Дядя Михась серьёзно смотрел на него. Рыгор обещал почитать. Дядя Василь при этом молча строил гримасу отвращения, приоткрыв рот и полузакрыв глаза, как бы говоря, что ни в коем случае не стоит читать «Войну и мир», если не хочешь испытать рвотный рефлекс. Вдруг Рыгор фыркнул — у него родился анекдот:
— Слушайте, отцы! Приходит Толстой в аптеку и просит — дайте мне пачку презервативов, самых больших и с пупырышками. Аптекарша говорит — Лев Николаевич! пользоваться презервативами безнравственно! должны рождаться дети! Толстой отвечает — дура! это не мне, а Достоевскому, он сам стесняется, — и Рыгор захохотал.
Дядя Василь и дядя Михась синхронно поморщились. Дядя Михась даже сплюнул от досады, а дядя Василь сказал:
— Что за пошлость, Рыгор! Ты как школьник, ей-богу. Ужасная безвкусица!
Рыгор, ничуть не обидевшись, только улыбнулся в ответ, попрощался, поправил сумку на плече и двинулся. Он ещё слышал, как дядя Василь предположил, что воистину великим писателем был бы тот, кто написал бы захватывающую книгу, не опираясь ни на какие инстинкты. Ещё несколько метров, и их голоса погасли.
Рыгор любил ходить и ходил быстро. Он вышел из дворов, пересёк улицу, срезал угол парка и разогнался до своей обычной скорости. Его путь лежал сначала вдоль длинного Чижовского парка, потом по мосту через водохранилище, потом мимо розовой прямоугольной бани, потом по Партизанскому проспекту, потом сквозь лесопарк, по трамвайным путям. В лесопарке Рыгор сбавлял скорость и ненадолго присаживался отдохнуть и перекусить на склоне с выгоревшей на солнце травкой. Съедал два-три бутерброда с маслом и сыром, слушая ветерок в ветвях над головой и чириканье пташек. За парком просматривался белый забор Тракторного завода, на котором работал поваром знакомый Рыгора. Знакомый давно зазывал его в гости на завод, «на честные трудовые блины», как он выражался. Но Рыгор так ни разу и не зашёл — утром он торопился на работу, а вечером знакомый уже уходил с завода, заканчивая смену то ли в четыре, то ли в пять часов. Отдохнув и восполнив силы, Рыгор решительно поднимался и шагал вперёд по трамвайным рельсам. К этому времени он уже входил в состояние, когда хотелось идти дальше и дальше, быстрее и быстрее. Центр города он пересекал на всех парах, а под конец пути, перед площадью Бангалор, даже немного уставал. Но он больше не отдыхал, оставалось уже немного: пройдя краем парка и обогнув небольшую аккуратную церковь, он сворачивал направо и попадал на финишную прямую, улицу со старыми кирпичными домами.
В одном из окон самого последнего дома, белой девятиэтажки, наполовину скрытой листвой высоких каштанов, он как-то раз, бросив случайный взгляд, заметил бледное старушечье лицо с собранными назад седыми волосами. Старушка неподвижно скучала и смотрела на дорогу, на Рыгора. Через несколько дней он заметил её ещё раз, потом ещё и ещё. Поначалу он чувствовал лёгкое раздражение по отношению к старушке, ему не нравилось находиться под её наблюдением и контролем, пусть и ничтожно малым. Но постепенно бледное лицо в окне стало для него привычным и даже дружеским; не видя его в некоторые дни, Рыгор ощущал неполноценность мира и смутное беспокойство. Сегодня, удовлетворённо отметив наличие старушки, Рыгор коротко и деловито посмотрел в её сторону и кивнул. С некоторых пор, будучи в хорошем настроении, он приветствовал её, хотя она никогда не отвечала.
Ему осталось пройти жёлтую троллейбусную станцию, заключённую в круговую дорогу с хитросплетениями проводов над ней, за которой уже начиналась территория гаражей. Гаражи занимали значительную площадь и разделялись на секторы, принадлежавшие различным товариществам. Сектор Рыгора носил название «Гаражный кооператив» и начинался с двух пышных каштанов, между которыми уютно пристроился домик охранника из белого кирпича и длинный, тонкий, изогнувшийся под своей тяжестью шлагбаум в красно-белую полоску.
Рыгор владел двумя смежными гаражами в самом конце «Гаражного кооператива», в тенистом тупике. Их железные ворота были выкрашены в тёмно-охристый цвет, чтобы не было видно грязи и ржавчины. Внутри гаражи соединялись проходом, самочинно и нелегально проделанным Рыгором. В первом гараже, который он называл кухней, помещались стеллажи со множеством инструментов, верстак с мощными тисками из нержавеющей стали, небольшой сверлильный станок, гордость Рыгора, старый-престарый холодильник с обтекаемыми формами в стиле пятидесятых и кресло-качалка «для клиентов». Включив свет — освещались гаражи простыми лампочками, свисающими с потолка на косичках из проводов — Рыгор сел в кресло и открыл холодильник. Пять бутылок пива, три банки тушёнки, копчёные колбаски, спагетти, маслины, и овсяное печенье. Рыгор остался доволен осмотром. Под верстаком у него хранилась электроплитка и кастрюля, он достал их, включил в плитку в сеть и тут же выключил, вспомнив, что вода вчера кончилась.
