(Со слов Ванина.) — После прогона и совещания с дирекцией нашли, что спектакль может получиться интересный. Всех хвалят, кроме меня. Не устраивает главным образом Названов — не тянет. Что касается моего Костюшина — глуп, таких из партии надо долой, хам, грубиян, и многое другое все в этом же духе.

Мой вопрос: «А как же хвалят Костюшина у Лобанова[239], ведь там просто кретин? У меня же он — неуч, но преданный, смелый, храбрый, сильный, заблуждающийся. Роль написана в противопоставлении одного секретаря другому, так зачем их тянуть одного к другому? Костюшин ведь не выписан умницей. Я подчеркивал его зазнайство, то, что он зарвался, что он неуч, а не его глупость. Мне не хотелось возиться с текстом, его переписывать; коль скоро пьеса утверждена, с меня снималась хоть эта забота. Я был очень рад довериться готовому и утвержденному».

Ответ: «Времена меняются, меняются требования к трактовке».

Ну раз времена меняются — надо сменить и исполнителя. Нужно назначить актера более для данной трактовки подходящего, с более нейтральными средствами.

Делать из неумного умного трудно, нужно переписывать роль. Только нужно ли?

Я «вытащил» обаяние образа, силу, я верю в него, в то, что он сможет встать на уровне требований современности.

Вымарать же: Пулея, метаморфозы, психею — это псих, все четверо немцы, елки-моталки и пр. — это значит лишить образ самобытности, юмора, отказаться от очень интересного способа рассказать о нем, как о неуче, уверенном в том, что все, что он говорит, — интересно и оригинально. Уничтожить здесь юмор — значит, превратить роль в схему. И так-то характер еле-еле намечается. Оскопить его, значит, подвергнуть экзекуции, подобной той, какая была произведена над Петровым («В одном городе»). С меня хватит.

Назначен Пирогов.

Решил, пусть лучше бранят за неправильную трактовку, чем за бездарное исполнение, тем более что я ничего путного не смогу сделать, перевернув роль хоть на голову… Тогда нужно делать другого человека.

28/IV

НА «ОБИДЕ»

Я отказался делать роль обтекаемой. Я делаю человека с отрицательными качествами (правда, не такого идиота, каким он написан), но честного, преданного партии, смелого, сильного, храброго, но не получившего образования и даже избегающего его и благодаря занимаемому положению много возомнившего о себе, зазнавшегося. Делать же на этом материале новую роль не в силах. Хватит для меня Петрова.

Меня увлекают смелые решения, яркие положения, сочные краски, да и сам я в этих случаях увлекательнее, интереснее, сильнее. А потом что же, сатирический, обличительный театр не нужен?

Я играю отрицательную роль, бичующую, разоблачающую, и смазывать вопросы, поставленные в пьесе, не стоит. Нивелируя образ, я сделаю вредное дело, пойду против существа театра — вести, воспитывать, звать или осмеять, обличить. Или «Ревизор» в нашей сегодняшней литературе несовременен? Можно предположить, что кое о чем сейчас не надо бы говорить, что лучше говорить сейчас о прекрасных качествах нашего человека, допускаю, но тогда надо и писать такие роли.

27/V

С ходу начал Верейского («Суд чести»). Темяков репетирует Верейского «слишком знакомо», а кроме того, он переведен на Потапова в «Московском характере».

Дают мне три недели…

Тридцать страниц текста…

29/V

«ОБИДА» (премьера]

Восторженный прием.

Такое количество смеха и аплодисментов!..

Сплошь восторженные отзывы. Это победа.

Со слов Ванина: спектакль хороший. Приняли восторженно. Понравилась его народность. Жизнь. Народный эпос. Народ давно ждет такого спектакля. Давно не видели такого слияния основных исполнителей с массой…

О Костюшине Ванин сказал, что если удастся сохранить накал, какой есть в момент произнесения фразы «я никому не дам укрывать свои силы», то можно будет ходить на пупе, все будет принято.

28/VI

«ДЕМОН»

Писал на радио «Демона». Запись продолжалась 5,5 часов. Радисты изумились выносливости. «И что разительно, что раз от разу — лучше».

А что для меня разительно, так это то, что я не думал, что я так медленно читаю и так бескрасочно. Ну совсем не так, как я представлял. Насколько себя не знаешь, оказывается. Хотя в кино то же ощущение.

Уж не знаю, лучше или хуже, что я себя слушал. Во всяком случае, обольщаться нечем… Радисты говорят, что для радио это слишком красочно, слух не успевает фиксировать.

Может быть, действительно дробно? Куски нужно крупнее. Услышу целиком — решу.

4/VII

«В ОДНОМ ГОРОДЕ» (СИМФЕРОПОЛЬ)

Перед спектаклем Ю.А. говорил на труппе о том, что надо сделать для того, чтобы поднять спектакль. И, между прочим, сказал: «Я написал большую статью, подводящую некоторые итоги моей работы. Я там, между прочим, говорю, что современную роль труднее играть, чем какую-либо другую. Я привожу пример с Н.Д. Первая работа Н.Д. — поручик Соболевский[240], наделавшая много шуму и создавшая сразу ему имя, — была действительно очень хорошая работа, а вот Петров[241] — менее интересен. В чем же дело?»

Действительно, в чем же дело?

Может быть, мне, не видевшему в своей жизни ни одного офицера старой армии, не жившему интересами прежней жизни, не успевшему вкусить «прелести» царского режима, понятнее все, что относится к тому времени?

Может быть, я несовременный человек?

Может быть, я, не став хуже, отнесся к роли Петрова «снисходительно»?

Может быть, я просто нечестно, не творчески работал над своей ролью?

Может быть, мне вообще не хочется дать нового человека на сцене?

Что за черт?!

А может быть, все-таки роли разные? Одни — решены, выписаны, а другие нет?

А может быть, в одних случаях нечто живое, а в других — газетная передовица?

Передовица дело великое, но на своем месте.

Перенесенная на место объявлений, она теряет. А как же она неуместна в образе передового человека! Представьте себе, Ю.А., что вы станете говорить лишь цитатами, пусть из самых ценных источников. Где же мне будет вас найти? Что вы из себя будете представлять, как не склад чужих, неосвоенных мнений? Как мне будет вам поверить, если я буду видеть, что глубокие мысли, которые вы передаете, не имеют к вам никакого отношения? Если они — это не то, что вы на самом деле из себя представляете?

Но это в том случае, если за цитатами все-таки существует нечто, хоть и не совпадающее с произносимым. А что вы прикажете делать, если цитаты вообще «с боку припеку»? Что прикажете делать, если они — на голом месте? И если кроме цитат ничего в роли нет?

Дайте роль, нет, это даже много, дайте хоть возможность на характер — и я покажу вам, на что я способен!

15/VII

(ЕВПАТОРИЯ)

Кругом разрушения…

Хоть и замазано кое-что, как и в Симферополе, но… Слов нет… По пути в Евпаторию видел выкинутый прибоем на берег остов корабля. Стоит разбитый, изуродованный, как мрачный памятник трагедии трехтысячного морского десанта…

Жизнь идет, многое стирается из памяти, но эти памятники бередят воспоминания и царапают память, как ржавым железом по сердцу…

А вся подпольная, партизанская эпопея!

А наступление наших армий!

1/X

МОСКВА

Ушел из жизни один из самых моих любимых актеров[242] — ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ КАЧАЛОВ. Ушел один из последних интеллигентов прошлого… Подлинный интеллигент. Великолепный, идеальный образ русского прогрессивного интеллигента прошлого.

Какой любовью окружено его имя!