Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В твои дела я вмешиваться не хочу. Я женщина и знаю свое место. Но и ты должен помочь нам. Не разрушай нашу семью. Посмотри на родных, на друзей, оглянись на соседей. Среди них есть всякие люди: умные и дурни, уроды и красавцы, есть терпеливые, а есть торопыги. Взгляни на них: у каждого из них есть свой кров, работа, есть миска риса, потому что они знают свое дело. А ты? Вот, скажем, даже разбойник-туфэй и тот знает дело свое. У него под рукой два ружья, он способен ограбить, убить ради куска. А будь туфэем ты?..

Что до меня, то в детстве жила я, конечно, в достатке, но потом привыкла к бедности, особенно в последние годы, когда началась вся эта военная кутерьма и неразбериха. Так и ты тоже должен умерить себя — хоть чуть-чуть. Пожалуйста, веди себя поприличней и давай в дом деньги на пропитание, хоть самую малость. А мой долг — ухаживать за тобой. И скажу тебе еще вот что: если настанет день, когда ты, Ни Учэн, останешься без куска хлеба, я помогу тебе, пускай даже мне придется просить подаяние… Я все равно буду кормить тебя, хотя, может, я потеряю силу в руках и не смогу поднять даже корзину, а мое плечо не вынесет коромысла. И пускай я не знаю твоей английской грамоты и этой твоей… ло-ги-ки…

Знаю, я для тебя пустое место — ну и пусть! Но подумай о своих детях. Неужели тебе не совестно, не тяжело самому? Где ты еще найдешь таких чудных ребятишек? Наш Ни Цзао получил на экзаменах сто баллов по родному языку, арифметике и за общие знания, а по воспитанию — девяносто восемь. Тебе это известно? Ты узнавал у детей, как они учатся? А их домашними заданиями ты когда-нибудь интересовался?

Все люди как люди: учатся в университете, бывают за границей. Вот, скажем, наш земляк Чжао Шантун, он учился в Японии, он — магистр медицины и имеет свидетельство, а сейчас он хозяин глазной клиники «Свет». Разве у него меньше знаний, чем у тебя? Или он меньше, чем ты, повидал на свете? Иностранные языки он знает, пожалуй, лучше тебя в десять раз. А что он за человек? Занимаясь своим врачебным делом, он ведет себя как заправский заморский врач, а едва вернется домой — настоящий почтительный сын, мудрый зять и добрый отец. Он сохранил все достоинства и добродетели китайской нации — все без исключения. А его жена, госпожа Чжао, ты, наверное, ее видел… О ее элегантных ножках я, пожалуй, промолчу, но ее лицо! — оно же все в оспинах. И тем не менее они прекрасные супруги. А как уважают друг друга! «Вместе летят крылом к крылу!» Как говорится: «Не забывай дружбу, что завязалась в нужде; не отказывайся от жены, с которой вместе ел мякину!» В этом и состоит главное качество и достоинство настоящего мужчины.

А как живешь ты? Транжиришь деньги, залезаешь в долги, перезакладываешь вещи, отказываешься возвращать долг, то и дело оказываешься на мели. Но разве я могу все время за тебя расплачиваться? И все же ты нисколько не меняешься. Тебе нужны слава, деньги, ты хочешь взлететь вверх и стать знаменитостью. А что от этого нам? Мы ровным счетом ничего от этого не имели! И если это так, то с какой стати позволять тебе нас обирать?

Впрочем, хватит об этом. Не думай, что я так уж ничего и не понимаю. Наоборот, я хорошо знаю, что сердце у тебя доброе и человек ты неплохой. Иногда даже бываешь ко мне добр. Все это так. Ведь я не какая-нибудь дура набитая!.. Я ценю, что ты привез меня в Пекин, водил меня на лекции, учил английскому языку. Прекрасно! И то, что ты когда-то водил меня на танцы — тоже неплохо. Я все это понимаю и принимаю с благодарностью. Но сейчас я говорю о другом. Ты слишком высоко замахиваешься, а порой пытаешься допрыгнуть до самых высоких небес. Только один пример: ты хотел, чтобы я училась, а кто будет ухаживать за детьми? Что, по-твоему, может сделать женщина с двумя ребятишками на руках. Да еще в такое, как сейчас, время? Чего ты хочешь от меня? Единственное, о чем тебе следует сейчас подумать, так это о нашем пропитании. Ты же учился за границей, знаешь иностранный язык, наконец, ты мужчина! Мне многие вещи недоступны, даже неудобно о них заикаться. Я ведь училась совсем чуточку и нахваталась лишь крох. Конечно, я побывала с тобой в «горах заоблачных», понаслышалась о Кантах и Гегелях. А что дальше? На что я еще способна? Я не смогу заработать даже на саму себя: на еду, на одежду. Ну а о том, чтобы управлять какими-то делами в Поднебесной, — и говорить не приходится! Но у нас с тобой есть семья, есть дети. Как можно вести себя так, будто ты сам малое дитя? Погляди на людей: они живут совсем по-другому. Если у тебя есть воля и желание спасти отчизну, иди тогда сражаться против японцев. Ну а если твоя душа омертвела и ты хочешь одного — побольше заграбастать, то тогда хватай подачки японцев, становись прихвостнем. Может, хоть в этом ты себя проявишь! А что ты понимаешь сейчас, чего хочешь от жизни? Ты, может быть, хочешь жить как знатный вельможа и в то же время оставаться простым смертным? Но ведь так не бывает. Человек не может в каждое свое мгновение превращаться во что-то другое. Ведь ты же не Сунь Укун, который способен на семьдесят два превращения!

