— Вот те раз… — он мысленно чертыхнулся. — Что ж я теперь ветеринару скажу?

Вздохнув, полисмен покачал головой и, натянув перчатки, аккуратно положил дымящуюся модель самолета в пластиковый пакет для улик. Кирби не покидало странное чувство, будто он и раньше встречался с пушистой звериной командой.

— Баффи, — суровый голос сзади заставил девочку подпрыгнуть и отпустить Фокси. Полузадушенная летучая мышка свалилась на дно коробки. — Что здесь происходит?

— А… Ничего, папа! — Баффи невинно улыбнулась, моментально повернувшись к клетке спиной. — Я играю с… Тутси. Ратсо окинул комнату дочери мрачным взглядом, задержав глаза на коробке от тостера.

— Тутси? — переспросил он с подозрением.

— Да, я придумала имя своей зверюшке, милое, правда? Гангстер ответил не сразу. Под его взглядом Баффи стушевалась и опустила голову.

— Ты с кем-то разговаривала. С кем?

— Н-н-ни с кем… Мы играли… В дочки-матери!

— С летучей мышью? — угрожающе спросил Ратсо. Девочка закивала.

— Ага!

— Я надеюсь, это не очередной говорящий зверек? — вкрадчиво спросил гангстер. — Потому что, Баффи, если он говорящий, и ты от меня это скрыла, я буду очень недоволен. Я буду чертовски недоволен. Я буду ЗВЕРСКИ НЕДОВОЛЕН, БАФФИ!!! — так рявкнул Ратсо, что девочка в панике попятилась.

— Ну? — вновь перейдя на вкрадчивый и мягкий тон, спросил гангстер. — Так с кем ты говорила, доченька? Баффи всхлипнула.

— Он… Она говорящая… Но я не знала… Она же полудохлая была… Ратсо медленно выпрямился.

— Так, — он свирепо вздохнул. — Шесть дней будешь сидеть в своей комнате и читать книги.

— Шесть дней?! — Баффи в ужасе прижала ладони ко рту. — Папа! Я с ума сойду!

— Чтобы сойти с ума, сначала нужен ум, — мрачно ответил гангстер. — Все. Еще раз заговоришь на эту тему, и за каждое слово получишь лишний день наказания. Ясно?

Баффи всхлипнула, открыла рот, но догадалась промолчать и лишь кивнула. Ратсо удовлетворенно скрестил за спиной руки.

— Так-то. Твою говорящую зверюшку я заберу, ты ведь не против, доченька?

Баффи отчаянно замотала головой. Ратсо, окинув девочку свирепым взглядом, молча поднял коробку с пленницей и вышел из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась.

Пока отец и дочь «беседовали», Фокси пришла в себя и в панике слушала человечьи голоса. Она уже догадалась, что встретила одного из бывших врагов Чипа и Дэйла, и мечтала лишь об одном — чтобы жирная девчонка не успела сказать отцу о связи между спасателями и новой пленницей. К счастью, так и случилось; Ратсо вышел из комнаты, зная лишь, что Фокси умеет говорить. Это оставляло летучей мышке маленький шанс на спасение.

Пока человек спускался по лестнице, держа коробку в руках, Фокси лихорадочно размышляла. Если она хотела жить, следовало первой же фразой, моментально заинтересовать бандита достаточно, чтобы тот ее выслушал, а не сразу бросил в реку или в печь. Что же сказать?! Чем может поразить гангстера простая летучая мышь?!

И все же, спасительная идея не заставила себя ждать. Когда Ратсо, спустившись в гостиную, поставил коробку на стол и сурово взглянул на пленницу сквозь решетку, Фокси уже знала, что делать.

— И много еще на свете таких, говорящих? — хмуро спросил гангстер.

— Я предсказываю будущее! — громко сказала Фокси, расправив крылья. — Клянусь, я никогда не ошибаюсь! Испытай меня! Ратсо молча, с угрозой, смотрел на летучую мышь. Та слегка потеряла уверенность, но сдаваться пока не спешила.

— Сегодня девятое октября! — провозгласила она, лихорадочно вспоминая, случались ли какие-нибудь важные события год назад в этот день. Ничего не припоминалось. — Девятое октября! Завтра… Или послезавтра…

«Вспомнила!!!»

— Да! Двенадцатого октября из музея Метрополитен украдут третий и последний подлинник картины «Венера, играющая на барабане» великого Спутичелли. Вот! Подожди всего три дня, и увидишь, я говорю правду и действительно могу предсказывать будущее! Ратсо криво усмехнулся.

