– ...убить еще в младенчестве, я знаю, – маг осторожно отстегивает от запястий Тора цепи, движением пальцев убирает остальные крепления. – Если тебя это утешит – то ты прав, брат.

– Я не понимаю тебя, – выдыхает Тор, чувствуя, как сознание захлестывает темнота. Серые стены идут рябью, и Бог Грома с облегчением проваливается в забытье.

А Локи гладит измазанное кровью лицо старшего, поправляет сбившиеся пряди светлых волос. Целует громовержца в лоб и выходит из камеры.

_________________________________________________________________

Rammstein – Amour

Как-то так.

Chapter XIII

Тор не знает, как долго это продолжается. Он то приходит в себя, то снова падает в темную пропасть беспамятства. Когда глаза открыты – громовержец видит потрескавшийся серый потолок, отблеск света от тусклой лампочки. И в этих отблесках ему чудятся порой странные картины: корни мирового древа, переплетшиеся клубком, чудные лица, то ласково улыбающиеся, то скалящие зубы в злобных гримасах.

Тор пытается задержать взглядом хоть одно видение, но кадры утекают, словно вода сквозь пальцы.

Во рту скапливается кровь, глотать ее больно, поэтому Тор только приоткрывает губы, позволяя ей вытечь наружу. Весь подбородок залит этой густой влагой. Громовержец больше не чувствует своего тела. Остались только боль и онемение.

Где-то на периферии сознания царапается мысль, что такие раны не заживают даже у богов. Но эмоций это не вызывает. Тор просто думает об этом, но не более.

И когда с легким гудением отъезжает створка, и в дверном проеме появляется угловатая фигура Локи, он даже не вздрагивает.

Маг замирает на несколько секунд на пороге. Смотрит словно удивленно, а потом криво улыбается и подходит к Богу Грома. Присаживается рядом, касается пальцами разодранной плоти на его груди.

А потом вдруг гладит по голове. Будто ласково. Перебирает слипшиеся прядки, ведет подушечками пальцев по бровям, разглаживает. А потом опускает ладонь на грудь Тора. И от нее словно расползаются тонкие щекочущие змейки. Пробираются внутрь...

Бог Грома вздрагивает, дергается, пытаясь уйти от новой, как он думает, боли. Но Локи прихватывает его за плечо, прижимает к полу, не давая пошевелиться. И тихо говорит:

– Ты должен терпеть. Твои внутренности похожи на фарш. Я перестарался. Хотя... – маг ведет ладонью по висящей лоскутами коже, – меня превращали в такой фарш изо дня в день. Но мне было легче. Я всего лишь трусливый маг. Не наследник, не любимый сын, не Бог Грома. И в глубине души я всегда знал, что подобным все и закончится. Не могло ведь иначе? – Локи поджимает губы и сосредоточенно прикрывает глаза. А Тору кажется, что его окунули в ледяную воду. А потом выложили на лед Йотунхейма.

– По крайней мере, теперь все на своих местах, – Бог Безумия убирает руку.

– Зачем ты помогаешь? – Тор облизывает пересохшие губы. – Ведь все это сделал со мной именно ты.

– Твои раны плохо заживают, – в пальцах мага появляется игла с тонкой нитью. – Твоя регенерация почему-то хуже моей. Такие повреждения подживали у меня в течение пяти-шести часов. Ты же лежишь уже десять и все только хуже. Твоя сила не давала тебе лишь умереть, поддерживала жизнь, но не залечивала раны. Если ничего не сделать, ее станет недостаточно. И ты умрешь.

– Ты разве не об этом мечтал? – громовержец все-таки кашляет, судорожно дергаясь. Ему кажется, что одно движение – и изуродованное тело распадется на куски.

– Мне не нужна твоя смерть, Тор, – маг ласково улыбается и уже привычным жестом стирает кровь, залившую подбородок Бога Грома. – Пока, по крайней мере. Думаешь, мне доставит удовольствие играться с твоим гниющим трупом?

– Так ты это называешь?! Играться?! – крик вызывает новую волну кашля, и Тор едва не захлебывается кровью.

– Уймись, – брезгливо роняет Локи. – И прекрати переспрашивать. Ты не глухой.

И втыкает иглу в припухший воспаленный край раны на животе громовержца.

Локи «шьет» долго. Его брови сосредоточенно сдвинуты, губа закушена, будто младший выполняет какую-то неимоверно интересную и вместе с тем очень сложную работу. Его тонкие пальцы уверенно держат иглу. Так, будто маг всю жизнь занимался тем, что зашивал такие страшные раны.

И боли нет. Только холод, разливающийся по всему телу.

Тор судорожно сжимает пальцы в кулак, пытаясь понять, как расшифровываются все эти действия брата. Сначала безмерно жестокие, даже для того, кто безумен, пытки. Такие, будто в Локи и правда вселилась та самая Бездна, которую Тор порой замечал в зеленых глазах младшего. И вот теперь такая забота.

– Смешной глупый брат, – вдруг шепчет Локи, нагибаясь к самому животу Бога Грома, и перекусывает нитку. – Так много думает в последнее время. Зачем, Локи? Почему, Локи? Я не понимаю тебя, Локи! – передразнивает он и проводит кончиками пальцев по изуродованной груди Бога Грома, похоже, прикидывая с чего начать. – Не проще просто признать меня извращенцем? Локи болен. Локи опасен. Он должен умереть. Так разве не проще? – снова повторяет маг и, прижав пальцами отстающую кожу, втыкает в край раны иглу. – Зачем ты мучаешь себя сомнениями, брат? Это мой удел. А тебе нужно лишь окончательно возненавидеть меня. И все будет совсем просто.

– Я тебя ненавижу, – как-то поспешно выдавливает Тор непослушными губами.

– Не так сильно, как нужно, – Бог Безумия улыбается, – ты до сих пор жалеешь меня. Думаешь о том, что делали со мной читаури. Ты еще пока не желаешь мне смерти. Даже после всего, что я сотворил с тобой. Можешь сейчас сказать все что угодно, – он вскидывает руку, предупреждая гневную реплику Тора. – Можешь кричать мне о ненависти, о том, как мечтаешь разорвать меня на куски. Но когда представится возможность – максимум, что ты сможешь сделать, – сломаешь мне пару костей. А когда дело дойдет до финального удара – твоя рука дрогнет. Ты вспомнишь о том, как я целовал тебя, о том, как смотрел. И ты не сможешь.

– Чего ты тогда добиваешься? – тихо спрашивает Тор.

– Я лишь жду, когда ты подчинишься мне, брат, – мягко выговаривает Локи, улыбаясь.

А Бог Грома хрипло шепчет в ответ:

– Только когда солнце взойдет на западе... брат.

Маг вскакивает, отшатывается, прижимая ладони к вискам. В зеленых глазах непередаваемый ужас.

Пара шагов и Локи валится на колени, обхватывает себя руками, словно пытается согреться. Тор со своего места видит только худую узкую спину. Мага трясет. Буквально выгибает судорогой. И Богу Грома кажется, что еще чуть-чуть – и позвоночник младшего не выдержит и сломается.