Ручной мяч – игра грубая и для грубых людей, которая проводится между двумя командами на любой сравнительно ровной площадке. Сам мяч представляет собой плотный шар из склеенной древесной смолой кожи, диаметром примерно шесть дюймов. Поле длиной двадцать-тридцать ярдов ограничено с обеих сторон прямыми линиями, обычно начерченными мелом. Каждая команда пытается перенести мяч за линию противника. Игрок, перебегающий, перешагивающий или перепрыгивающий через нее, должен держать мяч обеими руками.

Мяч может перебрасываться от одного игрока к другому, но не должен касаться никакой части тела ниже пояса или падать на землю, ибо тогда он переходит к другой команде. Беспристрастный наблюдатель, которого называют просто «судья», следит за соблюдением правил, более или менее успешно.

Игры проводятся между командами, представляющими кварталы или острова Каморра. А выпивки, ссоры и споры по поводу каждой из них начинаются за несколько дней до нее и заканчиваются, когда от нее остается одно лишь воспоминание.

Говорят, однажды во времена правления первого каморрского герцога Андраканы состоялась игра между Котлищем и Горелищем. Молодой рыбак Маркос считался лучшим игроком в Котлище, а его ближайший друг Жервен слыл самым честным и справедливым игровым судьей во всем городе. Разумеется, судить состязание доверили ему.

Игра проходила на одной из пыльных заброшенных площадей Зольника, вокруг которой собралась тысячная толпа орущих каморрцев, пьяных и полупьяных. Игра была ожесточенная, и под конец, когда песочные часы показывали, что время почти вышло, Котлище отставало всего на одно очко.

С яростным ревом Маркос схватил мяч и мощным броском прорвался через цепь защитников. С подбитым глазом, черно-синими от ушибов руками и в кровь разодранными коленями, он отчаянно прыгнул к белой линии в тот самый миг, когда упала последняя песчинка в часах.

Маркос лежал на булыжнике, вытянув вперед руки с мячом, который касался меловой линии, но не пересекал полностью. Растолкав столпившихся игроков, Жервен несколько секунд смотрел на простертого Маркоса, а потом сказал: «Не пересек черту. Очко не засчитано».

Возмущение одних каморрцев и ликование других вылились в страшные беспорядки, при подавлении которых желтокурточники убили, по разным мнениям, от дюжины до сотни человек. По меньшей мере три капы погибли в ходе маленькой войны, разгоревшейся из-за отказов платить выигрыши по ставкам, и Маркос поклялся никогда больше не разговаривать с Жервеном. Они двое с детства рыбачили вместе на одной лодке, а теперь жители Котлища предупредили всю семью Жервена, что, если они посмеют еще раз сунуться к ним в квартал, за их жизнь никто не даст и ломаного медяка.

Минуло двадцать лет, тридцать, тридцать пять. К власти пришел первый герцог Никованте. За все это время Маркос с Жервеном ни разу не виделись. Жервен покинул город и много лет прожил в Джереше, где работал гребцом на галерах и за плату охотился на морских дьяволов. В конце концов, затосковав по родным краям, он сел на корабль и вернулся в Каморр. На причале Жервен увидел мужчину, вылезающего из рыбацкой лодчонки, такого же седого, бородатого, потрепанного жизнью мужчину, как он сам, – и изумленно остановился, признав в нем своего старого друга.

– Маркос! – радостно вскричал он. – Маркос из Котлища! Благодарение богам! Ты ведь помнишь меня?

Маркос повернулся и несколько секунд пристально смотрел на путешественника, стоящего перед ним. Потом без всякого предупреждения выхватил из-за пояса длинный рыбацкий нож и всадил по самую рукоять ему в живот. А в следующий миг с силой толкнул ошеломленного Жервена, и бывший игровой судья упал в воду Каморрского залива и на поверхность уже не всплыл.

– Не пересек черту, как же! – со злостью проговорил Маркос.

Веррарцы, картенцы и лашенцы понимающе кивают, слушая эту историю. Хотя достоверность ее вызывает большие сомнения, она служит очередным подтверждением общеизвестной истины: все каморрцы самые настоящие сумасшедшие.

