– И было бы грех от него отказываться, – подхватил Раза. – При всей своей ненависти к Барсави я чрезвычайно высоко ценю Тайный уговор. Мне бы хотелось, чтобы он оставался в силе, и я отдал гарристам необходимые приказы на сей счет в первую же ночь, как пришел к власти.

– Да, мои соглядатаи сообщили мне. Но должна признаться, я надеялась узнать это от вас лично и несколько раньше.

– Меня задержали обстоятельства. Я с готовностью признаю, что показал себя не в лучшем свете, и хотел бы исправить первое впечатление, сложившееся у вас обо мне.

– Каким же образом?

– Я был бы счастлив присутствовать на празднестве по случаю Дня Перемен, устраиваемом герцогом. Хорошо одеваться и прилично держаться в обществе я умею. Представить меня можно под любым именем, как господина с независимым состоянием. Уверяю вас, никто в Вороновом Гнезде меня не узнает. Мальчишкой я подолгу зачарованно глазел на Пять башен, и сейчас мне очень хочется засвидетельствовать свое почтение каморрской знати, хотя бы раз. Я приду не с пустыми руками, но с щедрым подарком – я уже придумал, каким именно.

– Вы просите от меня слишком многого, капа Раза, – медленно проговорила донья Ворченца. – Мы с вами живем в разных мирах, и они не должны пересекаться. Я же не заявляюсь на ваши воровские кутежи.

– Зато в них участвуют ваши соглядатаи, – весело заметил Раза.

– Уже нет. Кстати, почему вы просто изгнали их из города? Ведь предательство в ваших кругах карается смертью. Почему же вы не перерезали глотки моим осведомителям?

– Вы предпочли бы, чтоб я их убил, донья Ворченца?

– Едва ли. Но меня интересуют ваши мотивы.

– Мне кажется, они вполне очевидны. Радея о собственной безопасности, я просто не счел нужным казнить ваших соглядатаев, как сделал бы Барсави. Я не хотел лишний раз сердить вас и решил выказать свое дружеское расположение к вам, сохранив всем им жизнь.

– Хм…

– Я нисколько не сомневаюсь, донья Ворченца, что вы в ближайшее же время начнете внедрять новых шпионов в ряды моих людей. Милости прошу! Пусть победит хитрейший. Однако мы отвлеклись от предмета нашего разговора.

– Капа Раза, вы не производите впечатление человека, в беседе с которым нужно облекать свои соображения в деликатные слова, поэтому позвольте мне говорить прямо. Сотрудничать с вами, соблюдать Тайный уговор во благо всего Каморра – это одно дело. Я даже согласна встречаться здесь с вами в случае надобности – при условии, что вы будете являться только по моему приглашению. Но я просто не могу привести к герцогу человека вашего положения.

– Очень жаль, – посетовал капа Раза. – Однако ведь герцог принимает у себя Джанкану Мераджо, верно? Человека, не раз пользовавшегося услугами моих предшественников? Принимает и многих других торговых дельцов и денежных воротил, извлекающих выгоду из договоренностей с каморрскими шайками? Тайный уговор способствует обогащению всех представителей каморрской знати. В сущности, я служу им. Именно благодаря мне они набивают карманы деньгами. Неужели я настолько презренное существо, что мне нельзя тихонько постоять у столов с закусками и насладиться праздничным зрелищем? Прогуляться по Небесному саду и утолить свое любопытство?

– Капа Раза, вы пытаетесь играть на чувствительных струнах, которых во мне нет. Будь у меня мягкое сердце, я не была бы герцогским Пауком. Не хочу вас обижать, право слово, но скажу вам так: вы стали капой всего неделю назад и я еще только начинаю составлять о вас мнение. Для меня вы по-прежнему остаетесь незнакомцем, сударь. Вот если вы продержитесь у власти по меньшей мере год, не допустите беспорядков среди Путных людей Каморра и ни разу не нарушите Тайного уговора… ну что ж, тогда можно будет подумать о вашей просьбе.

– Значит, вы отказываетесь пойти мне навстречу?

– Отказываюсь – во всяком случае, пока.

– Ах, – вздохнул Раза, – вы даже не представляете, как огорчили меня таким своим ответом. Я уже приготовил для знатных каморрцев подарки, которые не могут ждать до следующего года. Нижайше прошу меня извинить, сударыня, но я отказываюсь принять ваш отказ.

