Тхуат улыбнулся краешком губ. Что ж, вместе так вместе. Пусть теперь еще посмеют смеяться эти, на берегу… Мальчишку, видите ли, привели…

Челн мерно покачивался, волны тихо плескались вокруг. С берега доносились чьи-то крики, но слов нельзя было разобрать. Тьоанг сидел неподвижно, всматриваясь в речной поток. Маленький водолаз собирался с силами. Почувствовав, что он окончательно пришел в себя, поднялся. Старик, вздрогнул, опустил весла. Челн стало относить течением, но Гуи несколькими мощными рывками весел привел его на прежнее место.

Тьоанг снял коричневую рубаху, закатал широкие штаны. Склонившись над бортом, он ждал. Мальчик прыгнул первым и тут же почувствовал, что рука старика коснулась его ноги. Они плыли вплотную друг за другом. Как только рука парнишки тронула канат, в него вцепилась и рука старика. Тхуат всмотрелся в размытое водой и потому как бы отдаленное лицо старика и по его знаку рванул канат. Лиана, подчиняясь этой двойной силе, выскользнула из за зеркала. Они выпустили ее, и канат всплыл на поверхность. Ныряльщики тут же последовали за ним…

На этот раз Тхуат не чувствовал ни тяжести в груди, ни гула в голове. Все подавило ощущение удачи. И потому, очутившись на поверхности, он не поспешил сразу в челн. Старый Тьоанг уже сидел на своем месте и отдыхал, когда мальчик наконец перелез через борт.

Тьоанг смотрел на освобожденную лиану, лежавшую на воде стройным полукружьем. Потом, взявшись за весла, стал грести. Челн быстро приближался к берегу.

Тхуат улыбался. Он уже представлял себя дома, у очага, видел, как он вечером рассказывает обо всем отцу. Подняв глаза, он заметил, что уже спускают на воду запасной паром. Шоферы первых машин, вскочив в кабины, прогревали моторы. Некоторые радостно махали им руками. Улыбка сошла с худенького лица Тхуата. Он представил себе, как бы их встречали, если бы не удалось высвободить канат. В ушах у него еще стояли крики: «Вы только поглядите, кого он привез! Мальчишку! Уж этот-то выручит нас из беды…»

Они подплыли к берегу, и Тьоанг с сыном сразу же стали возиться с новым паромом. А в сторонке стоял маленький водолаз. Стоял один, потому что все вокруг ужасно торопились…

Взрыв (повесть)

Четвертый класс с шумом выбежал из школы. Ученики других классов ушли домой уже час назад. Учитель постоял в дверях, бросил взгляд на голубое небо над вершинами Малой Фатры, подумал какими низкими кажутся сегодня Кривань и Сухой Верх, и вернулся в школу.

Дети разбегались стайками: одни на нижний конец деревни, другие в противоположную сторону.

Йожо Хорват, Габо Ганзелик и Вера Бабчова, как всегда, шли вместе. Им было по дороге, и к тому же они дружили.

Не успели ребята завернуть за угол, как их обогнал Мишо Волавец. Но лучше бы он их не обгонял, лучше бы тихонько прошел мимо, потому что Габо ни с того ни с сего побежал за ним. Заплатанный пиджак с чужого плеча на бегу развевался от ветра. Напрасно Волавец мчался что было сил. Габо его догнал и влепил Мишо увесистый тумак между лопаток.

— Стой, чучело гороховое!.. — крикнул Габо и схватил Мишо за рукав, чуть не выдрав его.

— Чего… чего… тебе… надо?

— Еще спрашиваешь, маменькин сынок! А кто меня на переменке дразнил паршивым козопасом, а?.. Кто?..

— А разве ты не пасешь козу? — попытался вывернуться Мишо. — Так поэтому я паршивец?

— А ты меня дразнил паршивой овцой! — защищался Мишо.

В этот момент к ним подошли Йожо с Веркой.

— А ты и есть паршивая овца! Даже не овца, а баран! Бе-е-е, бара-а-ан! — крикнул Габриель, размахивая кулаком перед носом более высокого Волавца. — Чего нос дерешь!.. Тьфу, сынок торгаша!

— Охота тебе руки об него марать, — вмешался в ссору Йожо. Он был на голову выше и тоньше их, и руки его почти по локоть торчали из коротких рукавов пиджака.

Но Габо ни за что не хотел уступать.

— Проучим его раз и навсегда… — заявил он, держа Мишо за грудки. — Чтоб не лез.

Мишо стоял как вкопанный. В лице ни кровинки.

