Встать удалось не сразу, но удалось. Шатаясь от слабости, цепляясь здоровым крылом за стену и волоча разорванное по полу, Фокси добрела до большой трещины в дереве. Там золотились капельки смолы, а смола отлично дезинфицирует раны и останавливает кровь. Так говорил бывалый путешественник Рокфор, когда устраивал друзьям лекции по выживанию в лесу…

Молча, жмурясь от боли, Фокси втерла смолу в рану и сразу, пока та не застыла, наложила сверху и снизу перепонки свежие дубовые листья. Конечно, это не бинт-аэрозоль — одно из немногих изобретений в Гайкиной комнате, автором которого была не сама Гайка — но хоть что-то… Пока смола сохла, вспомнила, как Дэйл, хмурясь, провожал взглядом долговязую крысу Спарки, вздумавшего как-то похвастать перед Гаечкой новым достижением их института. Дэйл… Где же ты…

Стиснув зубы, Фокси упрямо мотнула головой. Потом. Все потом. Импровизированная повязка, наконец, затвердела, и летучая мышь поднялась на ноги. С трудом перевела дух.

Из еды в дупле имелись только желуди да несколько земляных орехов, видимо, сюда иногда заглядывали белки или… Бурундуки… Фокси всхлипнула. Подтащив здоровым крылом пару орехов, она жадно, давясь скорлупками, проглотила их и потянулась за новыми. Насытилась только на пятом. Бессильно опустившись на пол, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Жизнь понемногу возвращалась в ее измученное тело, а вместе с силами возрождалась и надежда.

Около часа затем Фокси молча, полностью расслабившись, лежала на холодном дереве. Она трепетала от жажды мчаться на помощь друзьям, но понимала, что без отдыха просто погубит себя, не успев никому помочь. Время вынужденного бездействия позволило хоть немного осмыслить случившееся.

Стерты из истории.

Такие простые слова… Пока летучая мышка ела орехи и обрабатывала рану, незаметно испарилась и дверь — очевидно, самая старая часть штаба. Теперь вход выглядел обычным дуплом.

Фокси зажмурилась от боли. Спасателей стерли из истории. Их никогда не было. Не осталось даже следов Чипа и Дэйла, поселившихся в старом дубе еще при второй мировой. Как могло случиться подобное? И почему она не исчезла вместе с друзьями?!

Летунья чувствовала, что, ответив на этот вопрос, решит все загадки разом. И счастливые, безмятежные дни вернутся. Больше она не станет ждать и смущаться, скажет Дэйлу о своих чувствах при первой же встрече. Кто знает, что будет завтра…

Не в силах дальше ждать, Фокси с трудом поднялась на ноги. Острая боль в крыле слегка затихла, голова больше не кружилась, тело наполняла приятная сытость. Как обидно, что именно сейчас она не может летать!

Фокси со вздохом поспешила к выходу. Но, уже стоя на краю дупла, внезапно замерла: воздух едва-едва заметно пах кошкой. Час назад здесь ТОЧНО не пахло кошками.

Нервно переступив с лапки на лапку, летучая мышь зажмурилась и послала наружу сонарный луч. Эхо моментально нарисовало картину, от которой еще неделю назад у Фокси застыла бы кровь в жилах. Но неделю назад она еще не была спасателем, и жизни друзей от нее не зависели.

Пару секунд собиралась с силами. Страх туманил рассудок и летунья стиснула зубы, загоняя трусливые мысли поглубже. У нее больше нет права бояться.

— Мгла, — позвала Фокси, отступив на пару шагов. — Не прячься, я вижу тебя сонаром.

Пауза. Затем, все так же без малейшего звука, в дупло заглянули яркосветящиеся зеленые глаза. Распластавшись по ветке, хищница бесшумно и грациозно протиснулась внутрь и уселась на пороге, недобро глядя на Фокси. Летучая мышь сглотнула.

— Почему мы не исчезли? — спросила тихо. Кошка обвела взглядом дупло, принюхалась, поворошила лапой сухие листья.

— Так везде? — коротко поинтересовалась Мгла. Фокси с трудом кивнула.

— Все исчезло… Здесь была гостиная, большой телевизор, мебель…

— Ясно, — холодно отозвалась кошка. — Где твои друзья? Летунья поникла.

— Пропали, — выдавила с огромным трудом.

— Вернее, никогда не рождались, — уточнила Мгла. Фокси вздрогнула всем телом:

— Нет! Они живы!

— Я бы не рассчитывала.