— С недавних пор у меня аллергия на высокое искусство, — бросил он мрачно. Фокси растерялась.

— Тогда… Тогда… — она в отчаянии искала путь к спасению. — Футбол! Да! Я знаю, кто победит в финале!

— А на спорт у меня аллергия с детства! — рявкнул гангстер. Несчастная летучая мышка вжалась в угол.

— Не убивай! — взмолилась она. — Пожалуйста! Я же тебе ничего плохого не делала! За что ты хочешь меня убить, просто за то, что я не человек?! Но я ведь тоже живая! Я умею мыслить, любить, мечтать и страдать! И тоже боюсь смерти! Ратсо помолчал, глядя на пленницу.

— Я, вообще-то, собираюсь тебя отпустить, — сказал он после долгой паузы. Фокси моргнула.

— П-п-правда?

— Правда, — гангстер снял решетку с коробки. Летучая мышь недоверчиво подняла голову.

— Отпускаешь?

— Да.

— Я… Могу лететь? Ратсо с неожиданной горечью улыбнулся.

— Ты-то можешь. Это мы летать не обучены…

Фокси, сглотнув, расправила крылья и вспорхнула на карниз. Окно было открыто — путь на волю ничто не преграждало. Снизу на нее грустно смотрел огромный бандит в дорогом сером костюме.

— Почему? — тихо спросила летучая мышка. Ратсо пожал плечами.

— Я в клетках полжизни провел. Фокси вздрогнула.

— Спасибо…

— Да не за что, — усмехнулся гангстер. — Ты ж мне и правда ничего плохого не делала.

— Зато теперь сделаю хорошее, — негромко ответила Фокси. — Я не врала о предсказаниях, человек. Через год начнется ядерная война. Все города погибнут. Я вернулась в прошлое, чтобы помешать, но я могу не справиться, и хочу предупредить. В августе следующего года бери дочь и отправляетесь на остров, подальше от материка. Может, спасетесь… Улыбка пропала с лица Ратсо.

— Война? — переспросил он.

— Война, — эхом отозвалась Фокси. — Мне очень жаль… Прости. И прощай!

Она вспорхнула с карниза, вылетела в окно и дала прощальный круг над домиком. Внезапно, что-то вспомнив, вновь нырнула вниз:

— Человек! — позвала Фокси. Ратсо обратил к ней взгляд:

— Слушаю.

— В финале победит Италия! — летучая мышка со свистом промчалась мимо окна и взяла курс на город, темневший вдали гигантским облаком смога. Бывший гангстер в глубокой задумчивости смотрел ей вослед.

До штаба добрались без приключений. После жутких дней в уничтоженном мире, тихий ночной город обрушился на друзей бурлящим котлом жизни. Пока спасатели ехали к парку на заднем бампере пустого полночного автобуса, Чип все время ловил себя на мысли, что сном кажется вовсе не сгоревшая Земля — нет, поверить не удавалось в мирную и привычную жизнь. Будто там, за невидимой гранью, осталась изрядная часть души.

Остальные чувствовали себя не лучше. Молчали почти всю дорогу, даже Дэйл казался подавленным. Гаечка время от времени закрывала глаза и прижималась к Чипу, капитан обнимал ее за плечи. Рокки машинально гладил Вжика. Когда автобус уже подъезжал к парку, Дэйл внезапно тихо спросил:

— Не верится, правда? Все вздрогнули, приходя в себя.

— Да, — хрипло сказал Чип. — Не верится. Рокфор опустил голову и некоторое время молча смотрел на убегающий в темноту асфальт.

— Мы не справимся, — произнес он наконец совсем тихо. — Мы не справимся, друзья.

— Рокки?! — Гайка, вздрогнув, широко раскрыла глаза. Силач отвернулся, сжав кулаки.

— Не надо обманывать себя. Мы будем сражаться до последнего, положим жизни, если придется, но шансы остановить войну… — Рокфор развел руками. — Сами подсчитайте. Златоволосая мышка гневно нахмурила брови.

— Так. Поправь-ка, но я всегда верила, что спасатели не сдаются?

— Я не сдаюсь. Я трезво гляжу на вещи, — угрюмо ответил Рокки. — Вы еще молоды, ребята, для вас в конце туннеля всегда горит свет. А я… — он тяжело покачал головой. — Я слишком часто натыкался на поезд. Дэйл робко поднял лапу.

— Но если…

— Что если? — перебил Рокфор. — Что? Мы даже не знаем, кто на кого напал! Мы спасатели, верно, да только все на свете призы и грамоты не изменят простой вещи: четыре грызуна и муха не могут спасти планету! Чип поднял голову.