— За что? — пискнула она слабо. — Мы же… Подружились…

Мгла свирепо отвернулась и движением лапы швырнула летучую мышку в кусты. Запутавшись крыльями в листьях, Фокси повисла, беспомощно трепыхаясь и плача от боли в прокушенной перепонке. Черная кошка пару секунд молча стояла с закрытыми глазами.

— Не могу… — пробормотала она наконец. — Черт бы побрал этих детенышей, черт, черт, черт!!! — яростно шипя, она гигантским прыжком взвилась на дерево и скрылась во тьме. Перепуганная, ничего не понимающая, Фокси осталась наедине с ночью.

Ей потребовалось немало времени, чтобы выпутаться из куста. Всхлипывая от боли, она кое-как обложила рану в крыле двумя листьями и, прижимая импровизированную повязку другим крылом, заковыляла прочь от штаба. Кошка, разумеется, следит из темноты. Нельзя выдать ей друзей… Нельзя…

Шатаясь и всхлипывая, Фокси упорно брела по аллее центрального парка. Впереди, ярдах в ста, уже виднелся фонтан — там всегда спят голуби, они не откажут помочь. Только бы дойти. Только бы не встретить другого хищника…

Минуты текли с кошмарной неторопливостью, словно смеясь над несчастной летуньей. Острая боль в перепонке постепенно менялась, мутными вспышками отдавалась во всем теле в такт сердцебиению. Кружилась голова. Фокси было так плохо, что даже не удавалось заставить себя размышлять о причинах нападения. Мир сузился до простейшей схемы: аллея-фонтан-боль. Переставить лапку. Зажмуриться, вздрогнуть. Собрать волю в кулак. Переставить вторую лапку. Зажмуриться…

Она даже не сразу поняла, что добралась-таки до фонтана. Пару минут, дрожа, стояла в облаке мельчайших водяных брызг, одна, под лунной радугой. Неудержимо тянуло лечь, отдохнуть.

— Нельзя, — едва слышно, сама себе приказала Фокси. — Я спа… спа… сатель… Надо предупредить…

Собравшись с силами, летунья огляделась. На деревьях вокруг фонтана, как всегда, спали десятки птиц, в основном голуби. Фокси глубоко вдохнула, наполняя легкие для вопля.

На пониженных частотах сонар превращался в оглушительный сигнал тревоги. Птицы на деревьях с криками захлопали крыльями, многие взлетели. И только тут Фокси поняла, что натворила: у каждой взлетевшей птицы на ветке остался мирно спящий двойник.

От ужаса летучая мышка потеряла равновесие и села на мокрый асфальт, беспомощно уронив крылья. Вот и все, подумалось ей. Сотни, тысячи лет спустя, в учебниках истории напишут — «Фоксглав. Мышь, уничтожившая Землю.» Между тем, рядом послышалось хлопанье крыльев и на землю опустилась некрупная сизая птица.

— Нужна помощь, сеньорита? — спросил веселый голос. Фокси с трудом пришла в себя и, дрожа, обратила к голубю умоляющий взгляд.

— Пожалуйста, — попросила она тихо. — Я ранена. Вы слышали о спасателях? Они живут в этом парке, и…

— Слышал ли я о спасателях, хо-хо! — воскликнул голубь. — Да будет вам известно, сеньорита, что никто иной, как благороднейший Чип, с незначительной помощью друзей, вернул нашей стае утраченные гнезда! И вы еще спрашиваете Рамона де ла Палму, знает ли он спасателей? Фокси беспомощно улыбнулась.

— Я… Тоже спасатель… — сказала она с запинкой. — Пожалуйста, не могли бы вы доставить меня в штаб, я подверглась нападению и не могу летать…

— Ни слова больше, сеньорита! — прервал голубь. — Вы оказываете мне честь!

Он присел и расправил крыло по земле, чтобы Фокси было легче залезть к нему на спину. Летучая мышка, счастливо вздохнув, последовала приглашению.

— Держитесь крепче, — птица расправила крылья. Фокси уцепилась за перья всеми коготками.

— Только не летите прямо в штаб, — попросила она тихо. — Дайте большой круг за пределами парка. Тот, кто напал на меня, может следить с деревьев. Голубь с пониманием кивнул.

— Мудрая мысль, истинно мудрая. Вы держитесь?

— Ага…

В облаке перьев ночное небо рванулось навстречу. Птица летела гораздо быстрее летучей мыши. Ее тело будто все, целиком, состояло из мышц, и Фокси вспомнила что голуби считаются одними из наиболее совершенных летунов среди пернатого народа. Впрочем, на сей раз далеко лететь не требовалось; описав огромную дугу вокруг всего парка, птица вновь пересекла зеленую ограду с противоположной от фонтана стороны и, на низкой высоте, лавируя меж деревьев, помчалась к громадному старому дубу. Фокси нервно озиралась.

— Мы на месте, сеньорита, — радостно заявил голубь. Хлопая крыльями, он опустился перед входом в штаб и галантно присел, распушив перья. — Теперь вы в безопасности!

— Спасибо… — выдавила Фокси. — Надеюсь, вы останетесь… Погостить… Рамон? Птица помогла ей спуститься и смущенно переступила с лапки на лапку.

— Рад бы остаться, сеньорита, да время позднее, боюсь, друзья ваши давно спят, — вздохнул голубь. — Поклон от меня благороднейшему Чипу и его добрым спутникам!

Прежде, чем летучая мышка успела ответить, пернатый взмахнул крыльями и прянул в ночное небо. Слегка растерянная, Фокси нерешительно кивнула.

— Спасибо… — морщась от боли и борясь с головокружением, она подошла к дверям штаба и протянула лапку к замку.

Пальцы прошли насквозь.

Пару секунд Фокси, ничего не понимая, молча глядела на дверь. Еще раз потянулась к старым коричневым доскам — но ощутила лишь воздух. Сердце сжалось в предчувствии плохого.

Дрожа, летучая мышь зажмурилась и сделала несколько шагов вперед, сквозь «дверь». Постояла на пороге, не в силах открыть глаза. Собрала волю в кулак. Глубоко вздохнула. Подняла веки и ощутила, как сердечко медленно останавливается.

Штаб был пуст. Вернее, не просто пуст: штаба больше НЕ БЫЛО. Глазам потрясенной Фокси предстало обычное дупло в старом дубе. Дно устилали желуди и сухие листья, там, где раньше была лестница на второй этаж, виднелась лишь растрескавшаяся кора. Исчезли не только «альтернативные» предметы — пропали и «настоящие»! От штаба сохранилась лишь призрачная дверь.

— Ребята? — выдавила Фокси. — Ребята, от… от… отзовитесь… Я… Тишина.

— Ребята…

Тишина. Собрав последние силы, Фокси раскрыла пасть и послала несколько сонарных лучей в разные стороны. Перед мысленным взором возникло яркое трехмерное изображение дерева.

Сонар не реагировал на «настоящие» объекты, отражаясь лишь от альтернативных, так что картина, открывшаяся Фокси, была стократ страшнее той, что видели глаза, поскольку сонар не показал НИЧЕГО. Старый, прогнивший изнутри дуб, выглядел так, будто в нем никогда не жили разумные грызуны. Совсем никогда. Ни в одной из реальностей. Оба самолета спасателей исчезли из ангаров, сами ангары обратились в простые дупла. Опустив взгляд, летучая мышка обнаружила, что стоит не на «пороге» штаба, а просто на сухом дереве. Фокси поняла: сейчас ее сердце не выдержит.

Зажмурившись, она с силой прижалась затылком к холодной коре и царапнула вторым крылом по ране. Дикая, огненная боль моментально бросила сознание во тьму.

Очнувшись, летунья пару минут молча лежала, судорожно втягивая воздух и пытаясь успокоиться. Исчезновение штаба ничего не значит. Друзья не могли пропасть, она-то осталась! А Чип и Дэйл и вовсе жили в этом дереве задолго до образования спасателей!

А если… Не жили?

Сжавшись в комочек, Фокси накрылась здоровым крылом и заплакала. Так плохо ей не было даже в ночь, когда слепящий огненный гриб на горизонте возвестил о гибели всего, что знала и любила юная летунья. Тогда… Той ночью… Даже неделю спустя полностью осознать катастрофу не удавалось. Где-то в душе жила нелепая уверенность, что дурной сон скоро кончится, взойдет солнце и песнь жизни заполнит лес.

— Сон… — шептала Фокси, всхлипывая. — Дурной сон… Кто-нибудь, разбудите меня… Ну хоть кто-нибудь…

Прошло несколько минут прежде, чем летучая мышка собралась с силами и заставила себя сесть. Ее трясло от боли и нервного истощения. Кружилась голова. Чувствуя, что скоро потеряет сознание и может уже не очнуться, Фокси стиснула зубы.

— Я спасатель, — выдавила она хрипло. — Спасатели не сдаются.