков, массирует вершинки. И спрашивает: