А ведь люди валили толпами, словно на канувшие в лету футбольные матчи, жаждали посмотреть на смерть себе подобных. Дрались, рвались вперед, норовя урвать место поближе, неизменно натыкаясь на приклады автоматов охранников, с равнодушными мутно-голубыми глазами.

Массовое беснование.

А когда брызгали первые капли крови, толпа взрывалась поистине безумным, единогласным криком-воем.

И это было страшней, чем плеть, оставляющая борозды на беззащитной коже орущих от боли провинившихся.

Тор смаргивает, выгоняя мерзкие образы из сознания. Оборачивается на едва слышный шорох. И обнаруживает, что в дверях стоит служанка со стопкой одежды в руках.

И Бог Грома буквально вырывает ее из рук девушки и захлопывает дверь. Только бы не смотреть в потухшие, лишенные мысли глаза.

Костюм садится безупречно. Словно шили по мерке. Галстук Тор завязывать не умеет, поэтому просто накидывает его на шею на манер шарфа.

Выглядит глупо. Но не злить же Локи, не одевшись в точности так, как он просит.

На часах без пяти три.

Пора.

***

В холле пусто и тихо. Совсем не так, как за десять минут до начала казни. В тех случаях по залу снует обслуга, извне доносится глухой гул, который не скрадывают даже стены с шумоизоляцией по высшему разряду.

Теперь же, в огромном помещении, оформленном в стиле техно, нет никого кроме самого Тора и пятерых охранников, в черных пластиковых масках и с короткими автоматами.

На металлическом циферблате над пустым ресепшном – без одной минуты три. А секундная стрелка, чуть подрагивая, подбирается к двенадцати.

– Какой у меня пунктуальный брат! – эти слова Локи декламирует, словно со сцены. Утрированно весело и удивленно.

– Да. – Тор ограничивается всего лишь одним коротким утвердительным словом. Хотя внутри ничем необъяснимый радостный подъем. И чувство благодарности к брату.

– Что с твоим галстуком? – брезгливо интересуется маг, подцепляя полоску ткани на шее Бога Грома. – Его не носят как шарф.

– Я не умею завязывать, – все так же коротко информирует Бог Грома.

Локи картинно закатывает глаза, демонстрируя свою кошмарную способность за секунду перескакивать с одного настроения на другое.

– Руки у тебя не из того места растут, братик, вот что, – Локи подходит совсем близко, и его тонкие ловкие пальцы сноровисто переплетают концы, приводя все в надлежащий вид.

– Ты даже не вымылся после своего любимого спортивного зала, кретин. – Локи зло вытирает руки о штаны. – Ношусь с тобой, как мамочка.

И проводит пальцами по обросшей щеке громовержца. Того сразу обдает словно волной свежести. Так пахло мыло в его купальне в Асгарде.

– Пошли, – Локи критически оглядывает Бога Грома и поворачивается к выходу.

***

Толстые матовые двери бесшумно раздвигаются, и Тор, следом за младшим, выходит на... серую улицу.

Серое небо, серый сухой бетон, серая форма солдат, сжимающих автоматы. Серые корпуса БТРов.

Серое здесь все.

Кроме отряда воинов читаури, черным пятном расположившихся у последнего кордона, чуть поодаль от основной массы солдат.

Пропитанный гарью воздух облепляет, словно липкой пленкой, забивается под кожу, в легкие, в ноздри.

Где тот залитый солнцем город, который Тор видел из окна каждое утро? Где блестящие стеклом высотки?

Да вот же... Почерневшими обколотыми зубами торчат, возвышаясь над разрухой.

– Что здесь произошло?! – хрипло спрашивает Тор, сжимая кулаки.

– Ничего особенного, брат, – издевательски улыбается маг. – Война.

_________________________________________________________________________

Есть только песня: Deathstars – Virtue To Vice

Chapter III

В машине тихо.

Локи сидит, сложив руки на коленях, выпрямив спину. Глаза прикрыты, словно маг дремлет. Но Тор знает – это не так. У младшего всегда была дурная привычка следить за происходящим из-под прикрытых век.

Бог Грома невольно заглядывается на четкий даже в полутьме салона профиль брата. Он не знает, почему чувствует к Локи хоть что-то, кроме отвращения и ненависти.

Отголоски прошлого?

Пусть будет так. Это, в общем-то, и не важно, в свете происходящего.

– Куда мы едем?

Вопрос повисает в воздухе, словно что-то материальное. Тор буквально чувствует, как дергается Локи, сцепляя пальцы.

– Я обещал показать тебе кое-что, – маг говорит очень спокойно, равнодушно глядя в окно. – У тебя есть возражения?

Тор зло сжимает зубы.

– У меня много вопросов.

– Задавай, – Локи, наконец, расслабленно откидывается на спинку сидения. – Хочу знать, что творится в твоей светлой голове.

– Ты сначала со своей головой разберись! – Бог Грома не может проглотить оскорбление и взрывается. Как всегда.

Но Локи только смеется:

– Не нужно оскорблений. Я и так отвечу.

– Ты начал первым, – как-то по-детски злится Тор. И осекается, ожидая, что Локи заострит на этом внимание.

Но тот равнодушно пожимает плечами:

– Начал. А ты продолжил. Так кто из нас больше виноват?

На это громовержцу ответить нечего, поэтому он просто задает волнующий вопрос:

– Сопротивление организовал Асгард?

– Как сказать... – тянет Локи. – Тут вопрос сложный. У Одина и так проблем сейчас хватает. Ему не до Земли. Читаури здорово насели на него. А учитывая то, что они владеют теперь тессерактом, то сам понимаешь, твоему отцу приходится туго. Но Ника Фьюри спас именно он. Так что руководитель Сопротивления – подарок Одина людям.

– Ты так об этом говоришь, – пытается съязвить Тор. – Неужели сочувствуешь?

Бог Безумия хмыкает и проводит ладонью по волосам. В зеленых глаза мелькает, наконец, тень интереса.