Идти в магазин за питьевой водой было конечно лень, и Рыгор, взяв пустую пятилитровую бутыль, отправился к водоколонке, уверенно и независимо синевшей рядом со шлагбаумом. Рыгор подставил под её кран бутыль и нажал на рукоятку. Послышалось подземное сипение, руке передалась лёгкая дрожь, и вскоре толстой прозрачной струёй полилась вода. Пока бутыль гулко наполнялась, Рыгор приблизил лицо к окну и заглянул сквозь стекло в домик охранника. Домик сейчас пустовал, дядя Геня появлялся на месте не раньше обеда. На пыльном столе лежала газета и карандаш, наверное, он вчера решал кроссворд. Тем временем, по мере её наполнения бутыли, звук в ней становился всё тише и тоньше. Рыгор попытался отпустить рукоять именно в тот момент, когда бутыль наполнится ровно доверху, но на мгновение опоздал, вода плеснула через край. Снова наступила тишина. Солнце просвечивало сквозь листву клёнов, чирикали воробьи. Вдалеке показался и пропал прохожий.
Вернувшись в гараж, Рыгор поставил воду кипятиться на уже раскалённую плитку. Хотелось пить. Он достал из морозилки пиво, сделал несколько глотков и прошёл во второй гараж, называемый им комнатой. Этот гараж был личной территорией Рыгора, куда клиенты не допускались. Там было аскетично пусто: твёрдая кушетка со спинкой, высокий журнальный столик, а напротив — высокая тумба с проигрывателями и усилителями. Рядом с тумбой стояли огромные колонки. Рыгор, помимо любви к музыке как таковой, был аудиофилом, ценителем чистого и правильного звука. Чтобы улучшить акустические качества гаража, он обтянул стены и потолок старыми коврами, а на пол раздобыл подходящий по размеру кусок толстого войлока. В углу за правой колонкой располагался стеллаж с пластинками и компакт-дисками. Поставив бутылку на колонку, Рыгор стал водить пальцем по торцам дисков, раздумывая, что бы послушать. Всё было переслушано уже по многу раз, фонотека давно нуждалась в пополнении.
Из кухни послышалось шипение, это закипела вода. Рыгор быстро вытащил один из своих любимых дисков, Итальянскую симфонию Мендельсона с Караяном, сделал погромче и побежал к кастрюле. Вода булькала и выплёскивалась на плитку. Он сунул в кастрюлю полпачки спагетти и стал давить на них, чтобы согнуть и полностью погрузить под воду. Мендельсон входил в силу. Наконец спагетти поддались, и Рыгор устроился на кушетке, отпивая пиво и внимая стремительной мощи оркестра. Когда первая часть концерта кончилась, он остановил проигрыватель и занялся наконец обедом. Это было до приятности несложно: слить воду со спагетти, открыть специальным ножом банку тушёнки, выгрузить тушёнку в кастрюлю и всё перемешать. Получившееся блюдо Рыгор наложил в пластиковую тарелку, сколько влезло, закрыл оставшееся в кастрюле крышкой, взял вилку и погасил свет. Рыгору нравилось слушать музыку в полутьме. Со вздохом удовлетворения он уселся на кушетку и нажал кнопку на пульте. Началась вторая часть концерта.
К концу симфонии Рыгор уже доел спагетти и вымыл кастрюлю. Он посидел на кушетке, наслаждаясь чувством сытости и покоя, а потом принялся за дело, которым занимался уже не первую неделю. Это была глобальная каталогизация всех деталей и запчастей, хранившихся у него в гаражах. Некоторое время назад ему пришла в голову идея, что можно значительно ускорить поиск всяких мелких деталек, если знать точно, где каждая из них находится. Он завёл себе две больших толстых тетради в клеточку, в первой из которых сделал алфавитные вырезы на правом краю каждой страницы, как это обычно бывает в записных книжках. В эту тетрадь Рыгор вписывал названия деталей в алфавитном порядке, с указанием размеров, материалов, особенностей конструкции, а также полки на стеллаже и номера коробки. Например, «болт диаметром 5 мм, длиной 20 мм, сталь, шестигранная головка, 3 штуки, полка № 1, банка № 1». Во вторую тетрадь заносились те же детали, но принцип сортировки был другой: вначале шли номер полки и номер коробки, а затем педантично перечислялось содержимое.