— Пусти меня… — ныл он, видя, что дело принимает плохой оборот. — Я завтра принесу тебе… булку с маслом.

— Видали чучело! — Габриель даже покраснел от смеха. — Булкой хочет откупиться… Но без колбасы я не возьму! — крикнул он Мишо прямо в глаза.

— Будет… много колбасы.

Габриель сплюнул в щелочку между передними зубами и чуть не попал Мишо в лицо.

— Да брось ты этого нахала, — потянула Вера Габо за рукав. — Глянь, у него коленки трясутся.

Габо оттолкнул Мишо и ухмыльнулся:

— Эх ты, герой!.. Ладно, не будем здесь, на улице… Но запомни: берегись! К нам не лезь!

У Мишо отлегло от сердца. Он повернулся и давай бог ноги. А отбежав довольно далеко, крикнул:

— Ме-е-е, паршивый козопас!.. Все вы такие! — и высунул язык.

Габо махнул рукой:

— Теперь-то он осмелел!

— Будь спокоен: если ему что-нибудь понадобится, он снова станет как шелковый, — сказал Йожо.

— Не будем давать ему списывать, — предупредил Габо Йожо и Верку. — И всем скажем.

У Мишо Волавца в классе не было настоящих друзей. Некоторые его почему-то боялись, других он подкупал лакомствами, которые приносил из отцовского магазина.

— Ничего удивительного, — говорил Йожо. — Отец рассказывал, что старый Волавец швабам банкеты устраивает из тех продуктов, которые должен продавать по карточкам.

— Пошли побыстрее, ребята! — спохватилась Верка. Она подтолкнула мальчишек и сама побежала так, что косички у нее запрыгали. — Мама сегодня стирает, мне снова влетит, если я запоздаю.

И трое ребят пошли дальше.

Стоял погожий день. На небе ни облачка. Солнце светило мягко и ласково.

В воздухе терпко пахло липовым цветом. Развесистые липы перед домами и в садах тихонько шелестели молодой листвой. В каком-то дворе визжала плохо наточенная пила.

— Хорошо сейчас на Луках! — сказала Вера и взмахнула руками, как будто хотела полететь.

— Лучше, чем у корыта, а? — поддел ее Йожо.

— Не дразнись! — сверкнула Верка синими глазами.

— Вот бы каникулы скорее! — размечтался Габо. Потом повернулся к Йожо: — Искупаемся в Ваге, а? Сегодня вода, наверное, теплая!

Предложение было заманчивым, но Йожо еще в школе решил, что завтра вызовется отвечать по географии. Надо, ничего не поделаешь. Недавно учитель его поругал, что он редко отвечает. Но искупаться тоже бы не помешало. Он представил себе, как чудесно лежать на зеленом берегу реки, как приятно поплескаться в прохладных волнах… Но это длилось недолго, и он тихо ответил:

— Надо подзубрить, ничего не поделаешь. Потерплю уж как-нибудь.

И голос у него при этом был такой, что Вера посмотрела на него с жалостью.

— Это ведь последние каникулы! — радостно крикнул Габо. — Каждый день буду ходить на Буковинку. Столько грибов соберу, что и за год их не съедим.

— Давай ходить вместе, — сказала Верка. — Как весь год, так и на каникулах! — При этом глаза на ее веснушчатом лице лукаво сверкнули.

— Но в лес-то ходят спозаранку! А я не ночной сторож, чтобы будить вас каждое утро! — насмешливо бросил Габо.

— Ну, ну… — вмешался Йожо. — Расхвастался. Смотри сам не проспи. — И добавил грустно: — А мне вряд ли удастся с вами ходить…

А когда на него уставились две пары любопытных глаз, объяснил:

— Как занятия кончатся, пойду работать с отцом. Он мало зарабатывает…

Йожо Хорват, Габо Ганзелик и Верка Бабчова выросли в одном дворе. Их отцы работали на кирпичном заводике на верхнем конце села. И жили они вместе в белом домике за заводом. Это был длинный низкий домик с тремя комнатами.

Дети росли вместе до тех пор, пока заводские рабочие не забастовали и не потребовали повышения зарплаты. Тогда хозяин уволил рабочего Хорвата как одного из главных «бунтарей». Семье Хорвата пришлось выселиться из белого домика, так как и он принадлежал хозяину. Они оказались на улице с тремя малыми детьми. Йожо помнит, хорошо помнит эти тяжелые минуты, как будто это было вчера. Отец пришел домой бледный и выглядел еще более заросшим, чем всегда. Посмотрел невидящим взглядом и процедил сквозь зубы: