Покинув комнату через дверь, из которой недавно появился грозный Гатис, друзья оказались на площадке наружной лестницы с северной стороны башни. Теперь, когда виноградная шпалера обрушилась, у них не было другого выбора, кроме как быстро спускаться по ступенькам и возносить мольбы к Многохитрому стражу. Локк затворил за собой дверь, оставив огорошенную женщину лежать на подвесной кровати – в обществе бесчувственного Гатиса, валявшегося на полу под окном.

– Похоже, сегодня боги милостивы к нам, – проговорил Локк, торопливо шагая по скрипучим ступенькам. – По крайней мере, мы не потеряли свои дурацкие шляпы.

Прямо перед ними, шумно хлопая крыльями, пронеслась крупная птица – хищная черная тень на фоне городских огней.

– Ну а теперь, – добавил Локк, – нас взял под свое крыло наш друг Сокольник. Уж не знаю, к добру или к худу.

Жан был на занятиях в Обители Стеклянных роз, когда Локк узнал, что в скором времени отправится пожить на одну из ферм, расположенных выше по реке.

В тот Праздный день с утра зарядил проливной дождь, поэтому отец Цеппи спустился с Кало, Галдо и Локком в столовую, чтобы научить своих подопечных карточной игре «богач, нищий, солдат, герцог», смысл которой сводился к тому, чтобы хитростью выманить у соперников все деньги до последнего ломаного медяка. Само собой, мальчики быстро вошли в азарт.

– Двойка, тройка и пятерка шпилей, – торжествующе объявил Кало. – И печать Двенадцати в придачу.

– Умри в корчах, межеумок, – осклабился Галдо. – У меня полный набор чаш и печать Солнца в придачу.

– Это тебя не спасет, придурок. Гони монеты.

– На самом деле, Кало, полная последовательность при любой печати бьет неполную, – указал Цеппи. – Так что Галдо взял бы верх, если бы не…

– А что, никого не интересует, какие карты у меня? – подал голос Локк.

– Да нет, в общем-то, – ответил священник. – Ибо никакая комбинация не кроет полный герцогский дом. – Он выложил на стол свои карты и с чрезвычайно довольным видом похрустел пальцами.

– Вы жульничаете! – возмутился Локк. – Мы сыграли шесть партий, и у вас уже второй раз выпадает полный дом.

– Разумеется, жульничаю, – согласился Цеппи. – Без жульничества играть скучно. Вот когда ты раскумекаешь, каким образом я жульничаю, тогда я пойму, что ты начинаешь делать успехи.

– Ой, зря вы это нам сказали, – ухмыльнулся Кало.

– Теперь мы будем упражняться всю неделю, – пообещал Галдо.

– И в следующий Праздный день обдерем вас как липку, – подхватил Локк.

– Это вряд ли, – усмехнулся священник. – Поскольку в ближайший Покаянный день я отправляю тебя на трехмесячную практику.

– Что-что?

– Помнишь, в прошлом году я отсылал Кало в Лашен, изображать послушника ордена Гандоло? А Галдо тогда отправился в Ашмир, чтобы внедриться в орден Сендовани? Теперь настал твой черед. Побудешь какое-то время крестьянином.

– Крестьянином?

– Ага, есть такие люди – слыхал, может? – Цеппи сгреб со стола карты и ловко перетасовал. – Живут в деревнях и поставляют продукты в город.

– Да, но… я же ничего не знаю о крестьянском труде.

– Само собой. Когда я тебя купил, ты не умел ни кухарить, ни прислуживать за столом, ни одеваться, как подобает знатной особе, ни говорить по-вадрански – но научился же. Теперь тебе предстоит еще кое-чему научиться.

– А где?

– В маленькой деревушке под названием Вилла-Сенциано, расположенной в семи-восьми милях выше по реке. Тамошние жители арендуют землю у герцога или у мелкой знати с Альсегранте. Я представлюсь священником ордена Домы Эллизы, а ты будешь послушником, которого отправили поработать на земле в угоду богине. У них так заведено.

– Но я и об ордене Домы Эллизы ничего не знаю!

– А тебе и не нужно. Человек, у которого ты будешь жить, знает, что ты один из моих маленьких безобразников. Твоя история предназначена для других.

– А нам чем заниматься в ваше отсутствие? – спросил Кало.

