Спрашивающий: Расскажите нам о своих намерениях в тот момент, если они не являются государственной тайной.

Макальпин: Нет, думаю, что это не тайна. Если сказать вам честно, то я просто стрелял в них и пытался попасть. Если бы я убил их, то не слишком расстроился бы. Я просто хотел добиться, чтобы они не смогли стрелять в ответ. Довольно трудно убить кого-то из пистолета калибра 0,22, если, конечно, вы не Блейз Великолепный.

И наконец:

Спрашивающий: Как вы относитесь к политике?

Макальпин: Совершенно не интересуюсь.

Спрашивающий: Как вы голосовали в 1966 гаду?

Макальпин: Не голосовал.

Спрашивающий: Вы когда-нибудь голосовали?

Макальпин: Нет. У меня никогда не возникало особого желания куда-то тащиться и разыскивать кабинки для голосования. Фактически я даже не уверен, что был когда-то внесен в списки для голосования.

На этом все закончилось. Меня заставили ждать не меньше часа, который я коротал за чтением старых экземпляров журнала «Полет», пока они обсуждали мое будущее. Я знал, что меня возьмут, так как они намекнули на некоторые неточности, допущенные во время последней беседы, и не стали бы этого делать, если бы не были уверены в том, что я им подхожу.

Наконец расспрашивавший меня вернулся и сел. Он задумчиво закурил сигарету, и некоторое время мы смотрели друг на друга. Потом он отвел глаза.

— Мистер Макальпин, вы — разумный и интеллигентный человек. Насколько мы смогли выяснить, вы неплохой пилот и достаточно быстро соображаете, особенно когда это касается вашей собственной шкуры. Это не трусость — это благоразумие. За время наших бесед вы должны были прийти к некоторым общим выводам относительно «Интернэшнл Чартер». Я хотел бы услышать ваши впечатления.

Теперь наступила моя очередь задуматься. Наконец я заговорил, причем так, чтобы для него стало ясно, что я очень тщательно подбираю слова.

— Я пришел к очевидному выводу, что «Интернэшнл Чартер» является не тем, за что она себя выдает, — вернее, складывается впечатление, что она занимается чем-то таким, что, мягко говоря, можно назвать деятельностью, выходящей за рамки закона.

Это стало очевидным из целого ряда, моментов. Размер заработной платы, которую вы предложили в ходе первой беседы, был значительно выше того, на что может рассчитывать пилот с моим опытом работы при выполнении обычных операций. Некоторые из вопросов, которые вы мне задавали, не имеют никакого отношения к моей работе в качестве обычного пилота авиалинии. А затем еще разговор о гашише. Даже держать его у себя незаконно, а обычные авиакомпании стараются придерживаться рамок закона. Поэтому я могу предположить, что время от времени мне будут поручать какой-нибудь не совсем обычный полет. На небольшом самолете вроде «Чессны», с временного аэродрома. Я также думаю, что та обычная техника, которой, как мне кажется, вы располагаете, позволяет сделать вывод, что законная сторона вашей деятельности не только прикрытие для деятельности иного рода. Оба их вида существуют на равных, чтобы приносить прибыль. Короче говоря, «Интернэшнл Чартер» — компания немного жульническая, но не только.

— И вы все еще согласны работать на нас?

— Да, при определенных условиях, точнее, при одном условии. Я буду выполнять для вас любые полеты, какие понадобятся, особенно если принять во внимание оплату «специальных операций», о которой вы упомянули, за исключением перевозки жестких наркотиков. Конечно, вы понимаете, что к таким наркотикам я отношу кокаин и производные опиума.

Я был обязан заявить об этом, даже если бы после этого они вышвырнули меня вон и Руперт Квин добрался до моей головы. Я должен был где-то провести черту, и этой чертой стали жесткие наркотики. Многим это могло бы показаться нелогичным, ведь сам я курил гашиш, но они сами его не курили и не понимают, о чем говорят.

Расспрашивавший меня человек сделал пометку в большой груде бумаг, уже составлявших мое досье.

— И это ваше единственное условие?

— Да.