— Спасатели живы, — яростно повторила Фокси. — Живы!

— Каким образом? Летунья топнула ногой.

— Не знаю! Только я не исчезла! Значит, и они тоже! Мгла криво усмехнулась.

— Если б я нашла это дерево чуть быстрее, спасатели точно исчезли бы… Фокси подняла голову:

— Но ведь ты уже могла расправиться с одним спасателем, — сказала тихо. — И ничего тебе не мешало. Мгла помолчала, странно глядя на летучую мышь.

— Если б ничего не мешало, — ответила она сухо, — Я бы расправилась. Страшным усилием воли Фокси заставила себя успокоиться. Нужен холодный разум. Разум и никаких эмоций.

— Гайка сказала, мы ничего не можем изменить в реальном мире — медленно проговорила летунья. — Все, чего мы касаемся или передвигаем, дублируется в нашу реальность. Она называла ее алтурно… алторно…

— Альтернативной, — хмуро подсказала кошка. Фокси встрепенулась:

— Точно!

— Подтверждаю, так и есть, — Мгла кивнула. Летучая мышь с сомнением почесала за ухом крыльевым коготком. Какая-то мысль не давала покоя, некое… наблюдение? Событие? Неуверенно оглядевшись, она попыталась в деталях припомнить каждый свой шаг с момента возвращения в штаб — и внезапно поняла. Чуть не подпрыгнула даже.

— Мгла! Смотри! — Фокси подошла к ближайшему желудю, валявшемуся на полу, и подняла его здоровым крылом. Кошка сначала недоуменно прищурила глаза, затем до нее дошло и Мгла с шипением выгнула спину.

— Видишь? — волнуясь, спросила Фокси. — Мы больше не призраки! Реальность стала единой, как раньше! Кошка дико огляделась.

— Дети! — вскрикнула она, стремительно развернулась, выскочила из дупла и гигантским прыжком скрылась во тьме. Фокси вновь осталась одна.

— Нет, ты представь: на пресс-конференции Диего де ла Виртха заявил, что два гола из трех были забиты вне игры, а третий — уже после свистка! — хохотнул Спарки, поднимая голову от газеты. — Каково?

— Ну ты же знаешь этих крыс, — весело отозвалась Гаечка. Стоя у плиты, она следила, чтобы не убежало молоко.

— Н-не понял намека? — оскорбленный Спарки сдвинул очки на кончик носа. Гайка от души рассмеялась.

— Я о крысе, загнанной в угол, — пояснила. — Дерется до кон…

Она застыла. Молоко с шипением полилось из крынки, газ потух — мышка не реагировала. Спарки некоторое время с удивлением глядел на подругу.

— Гая? — спросил он неуверенно. Прекрасная мышка содрогнулась всем телом и судорожно обернулась.

— Спарки?! — глаза Гаечки полезли на лоб. — Как ты здесь… — она запнулась. — Т-то есть… Что это значит?! Где я?! Удивленный и испуганный, Спарки сложил газету и встал из-за стола.

— Любимая, что случилось? — спросил он с тревогой. Гайка попятилась и вжалась в стену.

— К-к-как ты меня назвал? — прошептала. Спарки моргнул.

— Гая, тебе плохо? Газ! — вскрикнув, он подбежал к плите и поспешно закрыл краник. — Ты наглоталась газа! Скорее, на воздух!

Спарки помог шокированной мышке выйти на балкон. Вид, открывшийся там, заставил Гайку тихо вскрикнуть и без сознания упасть на руки товарища. Тот, окончательно растерявшись, пару секунд молча стоял с открытым ртом.

— Доктора… — Спарки наконец опомнился и судорожно прижал к себе Гайку. — Доктора!!! Боже, о чем это я… Я же сам доктор! Сейчас, любимая, секунду! — бережно уложив мышку в шезлонг, Спарки метнулся в дом. Гайка тихо и ровно дышала.

Резкий запах нашатыря ворвался в ее темный мир, заставил закашляться. Не раскрывая глаз, Гаечка отмахнулась и сладко зевнула.

— Любимая, тебе лучше? — голос донесся будто издали, даже показался незнакомым, но кто иной мог звать ее любимой?

— Чип… — мышка тепло улыбнулась сквозь сон. — Ох, мне такое привиделось… Последовала пауза, затем все тот же незнакомый голос нервно спросил:

— Кто такой Чип?

— Что? — Гайка вздрогнула и открыла глаза. Некоторое время молча смотрела на Спарки. Тот тяжело дышал.