Ее сообщение, возникшее в пламени внутри маленького коттеджа, призывало Фрину к Арке Беллороусов. Поэтому разумно считать, что именно магия бабушки, а не кого–то еще, привела ее туда, где она оказалась. В противном случае, это была бы продуманная ловушка какой–то неизвестной личности или лиц, а в этом просто не было никакого смысла.

Теперь она пошла с большей уверенностью, решив, что все идет так, как и было задумано, что ее бабушка неспроста все это устроила. Фрина оказалась там, где и надлежало оказаться, и делала то, что и ожидалось. Она не совсем была уверена, что не было никакой опасности, но все–таки уже думала о лучшем исходе.

Время шло, а туннель не менялся. Не было никаких ответвлений или других путей, только вперед или назад. Ей казалось, что она, должно быть, прошла несколько километров. Однако каким образом под землей мог находиться такой большой проход?

Не было ни намека на приближающийся его конец. Все выглядело точно так же, ни стены, ни освещение нисколько не менялись. Казалось, что несмотря на все свои усилия, она двигалась на месте.

Ее мысли вернулись к событиям, которые привели ее сюда, начиная с импульсивного решения пойти вместе со своими кузенами, а также Пру Лисс и Пантерой Ку, к проходу Афалион и, в конечном итоге, выйти во внешний мир. Все было бы по–другому, если бы она осталась в Арборлоне. Она понимала, как все в жизни может измениться из–за одного единственного выбора, знала, как это случалось с другими, но никогда не думала, что это может произойти и с ней.

Сейчас ей хотелось вернуть все назад. Ее отец мог все еще быть жив, а ее мачеха была бы простой дочерью пекаря, которая вышла замуж за Короля Эльфов и ухаживала за больными и раненными. Но Фрина догадалась, что замечталась. События все равно бы оказались близкими к тем, что произошли. Друджи бы искали свой путь в долину, Изоэльда так же вынашивала планы убийства своего мужа, чтобы самой стать Королевой, и ее собственное плачевное положение все равно оказалось таким же.

Конечно, наверняка нельзя быть уверенным, а размышления об этом ничего путного не принесут. У вас была такая жизнь, какая она есть, плоха или хороша. Она оставила все как есть.

Туннель впереди стал сужаться. Она ускорила шаг, чтобы понять, к чему это ведет, и вскоре обнаружила, что он разветвлялся на три прохода поменьше, расходящихся по трем направлениям — один налево, один направо, а третий между первых двух, начинался лестницей, ведущей вниз. Она немного помедлила, прежде чем выбрать средний путь.

Она не могла поклясться в этом, но ей показалось, как будто что–то тянуло ее туда. Не голос, не чье–то присутствие или что–то более существенное; скорее всего предчувствие, и она решила к нему прислушаться.

Лестница спускалась по кругу, стены были настолько близки, что Фрина почувствовала холод, исходящий от камней, и заметила блеск больших влажных участков. Также сверху капала вода, попадая ей на голову или отскакивая от стен ледяными брызгами в лицо. В туннеле не было ветра, воздух оказался спертым и влажным. Ей приходилось пригибаться, чтобы избегать низких участков завивающейся по спирали лестницы. Но она решительно продвигалась вперед, решив добраться до конца своего путешествия.

Она обнаружила его совершенно неожиданно. Лестница закончилась еще одним туннелем, таким же узким, как и проход, ведущий вниз, и она была вынуждена присесть на корточки. На всем его протяжении по полу бежали небольшие ручейки, сопровождаемые капающей с потолка водой. Вода намочила ей голову и плечи, заставляя дрожать от холода.

Вдруг она услышала слабое шипение, пустой и безжизненный звук, как будто змеи, находящиеся в заключении, молили об освобождении. Он был всеобъемлющим и нескончаемым, усиливаясь по мере ее продвижения по проходу. Она пыталась понять, что это за звук, но ничего не выходило. Может, это были змеи, но она знала, что это не так. Может это звук воды, падающей тонкой, слабой струйкой с большой высоты, но тоже вряд ли. Или это был предсмертный вздох, звук покидающей тело жизни, но она поняла, что снова ошибается.