– Как прикажете вас понимать?

– Сокольник… – Раза взглянул на своего помощника.

Наемный маг стоял за конторкой, держа писчее перо над чистым листом пергамента.

– Донья Ворченца, – произнес он, выводя на листе крупные округлые буквы. – Анжавеста Ворченца, если не ошибаюсь? Какое красивое имя… очень красивое и самое что ни на есть подлинное…

Сокольник быстро зашевелил пальцами левой руки, перебирая серебряную нить, и на пергаменте появилось странное серебристо-голубое свечение. Буквы, из которых складывались слова «Анжавеста Ворченца», загорелись призрачным огнем, и старая графиня, сидевшая в глубине комнаты, застонала и схватилась за голову.

– Мне жаль, что приходится прибегать к столь неприятным средствам убеждения, донья Ворченца, – промолвил Раза. – Но разве вы сами не видите, какую огромную услугу окажете герцогу, приведя меня к нему в качестве гостя? Вы же не хотите лишить своего повелителя чудесных подарков, которые я жажду почтительнейше преподнести ему?

– Я… я не знаю…

– Нет, знаете, – возразил Сокольник. – Вы безмерно рады пригласить капу Разу на празднество по случаю Дня Перемен – и приглашаете с истинно дружеским радушием.

Буквы на пергаменте засияли еще ярче.

– Капа Раза, – медленно проговорила донья Ворченца, – вы… непременно… должны воспользоваться гостеприимством герцога.

– И вы решительно настаиваете, – продолжал маг. – Капа Раза просто обязан ответить согласием. Вы не примете отказа.

– Я… не приму… отказа.

– А я и не откажусь, – весело улыбнулся Раза. – Вы очень добры, донья Ворченца. Очень добры. Что же до моих подарков, так я хотел бы преподнести герцогу четыре превосходных изваяния. Без нужды отвлекать хозяина празднества я не стану: мои люди просто доставят скульптуры в Вороново Гнездо, при вашем содействии, и оставят где-нибудь там в сторонке. Мы обратим внимание герцога на них, когда он немного освободится.

– Как чудесно, – подсказал Сокольник. – Вы в восторге от предложения капы Разы.

– Я… в совершенном восторге… капа Раза. Очень похвально с вашей стороны.

– Да, именно что похвально. Вы правы. – Усмехнувшись, он встал с кресла и сделал знак Сокольнику.

– Донья Ворченца, – произнес маг, – вы получили несказанное удовольствие от этой беседы. Вы с нетерпением будете ждать встречи с капой Разой в День Перемен и, конечно же, окажете ему всяческое содействие в доставке предназначенных герцогу подарков в Вороново Гнездо.

Он сложил вчетверо пергамент и сунул в карман камзола, а потом поводил в воздухе левой рукой, проворно перебирая пальцами серебряную нить.

Старая графиня несколько раз моргнула и глубоко вздохнула:

– Ах, капа Раза, неужто вы уже уходите? Беседа с вами доставила мне величайшее удовольствие.

– А я, со своей стороны, положительно очарован вами, донья Ворченца. – Раза поклонился на аристократический манер, изящно выставив вперед правую ногу. – Но дела не терпят отлагательства. Мне нужно заняться своими и предоставить вам заниматься вашими.

– Ну, значит, быть по сему, голубчик. – Графиня начала было подниматься с кресла, но Раза жестом остановил ее:

– Нет-нет, не трудитесь нас провожать. Мы сами найдем выход из вашей чудесной башни. Прошу, возвращайтесь к своим делам, от которых мы оторвали вас.

– О, вы нисколько мне не помешали! – заверила донья Ворченца. – Стало быть, до встречи в День Перемен? Вы принимаете мое приглашение?

– Да. – Капа Раза обернулся, уже у самой двери, и одарил графиню очаровательной улыбкой. – Я с радостью принимаю ваше приглашение. Увидимся в День Перемен, донья Ворченца, в Вороновом Гнезде.

Первый настоящий переворот в преступном мире Каморра произошел почти за полвека до возвышения капы Барсави и явился прямым следствием несдержанного нрава некоего сводника по имени Тревор Варгас, а по прозвищу Лютый.