– За храмом присматривать. Меня не будет всего два дня. Может же Безглазый священник захворать и слечь ненадолго. Без меня на ступенях не сидите: когда я пропадаю на какое-то время, люди проникаются ко мне сочувствием и после моего возвращения подают гораздо охотнее, особенно если я жалостно чихаю и кашляю. Так что можете развлекаться, как вашей душе угодно, только не разгромите мне храм к чертовой матери.

– Я буду худшим карточным игроком в храме, когда вернусь, – расстроился Локк.

– Ясное дело, – радостно подтвердил Кало. – Счастливого тебе пути, Локк!

– Наслаждайся свежим деревенским воздухом, – добавил Галдо. – Живи там сколько хочешь.

Пять башен вздымались над Каморром, подобные вскинутой длани неведомого божества. Пять громадных разновысоких цилиндров из Древнего стекла, с многочисленными башенками, шпилями, наружными галереями и странными архитектурными вычурами, которые наглядно свидетельствовали, что таинственные зодчие грандиозных сооружений не вполне разделяли эстетические вкусы людей, впоследствии присвоивших их творения.

Самая восточная башня, Заревая, имела четыреста футов в высоту и была мерцающего серебристо-красного цвета, как отражение закатного неба в водной глади. За ней стояла башня чуть повыше, чьи обсидиановые стены переливались всеми цветами радуги, точно горючее масло на солнце. Называлась она Черное Копье. Крайняя башня с другой стороны, Западный Страж, источала мягкое лиловое сияние турмалина, пронизанного жемчужно-белыми прожилками. Рядом с ней высился Янтарный Кубок, с затейливо вырезанными в стенах полостями и желобками, из которых ветер извлекал жутковатые заунывные мелодии. А посередине вздымалась самая высокая и величественная башня, сверкавшая, как расплавленное серебро, увенчанная знаменитым Небесным садом, откуда сползали по стенам густые виноградные лозы, из коих самые длинные висели в шестистах футах над землей. Она именовалась Вороновым Гнездом и служила резиденцией герцога Никованте.

Между крышами, шпилями и галереями всех Пяти башен протягивалась сеть полупрозрачных канатов (многие мили прочнейшей толстой веревки, свитой из Древнего стекла, были найдены в тоннелях под Каморром еще века назад). По канатам перемещались клети с пассажирами и грузом, приводимые в движение слугами, вращающими огромные лебедки. Представители Пяти семейств видели в головокружительных переправах через зияющие бездны своего рода испытание чести и отваги, хотя обитатели нижнего Каморра просто крутили пальцем у виска, на них глядючи.

Локк, до сих пор не уставший дивиться таким чудесам, завороженно смотрел, как с пристроенных к стенам площадок поднимаются или спускаются большие грузовые клети, приводившие на память «паучьи клетки» на башнях Дворца Терпения.

Они со священником сидели в двуколке с маленьким багажным отделением сзади, где под старой парусиной лежало несколько узелков с разными нужными вещами. Цеппи был в просторном коричневом одеянии с серебряной и зеленой отделкой, изобличавшем в нем служителя Домы Эллизы, Матери дождей и жатвы, а Локк – в простой рубахе и штанах, босиком.

Две запряженные в двуколку лошади (не Усмиренные, ибо за пределами города Цеппи не пользовался кроткими белоглазыми тварями) неторопливо рысили по извилистой булыжной улице Семи Колес – главной улице квартала Мельничного водопада. На самом деле в белопенных струях Анжевины здесь вращались не семь колес, а столько, что и не счесть.

Пять башен располагались на широком плато, возвышавшемся на шестьдесят с лишним футов над Нижним городом. Анжевина протекала по плато чуть восточнее башен и низвергалась с этой высоты мощным шестиступенчатым водопадом шириной почти двести ярдов.

Колеса крутились на самом верху водопада, под огромным мостом из стекла и камня, где стояли в ряд деревянные мельницы.

Колеса крутились и в основании водопада, по обеим сторонам реки, используя силу бурного вспененного потока, чтобы привести в движение все, что только можно, от мельничных жерновов до воздушных мехов, раздувающих огонь под громадными чанами пивоварен. Повсюду здесь сновал деловой и рабочий люд, а изредка там и сям проезжали в золотых каретах знатные господа, которые наведывались в квартал Мельничного водопада, чтобы проследить за ходом дел на своих предприятиях и отдать распоряжения работникам.