Проход начал расширяться и приобрел совершенно другой вид. На потолке появились сталактиты, каждый больше человека, большие каменные копья, на которых скопились минеральные отложения и по которым с потолка медленно стекала вода, капая на пол туннеля. Лес этих образований заполнил пространство над ее головой и у нее возникло ощущение, будто она находится в смертельной ловушке между челюстей, готовых в любой момент сомкнуться.

Она бросила взгляд вверх, затем снова направила глаза вперед и ускорила шаг.

Когда туннель наконец закончился, она оказалась в пещере, настолько огромной, что она не смогла увидеть дальнюю стену, и лишь с трудом разглядела теснившиеся на потолке сталактиты. В темноте крошечными точками горели факелы, освещая небольшие куски камеры пещеры. В середине находилось озеро, широкое, огромное, его вода имела странный зеленоватый оттенок, а на плоской и тихой поверхности отражались стены и потолок. Массивные точеные каменные колонны и столбы возвышались тут и там вдоль периметра, как пережитки другой эпохи.

Но внимание Фрины сразу же привлекли могилы, расположенные по берегу озера, с надгробиями и памятниками различных форм и размеров, на одних были надписи, вырезанные в камне, на других едва различимые крошечного размера руны, а на некоторых только пара огромных букв, вырезанных на древнем эльфийском языке. Она изучила этот язык и знала эти буквы, и поэтому смогла определить, на что она смотрит, хотя и не могла интерпретировать, что это означает.

Она простояла несколько минут около входа в пещеру, пытаясь решить, что же делать дальше. Затем медленно, осторожно начала подходить к краю озера.

Однако ей не удалось преодолеть и дюжины ярдов прежде, чем шипение, которое сопровождало ее продвижение постоянным, настойчивым жужжанием — она настолько привыкла к этому шипению, что почти забыла о его существовании — вдруг возросло.

Громкость резко увеличилась, как будто узнав о ее присутствии и целях. Она остановилась как вкопанная, внезапно поняв, что же она слышит.

Это был звук шепчущих голосов — сотен, а может и тысяч, говоривших одновременно.

Она замерла на месте, проверяя, не случится ли что–нибудь еще, но спустя несколько минут, за которые ничего не произошло, снова двинулась вперед. По полу пещеры слились странными формами тени, вытянутые и скрученные, перемежаясь с пятнами света, и она могла поклясться, что некоторые из них передвигались. Однако она не смогла найти ничего живого в этой смеси света и мрака, даже источники шепота отказывались себя обнаружить. Она шла в одиночестве через могилы, через тени, подойдя к краю зеленой, спокойной воды озера.

Там она остановилась, чего–то ожидая.

Фрина, окликнул ее голос.

Несмотря на то, что она ожидала нечто подобное, от этого она чуть не выскочила из собственной кожи. Она повернулась направо, затем налево, высматривая говорившего, звук ее имени эхом раздавался по всей пещере, так что его невозможно было отследить.

Я здесь, дитя.

Это была Мистраль. Ее бабушка стояла рядом с огромным каменным надгробием примерно в двадцати футах, облаченная в ее любимый плащ, в тот, в который она запечатлела ароматы цветов своего сада. Она выглядела уставшей, стоя в тени надгробия, худая фигурка, хрупкая и старенькая, ее годы тяжелым грузом давили ей на плечи.

И еще она выглядела умершей. Тусклый свет факелов проходил прямо сквозь нее, обнажая ее прозрачность, ее измененное состояние бытия. Ее больше нельзя было считать одной из живущих, даже Фрине, которая сильно желала, чтобы она таковой была.

Что бы ни случилось наверху, она перешла в мир духов, ее жизнь подошла к концу.

Фрина издала низкий стон отчаяния и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— О, бабушка, нет, — прошептала она.

Ее бабушка сделала успокаивающий жест.

— Я знаю, что ты разочарована тем, что не нашла меня среди живых. Но, как ты видишь, моя жизнь завершена. Я была жива, когда создала аватар, который, как я надеялась, приведет тебя ко мне. Я была жива, когда совершила побег из своего дома. Там меня поджидали приспешники Изоэльды, посланные убить меня и забрать Эльфийские камни. Она не знала наверняка, что они у меня, но, конечно же, подозревала. Ее существа должны найти их у меня или в коттедже, когда стали бы его обыскивать.