— Прекрасно. Тогда я могу пригласить вас на работу в «Интернэшнл Чартер». Перед тем, как вы что-либо подпишете, позвольте объяснить вам условия. Вы заключаете контракт на два года, по истечении которых можете абсолютно свободно покинуть компанию и делать все, что пожелаете. Ваша оплата будет составлять 100 фунтов стерлингов в неделю плюс дополнительная плата за трудную или опасную работу. Такие задания вам придется выполнять примерно раз в месяц.

Если вы согласитесь работать в компании, то вам придется пройти четырехмесячную интенсивную подготовку в Соединенных Штатах. В этот период вам будут платить 50 фунтов в неделю. Если в конце подготовки вы захотите покинуть наш концерн, то сможете это сделать. Но вам придется заплатить 5000 фунтов неустойки за разрыв контракта — эти деньги в какой-то мере должны компенсировать стоимость вашего обучения. Если такой вариант возникнет, сможете вы найти нужные деньги?

— Да.

— Это очень хорошо — мы предпочитаем, чтобы наш персонал чувствовал себя как можно свободнее, с другой стороны, это защищает нас. Позвольте мне быть с вами откровенным и продолжить объяснения. Как вы уже предположили, некоторые стороны деятельности «Интернэшнл Чартер» носят незаконный или квазизаконный характер. К концу вашего обучения вы будете об этом знать, но, разумеется, без каких-то конкретных деталей. После заключения двухлетнего контракта предательство с вашей стороны станет совершенно невозможным, так как по международным законам вы сами будете безнадежно скомпрометированы. Однако, если вы захотите уйти до истечения двух лет, что возможно, хотя и крайне нежелательно, вы сможете причинить нам определенные неудобства. В этом случае наша реакция будет предельно жесткой.

— Короче говоря, вы меня убьете.

— Да.

«Ну, — подумал я, — откровеннее некуда». По крайней мере, они четко давали знать, на что вы идете. Короче говоря, меня удивляло только, какой дурак может сюда податься, не имея на то столь веских оснований, как у меня. Ведь здесь я подписывал себе второй смертный приговор. Если я предам их — смерть. Если предам 6-й отдел «НС/НПС» — тоже смерть. Но кого-то из них я должен был предать? Мне оставалось только положиться на Руперта Квина и мощь и деньги британских секретных служб. Довольно неприятно было подобным образом ставить свою жизнь на карту, но все же лучше, чем пять лет в тюрьме.

— Так где я должен подписать?

— …выстрелы моей пушки разнесли его в клочья, большие куски отлетали от хвостового оперения, затем из левого крыла вырвалось пламя, он стал переворачиваться, а я продолжал крепко держать пальцы на гашетке, а потом…

Я вновь очнулся. Генерал не закончит, пока из ствола не вылетит последняя пуля, а из магазина — последняя пустая гильза. А затем нам еще предстоит пройти через трудности посадки на изрытом бомбами шоссе. Иной раз меня удивляло, почему он не настаивает на праве носить старую форму и ордена.

Тренировочная база находилась в Техасе и не было сомнений, что они получили право ею пользоваться в качестве компенсации за тот просчет американцев, о котором я слышал. Я прибыл на место спустя три дня после подписания контракта. Покидать Веронику было очень трудно, но все произошло так быстро, что мы оба просто удивились. Я сказал, что получил работу в авиакомпании и собираюсь ехать в Штаты для обучения. Пообещал увидеться с нею, как только для этого представится возможность, но мы оба не поверили моим заверениям.

Билет у меня был через Нью-Йорк, а затем напрямую до Далласа. Я проспал большую часть пути и прилетел, чувствуя себя совершенно разбитым. Все, что я смог увидеть в Далласе, это аэропорт, так как один из самолетов «Интернэшнл Чартер» уже поджидал меня. Меня и других пилотов.

Всем нам было около тридцати, и думаю, что большинство относилось к тому типу людей, которые и нужны для такой работы.

Один, суровый голландец, был уволен из компании КЛМ за контрабандную перевозку золота в Индию.

Другой раньше служил вторым пилотом в компании ВЕА, но хотел сам водить самолет, и ему надоело иметь дело с большой корпорацией. Кроме того, в Великобритании у него на шее висела пара судебных дел по алиментам.