Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

4. Цена

Когда Визенталь отказался участвовать в кампании против Вальдхайма, он полагал, что носивший его имя лос-анджелесский Центр, несмотря на существовавшие между ними трения, окажет ему поддержку, но наделенный исключительным политическим чутьем раввин Хайер видел, какой истерией сопровождалось все это дело, и подталкивал Визенталя выступить с каким-нибудь воинственным заявлением. Визенталь, однако, позволил ему заявить от его имени только то, что он Вальдхайму не верит и его не поддерживает. Хайер, который тоже уже стал получать письма с оскорблениями, испугался. Он боялся, что, если авторитет Визенталя будет подорван, от Центра отвернутся друзья и спонсоры, и в апреле 1986 года написал госсекретарю США Джорджу Шульцу, что выступает за расследование прошлого Вальдхайма. Копию письма он послал Зингеру.

Примерно за неделю до президентских выборов Визенталь услышал по радио, что Центр в Лос-Анджелесе распространяет адресованные президенту Рональду Рейгану открытки с требованием включить имя Вальдхайма в список лиц, которым запрещен въезд в США, но за день до этого он разговаривал с Хайером по телефону и тот ему ничего об этом не сказал. Визенталь был вне себя от ярости. «Я очень зол, потому что ты, судя по всему, думаешь, что я идиот, которому можно рассказывать только часть правды», – написал он Хайеру и заверил его, что так этого не оставит. А еще через два дня послал Хайеру новое письмо, в котором уведомлял, что решил переехать с женой в Лос-Анджелес – по крайней мере, на полгода, – чтобы контролировать деятельность Центра лично. «Тебе, – писал он, – не хватает людей, которые могут тебя критиковать. У тебя есть только люди, всегда тебе поддакивающие». К отъезду, по его словам, было все уже готово, и он собирался привезти с собой англоязычную секретаршу. Однако Хайер, судя по всему, сумел уладить и этот кризис тоже – точно так же, как и все предыдущие, – и Визенталь остался в Вене.

Хайер считал, что не извлек еще из имени Визенталя всей пользы, которую можно было извлечь, и, выбив для Визенталя чуть ли не все возможные почести и награды, какие только можно было выбить, сидя в Лос-Анджелесе, загорелся идеей добиться еще и наивысшей из всех возможных наград. Он начал работать над тем, чтобы Визенталь получил Нобелевскую премию мира. Главным соперником Визенталя был выдвинутый Вашингтоном Эли Визель.

В 1985 году, во время визита в ФРГ, президент Рейган посетил военное кладбище возле Битбурга, где были похоронены в том числе и несколько членов «Ваффен-СС». Этот визит вызвал волну протестов и привел к горячей дискуссии среди историков. Немцы начали вырабатывать новый подход к своему прошлому, и со стороны казалось, что они пытаются стряхнуть с себя обвинения в нацистских преступлениях. В этой обстановке стали ходить слухи, что очередная Нобелевская премия мира, которая должна была вручаться в год сорокалетия со дня окончания Второй мировой войны, будет связана с темой Холокоста.

Визенталь числился среди номинантов уже много лет (его кандидатуру в соответствии с регламентом выдвинули группа голландских парламентариев и один чикагский судья) и считал, что шансы у него были, но в марте 1985 года выразил опасение, что деятельность лос-анджелесского Центра и его страсть к паблисити эти шансы сильно уменьшают.

Выдвинувшие его кандидатуру друзья в голландском парламенте советовали ему хранить этот факт в секрете, так как любой намек на попытку надавить на Нобелевский комитет мог привести к противоположному результату, но Хайер придерживался другого мнения и посылал Визенталю письма, напоминавшие по стилю разведдонесения. Он сообщал, что Визель организует для продвижения своей кандидатуры всемирную кампанию, что нескольких профессоров уже попросили поддержать его кандидатуру и что ему порекомендовали чаще появляться на публике. Поэтому он уже выступил с несколькими лекциями в Осло, где премию, собственно говоря, и присуждают, собирается быть главным выступающим на конференции против ненависти и антисемитизма, которая состоится во Франции под эгидой президента Миттерана, потребовал от президента Рейгана отменить посещение кладбища в Битбурге и едет в Эфиопию раздавать еду голодающим.

Хайер не сомневался, что все это часть целенаправленной кампании. Он знал, что Нобелевская сама в руки не придет и над этим надо работать, но Визенталь отказался получать от него указания. «Мы, – писал ему Хайер, – тоже могли бы написать известным парламентариям и организовать тебе выступления в Осло и поездку в Эфиопию, и не сделали этого исключительно из уважения к твоим желаниям». Тем не менее в Осло Визенталь все-таки съездил. Он выступил там с лекцией о правах американских индейцев и вернулся в Вену полный надежд.

Во время его пребывания в Осло один западногерманский журналист спросил его, что он думает об Эли Визеле. Визенталь ответил ему письменно, после того как вернулся в Вену. Он писал, что считает Визеля большим писателем, несмотря на тот факт, что Визель осуждает его за то, что он, Визенталь, признает жертвами Холокоста в том числе и неевреев – в частности, цыган, о которых Визель в вашингтонском музее Холокоста запретил упоминать. «В Америке, – подытожил Визенталь, – он супершовинист, а в Европе, где дуют иные ветра, разыгрывает из себя гуманиста».

В последующие месяцы Визенталь свято уверовал, что Нобелевскую получит именно он и что в худшем случае ему придется разделить ее с Визелем. Что Визель может получить ее в одиночку, ему даже в голову не приходило. За несколько часов до объявления о присуждении премии, он позвонил в Нью-Йорк своему адвокату и другу Мартину Розену и велел запастись смокингом. «Ты едешь в Осло», – сказал он торжественно и добавил, что, по имеющейся у него информации, получит премию вместе с Визелем.

В понедельник, 15 октября 1986 года, Визенталь пришел на работу в приподнятом настроении. Сотрудники Центра документации сели вокруг него и стали ждать вестей из Осло. Когда сообщили, что Визель получил Нобелевскую один, на глазах у всех выступили слезы и только Визенталь внешне никак не прореагировал. Тем не менее он был потрясен и сразу же придумал для себя объяснение: во всем виноват Всемирный еврейский конгресс.

Обсуждения кандидатур в комитете, присуждающем Нобелевскую премию, засекречены на пятьдесят лет. Таким образом, дискуссии, предшествовавшие решению 1986 года, будут недоступными для исследователей до 2036 года (если когда-нибудь будут доступными вообще). Однако два члена комиссии (один из которых – бывший премьер-министр Норвегии Одвар Нордли) подтвердили, что кандидатура Визенталя обсуждалась. Тем не менее они отказались отвечать на вопрос, требовал ли от них кто-либо не присуждать премию Визенталю.

ВЕК отрицал, что обращался в комиссию с такой просьбой; то же самое его руководители сказали самому Визенталю.

Вполне возможно, что он не получил премию потому, что позиция, занятая им в скандале с Вальдхаймом, вызывала острые споры, а комиссия хотела лауреата, чья кандидатура приемлема для всех. В таком случае это была цена, заплаченная им за свою принципиальность. Лобби, продвигавшее кандидатуру Визеля, свое дело знало. Но в любом случае неполучение Нобелевской стало самым главным разочарованием в жизни Визенталя, и до последних дней жизни он считал, что с ним обошлись очень несправедливо. Тем не менее своим делом он заниматься не перестал.

5. Очищение

Тем временем Эли Розенбаум продолжал трудиться над своей книгой, и ее название говорило само за себя: «Предательство». Предателем был Визенталь.

Это книга очень личная. Розенбаум пишет от первого лица и постоянно делится с читателями своими чувствами. Создается впечатление, что, даже повзрослев, он остался все тем же американским подростком-евреем, национальное самосознание которого сформировалось под влиянием прочитанного и услышанного об ужасах Холокоста. Подростком, который когда-то беззаветно верил в Визенталя, нуждаясь в нем, как хасид нуждается в раввине и как сын нуждается в отце, и доверие которого Визенталь обманул.

112
{"b":"548580","o":1}