И рассуждаешь ты как-то нелепо. Вот, скажем, танцы. Ты же знаешь, что я не могу танцевать. Если хочешь, найди себе партнершу-танцорку. «Коль деньги есть, иди веселиться, но сидишь на мели — с судьбой придется смириться!» «Красть и грабить не умеешь и лукавством не владеешь!» В общем, надо тебе смириться! Оглянись на порядочных людей, особливо на людей состоятельных. Разве они сходили просто так со сцены? Другое дело — распутные баричи, повеселились какое-то время, а потом, как говорится, «хлебают пустоту в горах», в общем, рано или поздно становятся они уличными побирушками или служками в ямыне[119]— что твоя обезьяна на привязи!

Знаю, не любишь ты мою мать и сестру. Но только скажу я тебе: ты не прав. Тысячу раз я тебе говорила, что мать и сестра к нам очень добры, к тебе они относятся неплохо, а в наших ребятишках так просто души не чают. Они для наших детей сущие благодетели. Ты же знаешь, сестра в восемнадцать лет вышла замуж, а уже через год овдовела, но до сих пор верна памяти мужа. Она героическая женщина — в духе всей нашей семьи Цзянов! Хотя живут они с нами, но на свои собственные деньги, ни у тебя, ни у твоей семьи они не взяли ни одного вэня[120]. Так почему же ты отказываешься приблизить их, самых дорогих нам людей, таких близких, как кожа и мясо? Они очень одинокие и беззащитные, им некуда больше податься.

Помнишь, несколько лет назад, когда мы в первый раз приехали с тобой в Пекин, меж нами произошла ссора, чуть ли не потасовка. После этого ты несколько дней не показывался дома (случилось это впервые), а потом прислал кого-то ко мне, попросил встретиться с тобой в пассаже «Восточное спокойствие», и мы вместе пообедали в ресторане. Ты спросил меня, с кем я в конце концов буду жить, с тобой или с ними. Странный вопрос. Да, я твоя жена, мать твоих детей, но я и дочь своей матери, а еще и сестра. Я прекрасно разбираюсь в родстве и в родне, поэтому я, как говорится, «чту старых, люблю малых», словом, хочу одного — чтобы в доме у нас царил лад и согласие. Моя мать мне говорила, что в хороших семьях на протяжении многих поколений никогда не бывает разделов. Вот на чем держится китайская культура!

Все, что я здесь тебе нынче наговорила, — это для твоего же блага. Одиннадцать лет назад я пришла в вашу семью Ни и стала ее частицей. Других помыслов у меня не было, решительно никаких! Как же я буду жить дальше, если ты станешь ко мне плохо относиться?

Цзинъи говорила с большой страстью, непрестанно роняя слезы. Каждое ее слово, казалось, исторгалось из глубины сердца, будто это была сама боль, облеченная в звуки. Ни Учэн, который только-только пришел в себя после болезни, не все принимал из того, что говорила жена, однако сейчас ему казалось, что сказанное ею в целом соответствует истине и ему остается внимать ее словам — как говорится в подобных случаях: «Едва сдерживая рыданья, слушать, непрестанно протирая уши». Ни Учэн дивился, где она научилась так говорить. Ее слова льются нескончаемым потоком, и, что самое удивительное, в них есть смысл, чувства и даже красота слога. Откуда все это? Неужели он что-то проглядел? Может быть, это чистая случайность? А если бы Цзинъи не бинтовала ног, если бы она окончила университет, а потом училась бы где-нибудь в Европе или Америке? Если бы ей предоставили трибуну? Кто знает, может быть, из нее получился бы знаменитый ученый — профессор! С ее талантом говорить она могла бы заниматься даже политикой. Родись она где-нибудь в Европе, Америке или на Японских островах… Увы! Жизнь быстротечна, а человек не живет больше ста лет. Он венец всего живого, но он и раб случая, его игрушка и жертва!

вернуться

119

Административное учреждение в старом Китае, судебное присутствие.

вернуться

120

Мелкая монета в старом Китае.

59
{"b":"545228","o":1}