Каморрцы же видят в истории про Маркоса и Жервена полезное напоминание о недопустимости промедления в вопросах мести – ну или о важности долгой памяти (в случае, если сразу отомстить не получилось).

Им пришлось украсть еще одну лодку, поскольку от предыдущей Локк опрометчиво избавился. В любое другое время он посмеялся бы над своей оплошностью.

«И Клоп посмеялся бы, и Кало с Галдо…» – пронеслось у него в уме.

Лодка плыла по течению на юг, между Скопищем и Мара-Каморрацца. Локк с Жаном сидели в угрюмом молчании, завернувшись в старые плащи, подобранные с пола гардеробной. Тусклые мерцающие огни в густом тумане и приглушенные, невнятные голоса в отдалении казались Локку отсветами и отзвуками какой-то другой, незнакомой жизни, оставшейся в далеком прошлом и не имеющей никакого отношения к городу, в котором он жил сколько себя помнил.

– Какой же я дурак! – простонал он, утыкаясь лбом в планшир.

Все тело у него болело, измученный желудок снова крутили сухие спазмы.

– Повторишь это еще раз, я швырну тебя в воду и веслом по башке огрею! – пригрозил Жан.

– Нам нужно было сразу бежать.

– Возможно. А возможно, не все несчастья, постигающие нас, являются прямым следствием принятых нами решений, брат. Возможно, беды приходят независимо от наших поступков. Возможно, если бы мы сбежали, картенский маг нагнал бы нас в пути и разбросал бы наши кости где-то между Каморром и Талишемом.

– И все же…

– Мы остались живы, – с напором произнес Жан. – Мы живы и можем отомстить. Ты правильно поступил с пособником Серого короля там, в нашем логове. Теперь надо понять, почему все так случилось и что нам делать дальше? Перестань вести себя так, будто ты надышался дымом Призрачного камня. Сейчас мне нужны твои мозги, Локк. Мне нужен Каморрский Шип.

– Дай мне знать, когда найдешь его. Каморрский Шип – фантом, призрак, дурацкая выдумка.

– Нет, он сидит здесь, в лодке, вместе со мной. И если ты еще не стал им, то должен стать немедленно. Только Шип способен одолеть Серого короля. Одному мне точно не справиться. Почему Серый король поступает так с нами? Что это дает ему? Думай, дружище! Шевели мозгами, черт побери!

– Слишком много простора для догадок… Но давай несколько сузим вопрос, – принялся размышлять вслух Локк, уже слегка окрепшим голосом. – Рассмотрим силы противника. Сегодня под храмом мы видели одного из его людей. Еще одного я видел, когда меня похитили ночью. Следовательно, мы знаем, что на Серого короля работают по меньшей двое, не считая вольнонаемного мага.

– Верно. По-твоему, он действует недостаточно предусмотрительно и расчетливо?

– Нет. – Локк медленно потер ладони. – Нет, все его действия кажутся мне продуманными и хитроумными, как веррарский механизм.

– Однако в наше логово он послал всего одного человека.

– Да… Но братья Санца были уже мертвы, я считался мертвым, ты попал в ловушку, устроенную картенским магом, а Клопу предназначалась арбалетная стрела. Дело верное. Раз, два и готово. Быстро и жестоко.

– Но все равно – почему бы не послать двоих? А лучше троих? Если Серый король так жаждет покончить с нами, почему не действовал наверняка? – Жан сделал несколько легких гребков веслами, выравнивая лодку по течению. – С трудом верится, что в самый решающий момент он вдруг потерял бдительность.

– Возможно… возможно, все остальные люди сегодня были нужны Серому королю в другом месте, очень нужны. И к нам он мог послать всего лишь одного. – Локк ахнул и стукнул кулаком по ладони. – Возможно, мы для него вообще не главное!

– В таком случае – что главное?

– Не что, а кто! – Локк резко выпрямился и застонал, борясь с головокружением. – С кем он воевал все эти месяцы, Жан? Барсави уверен, что Серый король мертв. Что он станет делать сегодня ночью?

– Он… закатит разгульный пир. Грандиозное торжество, как на День Перемен. Будет праздновать свою победу.